Солнцеворот (СИ) - Криптонов Василий - Страница 27

«Что ж… Пойдемте, посмотрим, чем можно вас накормить. А лишь только зайдёт солнце, вы получите столько крови, сколько захотите. Но помните это испытание, помните эту комнату. Здесь вы узнали, что способны вынести, и это знание сделает вас сильнее».

А теперь принцесса испытывала лишь человеческий голод, от которого всего-то приходит отупение и слабость. Но даже в этом боялась признаться, потому что тем, кто шагал рядом с ней, было стократ хуже.

— А может, слетаем куда? — предложил Роткир.

Остановивший сердце, он вновь напоминал себя прежнего, и Ирабиль понимала, почему. Никаких чувств — ни ужаса, ни отчаяния, ни боли, ни грусти, — ничего, кроме страсти, которую он ещё не воспитал. Так просто жить и быть самим собой. Если бы не голод.

Роткир и Кастилос шли впереди, плечом к плечу, а Ирабиль тащилась за ними, шагах в пяти. Прошла уже половина ночи, но ни о каком привале речи не было. Ирабиль еле передвигала ноги, но молчала. Что она могла предложить? Развести костер и смотреть друг на друга голодными глазами? Рано или поздно дойдет и до такого, но по своей воле приближать ужасный миг она не собиралась.

— Куда, например? — проворчал Кастилос.

Он обернулся, скользнул взглядом по принцессе и кивнул. Так он делал постоянно, притворяясь, будто проверяет, идёт ли она. Но Ирабиль не давала себя обмануть. Она слишком хорошо помнила, как сидела на столике, глядя на пробирку.

— Да хоть куда-нибудь! — разозлился Роткир. — Мы сейчас куда идём? На что надеемся? Это ты наученный, привык рогом упереться и ломить до Алой Реки, а я человек простой, мне надо — я беру. И вообще, Река не в ту сторону. Вот и полетели бы людей искать.

— Хочешь сказать, ты бы сумел вот так запросто выпить кровь из первого попавшегося человека? — спросил Кастилос.

— А хочешь сказать, нет? Мужик, ты забыл, с кем разговариваешь. Я вырос там, где, чтобы выжить, нужно у голодающих корки хлеба изо рта выдергивать. А потом уже учиться сытых бить, да мясо отбирать. Это тебе не в деревне коров за сиськи дергать.

Кастилос промолчал, но Ирабиль почувствовала, что очередное упоминание о деревне было ему неприятно. Кастилос сделал всё, что мог, чтобы оставить прошлое в прошлом. И она привыкла к нему такому: сильному вампиру, умеющему вести себя изысканно и готовому умереть, спасая от смерти ее. Однако у прошлого есть одна отвратительная черта: что бы ты ни делал, оно уже случилось, и его не перепишешь. И где-то там, внутри, Кастилос навеки останется деревенским мальчишкой, повстречавшим в лесу охотницу Эмкири. А она, Ирабиль, останется сумасшедшей девчонкой, сбежавшей из дома, чтобы спасти Левмира.

Боишься, Солнышко? Это потому, что ты не светишь. Не хочешь светить. Впотьмах блуждать предпочитаешь.

Ирабиль содрогнулась, так явственно услышала голос старушки. Завертела головой и показалось, будто увидела среди деревьев силуэт, который тут же растворился в темноте.

— Эрлот собрал всех людей в Кармаигсе. Всех, кого не убил, — сказал Кастилос.

— Знаю. И чего? Мы так и так в Кармаигс собирались. Вот и полетели, заодно пожрем. А если этот твой Эрлот чего-то предъявлять затеет, так мы ему сами предъявим: ты, мол, нам в Варготосе сколько крови попортил? Вот и давай, делись теперь, а то ножиком под ребро пощекочем, чисто смеху ради. Серьезно, мужик! — Роткир остановился и повернулся к Кастилосу. — Либо ты мне рассказываешь сейчас, на что надеешься, либо я точно полетел. Э, рыжая! Научишь, какие заклинания шептать, чтоб летучей мышью обернуться?

Ирабиль кивнула с кислым выражением лица, но Кастилос не собирался отпускать Роткира.

— Я думаю! — сказал он. — В отличие от тебя. Знаешь, как всё выглядит в Кармаигсе? Представляешь, что такое бараки, которые охраняют вампиры? Ты там ничего не добьешься, только привлечешь к себе внимание, и тебя убьют. Впрочем, допускаю, что у тебя хватит расторопности сбежать, и вернешься ты — сюда. После чего мне придется иметь дело с тобой, окончательно обезумевшим от голода. Так что закрой, наконец, рот и иди!

