Дурная кровь (СИ) - Щабельник Виктория "Тера" - Страница 34

– Вы проницательны, Джети, - мягким тоном, от которого по телу прошел рой мурашек, произнес Клауд, - его осматривали многие из ваших коллег. Но никто так и не смог понять, как ему помочь.

К сожалению, вопреки убеждению многих, целители не могли вылечить всех, это нам объяснили сразу же, еще на первом году обучения. Нужно бороться до конца, испробовать все средства, но и уметь отпустить, когда, придет время.

– Мои коллеги смогли сохранить свои жизни? – я напряглась. Меня одолевало нетерпение и предчувствия, однако было бы глупо приблизиться к цели и за шаг до нее так глупо умереть.

– Они живы, здоровы, стали намного богаче. Хотя и не помнят несколько дней из своей жизни, - Пес наблюдал за моей реакцией. Остро, пронизывающе отслеживал малейшее изменение в тоне и выражении лица.

– Я никогда вам не позволю копаться в моей голове, - теперь, когда цель почти достигнута и, возможно, совсем скоро я найду того, кого искала… Клауда нельзя пускать в мое сознание, это будет катастрофа.

– Неужели у такой молоденькой ильзы есть что скрывать? - сыронизировал Пес, однако его взгляд стал сосредоточенным. В нем вспыхнуло подозрение.

– Есть, и вы прекрасно об этом знаете. Я не могу работать с пациентом, думая о том, что моя помощь лишит меня части воспоминаний, и, возможно, подвергнет опасности. Клауд, вы надежный человек и спасли мне жизнь, но есть то, на что я никогда не пойду.

– Вы мне настолько не доверяете? – с каким-то болезненным удовлетворением Клауд продолжал задавать мне неудобные вопросы. Вопросы, на которые бы я предпочла вообще не отвечать.

– Как и вы мне. Когда я завершала обучение, каждый из нас давал клятву Всевидящим о том, что его долг будет превыше собственной жизни. И я намерена следовать клятве до конца. Если вам этого мало, значит, даже копание в моей памяти не сможет этого изменить. Человек нуждается в помощи, так позвольте ему помочь. Я могу дать клятву в том, что никогда и никому не расскажу о его существовании.

– Что вы скрываете, Джети? - несколько секунд Клауд в упор рассматривал меня. Он находился так близко, к тому же, он упрямо называл меня по имени, вместо обезличенно-вежливого «ильза». Это несколько смущало. По правилам я должна была бы давно пресечь подобную наглость. Но, почему-то не находила в себе силы это сделать.

– Вас это ни в коей мере не касается.

– Хорошо, я понимаю ваши опасения, и готов поверить клятве, что вы мне дадите. И если вы ее нарушите, вас покарают не боги, вас покараю я.

Он оказался слишком близко от меня, и его последние слова заставили похолодеть. Я выдержала его напряженный пугающий взгляд, стараясь ничем себя не выдать.

– Вы будете хранить мою тайну, а я буду хранить вашу, - почти шепнул он мне.

Я удивленно приподняла бровь, ожидая продолжения.

– Заброшенный грузовой отсек, вы в окружении врагов, напуганная, но не сломленная. Остальным не хватило нескольких секунд, чтобы увидеть и понять. Я вошел первым. Вы не просто целитель. Вам подчиняется сила боевых клинков.

Я молчала, Клауд же не дождавшись от меня никакой реакции, продолжал:

– Такая сила большая редкость. Когда-то ее могли использовать лишь рыцари Ордена равных. Ордена, который был предан собственным адептом. С тех пор очень мало тех, кто рождается с ней. И большую часть несчастных находят в раннем детстве. У них нет шансов. Как не было их у каждого из нас.

– И теперь, когда вы знаете о том, что во мне эта сила… Чего вы хотите, Клауд, скажите.

Чего мне ожидать от этого непонятного, порой, пугающего, холодного, подавляющего меня человека? Если ему действительно нужна моя помощь с пациентом, достаточно будет, лишь пригрозить разоблачением. И я соглашусь на многое, у меня не будет другого выхода. Чтобы никто не узнал правды. А если появится шанс бежать? И оставить маму одну! Ей тут же предъявят обвинение в супружеской неверности, и отчим с радостью будет участвовать в ее гонении, легко забыв о том, как много полезного дал ему этот брак, и даже то, что он прекрасно знал о ее положении до свадьбы и об их договоре.

