Кровавые тени (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 41

— Ревнивое Сердце, — повторил я. — Проход и барьер между Минауросом и Стигией. Демоны обеих территорий могут проходить через него в обе стороны, потому что раньше они были одним кругом.

— И кого здесь наказывают? — На удивление, Гвендолин было интересно.

— Минаурос — насильников, а Стигия — убийц, особенно хладнокровных. Их наказывают разными способами, в которые я не буду вдаваться… Если только ты не хочешь услышать подробности.

— Нет. Пожалуйста, не надо. — Она быстро покачала головой. — Я больше не хочу знать.

— Неужели? Я думал, тебе интересна судьба твоего врага. — По её удивленному взгляду я понял, что она забыла о заклинании мести, которое собиралась наложить. — Скажи мне, Гвендолин, — спросил я. — Кто он и что сделал?

Она нахмурилась.

— Он причинил вред не мне, а… — она резко замолчала. — Не думай об этом.

— Я узнаю рано или поздно, — заметил я. — И когда это произойдет, он отправится в надлежащую часть ада — возможно, раньше, чем положено.

— Нет! — Она пристально посмотрела на меня. — Лаиш, не влезай, я хочу сама позаботиться о нём.

Я пожал плечами:

— Как скажешь.

Но я поклялся: причинивший ей боль обязательно заплатит. Возможно, мне не удастся вернуть её доверие, но я смогу защитить и отомстить за неё.

Это всё, что я мог сделать, даже если мне не суждено увидеть мою маленькую ведьму после окончания миссии.

* * * * *

Гвендолин

Казалось, путешествие через пустыню никогда не закончится. Хотя могло быть и хуже: нам пришлось бы преодолеть не менее четырех тысяч километров, окажись мы не в центре Минауроса. Один день пути казался не таким уж плохим вариантом.

Тем не менее, было тяжело и не только из-за невыносимой жары и слепящего солнца — я грустила из-за ссоры с Лаишем, хоть и отказывалась признаваться в этом, даже себе.

Да, я была несправедлива к Лаишу, когда он превратился в чудовище, чтобы защитить меня и мою честь. Но не могла принять его сущность огненного демона. Почему никогда не замечала ничего, даже намеков? Возможно, потому что раньше он не превращался в чертовски огромного дракона.

Конечно, я могла догадаться по его пламенным глазам рубинового цвета. Но я всегда тонула в них, когда мы встречались взглядом, поэтому не задумывалась о причине столь необычного цвета. Теперь я всё поняла. Я постепенно влюбляюсь в Лаиша, хоть и постоянно отрицаю, что это не так. И сейчас впервые осознала, насколько близко позволила себе приблизиться к пропасти.

Я много думала о той ночи. Позволила ему целовать и прикасаться ко мне… Позволила ему довести меня до оргазма. Да что со мной не так? Каким-то образом он обошел мою защиту. Я была готова к сексуальным домогательствам в качестве платы за помощь в миссии. Но не была готова к постепенному и нежному обольщению. И также не ожидала, что у меня появятся к нему чувства.

Теперь всё кончено, заверила я себя. Правда, я всё ещё должна платить налог на грех для перехода на другой круг ада, но мне придется найти другой способ. Не знаю какой, но я не собираюсь снова сближаться с Лаишем. Это чертовски опасно.

Через несколько часов мы остановились отдохнуть в тени огромного раскидистого дерева. Казалось, Лаиш мог идти ещё хоть вечность — жара его нисколько не беспокоила, что неудивительно, учитывая его сущность. Но было нечестно требовать от Кюрекса идти без отдыха. Я тоже падала от истощения, хотя ехала верхом, а не пешком.

Мне было всё тяжелее переносить жару, и я была благодарна Лаишу за белую вуаль. Казалось, она отражала часть безжалостного солнечного света, который бил по голове, словно золотой молот, удар за ударом.

— Ох, как у меня всё затекло! — простонала я, слезая с Кюрекса. Лаиш не протянул мне руку помощи — он знал, что я откажусь. И просто присел на низкий камень в тени дерева.

Дерево было полностью черным. Его большие черные восковые листья напоминали спящих летучих мышей — или мне просто мерещилось на солнце. Оно росло посреди оазиса, хотя и не очень красивого. Бассейн с черной вязкой водой, похожей на воду реки Стикс, был окружен плоскими серыми камнями. Я выбрала тот, что в тени, и села на него.