Кастилос двинулся дальше, и Роткир пошел за ним.

— Вот уж хрена! — говорил он. — Я тебя предупреждал: когда голодный — не заткнусь. Так что думай быстрее и давай что-то решать. Пока ночь и обернуться можно.

— Есть один вариант, — словно бы нехотя произнес Кастилос. — Заткнет тебе рот и решит вопрос с кровью. Но я пока не готов его применить. Подождем.

— Сколько ждать? — Веселья в голосе Роткира не осталось, даже притворного. — Есть тема — давай делать, готов не готов — пустой треп. Сначала делаешь, потом думаешь, привыкай, тут тебе не деревня, где над каждой коровой по часу размышляешь, пока пристроишься.

Ирабиль остановилась, у нее перехватило дыхание. В отличие от Роткира, она поняла, о чем говорил Кастилос. Вампиры могут пить кровь не только людей, но и вампиров.

Иссушенный труп Роткира останется на заросшей тропинке, а она с Кастилосом пойдёт дальше, стараясь забыть, выбросить из головы ещё одно предательство, ещё одну жертву во имя зеленого стеклышка. И клятва, принесенная над пораженным в сердце другом, пропадет втуне.

Ты заходи, ты друзей приводи.

— Стойте! — позвала принцесса.

Кастилос и Роткир остановились, повернулись к ней. Глаза Кастилоса нехорошо вспыхнули. Он был уже на грани, не говоря о Роткире, того просто перекосило. Он-то всю дорогу старался не смотреть на принцессу.

— Устала, — кивнул Кастилос. — Надо остановиться, да. Сейчас разожгу костер, и мы с Роткиром сходим на охоту.

Значит, он хочет сделать это подальше от её глаз. Что ж, и на том спасибо. Ирабиль знала, что если бы она не висела на его шее, Кастилос никогда бы не выбрал такой путь. Это из-за неё он всё глубже опускается во тьму и однажды окажется там, откуда нет возврата, там, где его с улыбкой поприветствует Эрлот.

Но был ведь свет! Пусть какой-то странный и непонятный, но — был.

Судьба человека — ему как звездочка в небе светит. А судьба мира — она как солнце для всех.

Принцесса Ирабиль сошла с тропы и двинулась в чащу.

— Куда ты? Стой!

Оба шли за ней, и принцесса с трудом проглотила комок, застрявший в горле. Они вынуждены преследовать её, и в любой миг инстинкты могут возобладать над разумом.

Шагни вперед, Солнышко. Один лишь шаг, прошу.

Вновь показался призрак старушки впереди. Ирабиль глубоко вдохнула.

— Шагните за мной, — попросила она. — Только не останавливайтесь, прошу. Один шаг за мной, и…

Договорить она не успела, перехватило дыхание. Вновь изменился мир, будто одну картину в спешке заменили другой. Шагнув сквозь кусты, Ирабиль вывалилась на полянку и едва не упала. Вдохнула и выдохнула с полустоном. Посреди полянки стоял домик, купаясь в лунном свете.

— Что это было? — спросил сзади Роткир. — Как будто…

Ему не хватило слов, чтобы выразить невыразимое, удивление пока ещё пересиливало голод.

— Как будто мы попали в другой мир, — тихо сказал Кастилос, и в его голосе Ирабиль услышала нечто иное. Удивление — да, но удивление иного рода. Голос Кастилоса дрожал, хотя не билось его сердце.

Это было удивление человека, вернувшегося в прошлое, которое почитал сгоревшим дотла.

Никто злой сюда не попадёт, а добрый человек всё, что нужно найдет, — сказала принцессе старушка, и слова её пока сбывались. Войдя в сенцы, они увидели черный сундук, обитый медными полосами. И Кастилос, и Роткир бросились к нему — их вело чутье. Когда открылась крышка, принцесса успела заметить ряды пробирок с головами драконов и отвернулась. Почему-то ей не хотелось видеть лихорадочную трапезу друзей. От одной лишь мысли об этом становилось тошно, и Ирабиль предпочла познакомиться с домом.

Она толкнула дверь, вошла внутрь. Большая комната полонилась тенями и светом луны. Глядя на это царство ночного покоя и безмолвия, Ирабиль ощутила, как внутри становится тепло. Она глубоко вдохнула, выдохнула, прислушиваясь к ударам сердца — с него будто упали оковы.