Criminal (СИ) - "yourwriterellen" - Страница 39

Фонарь падает на землю, а на смену ему в руках Хилла оказываются сигареты. Секунда — и ярко-красный огонёк будто по щелчку возникает во мраке ночного кладбища. Аарон делает затяжку и молчит. Выпускает облако дыма и молчит. А затем переводит взгляд на её румяное личико и едва заметно кивает.

— Я любил его. Он был моим примером, научил всему, чему можно научить глупого мальчишку. Всё время говорил о том, как он научит меня ездить на мотоцикле и стрелять из его ружья или как мы вместе смотаемся в Канаду на все каникулы. Он умер внезапно, и первое время я даже не понимал, что происходит. Все планы наши рухнули, от меня ушёл мой пример, человек, который столькому меня научил и ещё столькому мог… да, Сара, я помню своего отца.

Повисает такая тишина, что слышно, как дышит ночь. Девушка смотрит на свои руки, чувствуя, как предательски щиплет в глазах, а Аарон возвращается к своей сигарете. Её отец не любил её, а у Хилла всё могло сложиться иначе. При всём этом, ни у Сары, ни у Аарона в жизни их нет.

— Мама выгнала тебя из дома, потому что ты стал хулиганом? — вспоминая сегодняшний разговор с миссис Хилл, спрашивает она.

Аарон усмехается и бросает стлевшую сигарету на землю. Он проводит ладонью по сырому надгробию, и Сара замечает печальную улыбку, коснувшуюся его щетинистого лица.

— Я был куском дерьма. Бабушка меня приютила, она, правда, до конца не хотела верить в то, что я нашёл новый пример для подражания среди сентфорского отребья. Ей не пришлось во мне окончательно разочаровываться, я вовремя скорешился с одним парнем на заправке, где работал вместо школы, и мы вместе уехали в Лос-Анджелес.

— Зачем? — глаза Сары вдруг наливаются любопытством.

— Не знаю, — Аарон пожимает плечами и усмехается. — Хотелось сбежать отсюда, куда угодно. А затем вернулся, чтобы основать Чёрных Драконов. Я был одержим этой идеей, вдохновился знакомством с одним местным… ха, я называю его гуру. Вся история драконов началась с бара, в котором ты теперь частая гостья. Раньше там собирались последние ублюдки и наркоманы, но я выкупил его у одного скряги, который давно обворовывает высшие умы Вашингтона. Назвал его «Драконий хвост». Сначала туда подтягивались байкеры, они пустили новость о нашей банде, и к нам стало присоединяться всё больше людей. Конечно, каждый из них прошёл испытание на верность.

В памяти девушки непроизвольно всплывают слова Майкла о том, что она никогда не сможет быть достойна того, чтобы услышать историю названия этого бара. Это настолько глубоко задело её и так прочно поселилось в её душе, что Сара не могла не задать вопрос.

— Почему «Драконий хвост»?

— Я думал, ты спросишь про испытания.

— Мне всё интересно, но сейчас я хочу знать о названии.

Аарон по-доброму усмехается и прижимает девушку к себе, оставляя быстрый поцелуй на её макушке. Это и позволяет ему усыпить её бдительность, встать с холодной бетонной плиты и протянуть Саре руку:

— Думаю, нам пора.

***

Ноябрь медленно, но верно отдавал свои права декабрю: это проявлялось и в едва заметных снежинках, кружащих в морозном воздухе, и в толстых корках льда на лужах, и в узорах на окнах в кабинете истории. Сара сидела за партой, положив голову на руки и раздумывая над тем, какую придумать отговорку для мамы, у которой так некстати оказался выходной. Все её мысли витали не вокруг освоения Америки, а рекошетили от вчерашних откровений Аарона к сегодняшней лжи, которую нужно будет в срочном порядке выдать матери, чтобы пойти на работу. Выбраться из этой плотной паутины обмана оказалось непросто, и Сара глубоко тонула в своих отговорках, недомолвках, лжи, всё мечтая увидеть тот долгожданный просвет сквозь толстую непроглядную тьму.