— Мы пропустили время для полуденного приема пищи, — заметил Лаиш. Он уже призывал вещи из воздуха: мешок с кормом и большое ведро воды для Кюрекса, которое, как он объяснил, никогда не опустеет, пока конь хочет пить, а также немного еды для себя. Потом призвал нож с черной рукояткой и тарелку. Лаиш поднял запястье и лезвие над тарелкой.

— Что ты хочешь?

— Ничего. — Я покачала головой. Всё ещё сомневалась, что мне следовало есть кусок спелой, сочной дыни этим утром. Неужели он обрек меня на месяц жизни в аду каждый год? Я очень надеялась, что нет.

— Давай же, Гвендолин, ты должна поесть. — Лаиш попытался вразумить меня. — Ты не сможешь продолжать идти в такую жару на пустой желудок.

— Вообще-то, я не чувствую голода именно из-за жары, — солгала я. — Я не могу есть, когда так жарко. Кроме того, выпила так много, что в меня больше ничего не влезет. — Достала и показала ему бутылку. Она всё ещё была полна холодной, чистой воды, чему я была безмерно рада.

Лаиш посмотрел на меня с намерением переубедить, но затем просто пожал плечами.

— Очень хорошо. Я знаю, тебя не переубедить, когда ты упрямишься, mon ange.

— Я хочу, чтобы ты перестал так называть меня. — Я села напротив, стараясь не обращать внимания на еду, которую он призвал для себя: в основном свежие сочные фрукты. — Я действительно не… о!

Я удивленно вздохнула, когда что-то вылетело из моих волос, когда сняла вуаль.

— Что это? — Я посмотрела на белую кроху, порхающую вокруг. Казалось, она светилась в темноте. Я ещё раз провела пальцами по волосам, но, хвала богам, больше ничего не нашла.

— Так-так… Похоже, у нас безбилетник, — заметил Лаиш. Он наклонился вперед, чтобы рассмотреть маленькую вещицу, стараясь не прикасаться к ней. — Лили-мотылек! Я не видел их целые тысячелетия.

— Кого? — Я тоже наклонилась вперед, чтобы разглядеть малышку. Она запорхала и приземлилась мне на колено.

— Лили-мотылька. Они живут на небесных полях прямо за вратами рая. Их так называют, потому что они пьют нектар цветов, в основном райских лилий.

Я присмотрелась к крохе, которая больше походила на бабочку, чем на мотылька. Она была размером с ноготок и полностью белого цвета, за исключением тонких золотых линий, которые образовывали изогнутые узоры на её крошечных крылышках.

— Интересно, что она здесь делает, если мотыльки родом с Небес, — сказала я.

Лаиш покачал головой:

— Не знаю. Осторожно, не навреди ей. Она чиста, как и все небожители. Должно быть, твоя душа привлекла её, и теперь она видит в тебе убежище.

— О-о-о, бедняжка, — промолвила я, посмотрев на мотылька. — Как ты оказалась настолько вдали от дома? И что ты здесь делаешь?

— Кто знает? — ответил Лаиш. — Лили-мотылек может прикоснуться только к чистой душе. У неё было долгое и утомительное путешествие, прежде чем она нашла тебя, чтобы приземлиться.

Мне стало её жаль. Богиня тому свидетельница, у меня не самый лучший послужной список — ещё недавно я баловалась темной магией. Но очевидно, здесь, в аду, душа считается чистой, покуда она не проклята.

— Как думаешь, она хочет пить? — спросила я, налив воду в ладонь.

— Сейчас мы это выясним. — Лаиш был явно удивлен.

— Что тут смешного? — спросила я, когда лили-мотылек сползла к воде по моей руке.

— Ты, mon ange. Ты и твоя привязанность к животным. Сначала мне показалось странным, что адские звери тянутся к тебе — сначала Цербер, затем Кюрекс. Но теперь даже небесные создания находят тебя неотразимой.

— Ты сам сказал, что бедняжка просто пытается найти безопасное место, — я кивнула на мотылька на ладони. Я не могла сказать, пьет она или нет, но её маленькие пушистые усики покачивались вверх-вниз, когда прикасались к воде. — Кроме того, ведьмы всегда питали слабость к животным. Они доверяют нам больше, чем другим людям, потому что знают, что мы их понимаем.