– Я ничего и никогда не потребую от вас взамен, клянусь, - грубовато отрезал Клауд, словно уязвленный одним моим предположением. Его глаза сузились, в них промелькнул гнев.

– Стало быть, вопрос о копании в моей голове отпадает сам собой? – уточнила я, почему-то поверив в то, что он не станет использовать мою тайну против меня. Скорее, расправится просто и быстро, одним ударом. Если решит, что я могу представлять угрозу.

– Не разочаруйте меня, Джети. Я умею быть благодарным. Но никогда не прощу предательства.

– Я не поняла, вы мне угрожаете, или все же, просите о помощи? – я резко встала, заставив Клауда последовать за мной.

– Я прошу вас, не вынуждайте меня быть с вами жестоким, - тихо, почти на грани слышимости, произнес он.

Я промолчала, потому что не знала, что ответить. Отступить я уже не могла, так же как и раскрыть себя. Было невыносимо знать, что постепенно, шаг за шагом я загоняю себя в тупик.

Я затаив дыхание, переступила порог большой светлой палаты, находящейся в самом конце огромной лаборатории. Псы, лишенные возможности получать медицинскую помощь на станции, позаботились о себе сами.

Современная клинико-биологическая лаборатория была оснащена оборудованием, медицинскими приборами и инструментарием. Здесь имелись средства первой помощи, приборы для общего и биохимического анализа крови, сканеры и медэксы. Незнакомый молодой Пес, вскочив, поприветствовал нас с Кайлом. Но я взглянула на него лишь мельком. Все мое внимание сосредоточилось на мужчине, лежащем с закрытыми глазами. Пока что он мог дышать сам, однако, судя по сухому хриплому дыханию, это было ненадолго.

Мужчина был еще не стар, хотя выглядел измученным болезнью. Грубоватые четы, худощавое лицо, заостренный нос, темные круги под глазами. Но даже в забытьи оно казалось сосредоточенным и напряженным.

– У него сильные боли, - тихо произнес Клауд, - Калеб дает обезболивающие, но помогает плохо и недолго.

Взгляд выхватывал мелкие детали из общей картины – пораженная язвами кожа на лице, груди и руках, почерневшие губы, лимфа, сочащаяся из ран.

Для всех, кто мог за мной наблюдать, я с немного отстраненным видом изучала историю болезни и препараты, которые назначались больному. Но одновременно жадно всматривалась в лицо мужчины, пытаясь найти в нем знакомые черты. Сердце предательски сжалось от предчувствия, а внутренний голос шепнул «Это он. Ты его нашла!»

И все же, я не почувствовала ни удовлетворения, ни проблеска надежды. Мужчина был плох, почти при смерти и никак бы не смог мне помочь. Но смогу ли помочь ему я?

Отринув все посторонние мысли и сомнения, я посмотрела на Клауда, и наткнулась на его выжидающий взгляд.

– Дайте мне несколько дней. Мне нужно ознакомиться с результатами старых анализов, сделать новые. Сравнить динамику изменений. Мне нужно разобраться в том, что происходит.

И понять, что делать.

Этого я вслух не произнесла. Я целитель, и не должна проявлять растерянность либо страх. А ведь я боялась. Жутко боялась, что не справлюсь, и все пойдет крахом.

Незаметно постаралась вытереть ставшие влажными от волнения ладони. Со мной давно такого не случалось. Когда я стояла рядом с тем, кому требовалась моя помощь, и терялась, не зная, как поступить.

– У него может не быть этих дней, - возразил Клауд.

– У него будет столько дней, сколько нужно, чтобы понять … - отрезала я, и тут же спохватилась. Нельзя срываться, нельзя показывать, что мне не все равно. Нельзя демонстрировать интерес, выходящий за рамки профессионального. Скрыть то, что чувства буквально разрывают изнутри, что руки мелко и противно дрожат.

– Оставьте нас, - я обернулась к Клауду, надеясь, что раз он меня сам сюда пригласил, значит, доверяет жизнь этого человека, - мне нужно заняться осмотром.

– Если потребуется помощь, позовите, - Пес чуть нахмурился, и вышел из палаты.