И свет, несомненно, был. Он приходил к ней в виде, нет, не самого Аарона, а тех непередаваемых чувств, что возникали вместе с его образом. И если поначалу всё, что испытывала к нему Сара — беспощадное и губящее всё на своём пути любопытство, то сейчас в её душе расцветало что-то совершенно новое и крепкое. Она чувствовала с ним неразрывную связь. Аарон открылся ей вчера, он позволил себе подпустить её ближе, и это было лучшей наградой для Сары О’Нил. Может быть, не полностью, но какая-то часть её души строго принадлежала ему одному, позволяя девушке понять, что влечение не может быть таким сумасшедшим. Стоит ли вернуться к её любимым книжкам, чтобы сравнить себя со всеми этими влюблёнными героями? Ни в коем случае.

Ведь реальность её с каких-то пор и сама стала напоминать сюжет одной из тех книг, к которой Сара, наверное, никогда бы не притронулась.

— Доброе утро, миссис Дрю, дети.

Голос директора, вдруг прогремевший в кабинете, заставляет Сару поднять голову, чтобы увидеть мистера Доусона и шерифа Никсона, вошедших в класс истории. В груди бурей поднимается волнение, когда мистер Никсон складывает руки на груди и находит взглядом сначала Дерека, затем Сару. Волна шёпота пробегает по кабинету: не каждый день на урок врываются директор с шерифом.

— Директор Доусон, что-то случилось? — суетливо спрашивает миссис Дрю.

— Да, — он прочищает горло и отправляет Никсону многозначительный взгляд. — Сегодня рано утром напали на вашу одноклассницу, Келли Митчелл. Сейчас она находится в больнице.

Волна шепота перерастает в бурное обсуждение, и только Сара сидит, широко открыв рот и не в силах поверить своим ушам. Ужас пробегает мурашками по спине и шее, и взгляд девушки машинально падает на парту, за которой сидит Люк. Он выглядит невозмутимым и что-то пишет в тетрадь, словно он и вовсе ничего не слышал.

— Тихо, дети, тихо! Это ещё не всё! — грозный голос директора заставляет их на долю секунды замолчать и позволить ему продолжить. — Шериф Никсон, вам слово.

Мистер Никсон выдыхает, собираясь с мыслями. В напряжённом ожидании Сара следит за каждым его жестом.

— Это уже второй подобный случай за несколько дней. Судя по следам, уликам и времени нападения, мы имеем дело с одним и тем же преступником.

Сердце девушки болезненно сжимается в груди при одной только мысли о том, что в городе, возможно, орудует маньяк. Но если тот же преступник напал на Келли, а Бурый по определению этого сделать не мог, так как был за решёткой, значит ли это то, что его отпустят?

Паника сменяется облегчением. В попытке разузнать всё подробней, Сара вырывает из тетради листок бумаги и пишет записку для Люка с просьбой встретиться после уроков в закусочной и всё обсудить. Моринг ведь был знаком с Келли, они вдвоём ходили на французский. Что, если Сара вместе с Люком навестит её в больнице и постарается выпытать всё о преступнике, напавшем на неё?

Довольная собой, О’Нил бросает смятую бумажку на стол Люка. Он разворачивает её, читает, а затем кивает будто бы не Саре, а каким-то своим мыслям.

—… поэтому мы вводим комендантский час, — заключает мистер Доусон.

Реакция старшеклассников не заставляет себя ждать. Разочарованно застонав, загалдев, подняв целую волну шума, они принимаются обсуждать происходящее, но их, к счастью, прерывает трель звонка с урока. Мистер Доусон и шериф Никсон поспешно уходят, а Сара ещё некоторое время сидит за партой, пытаясь осознать происходящее. Если Никсон не скрыл факт преступления и даже сказал о том, что к обоим из них может быть причастен один человек, значит ли это то, что никакой влиятельной шишки, которую он покрывает, нет?

Пока что точно известно одно: с Бурого, наконец, снимут все обвинения.

***

В среду, в два часа дня в закусочной мистера Гарсии, кажется, собирается весь город. Весь город кроме одного человека, как никогда важного для Сары сейчас.

Она нервно крутит в руках трубочку молочного коктейля и не перестаёт вздрагивать каждый раз, когда колокольчик на двери брякает, а в закусочную заходит кто угодно, только не Люк. Спустя полчаса ожидания нервы сдают, но она продолжает сидеть здесь и недоумевать, почему, когда здесь так много людей, единственная официантка решила устроить себе выходной?