Кровавые тени (ЛП) - Андерсон Эвангелина - Страница 43

И всё же я не мог позволить ей изнурять себя голодом. Украдкой наблюдал за ней, пока Кюрекс брел по зыбучим пескам.

Её лицо оставалось бесстрастным, я не мог понять, о чем она думает. Иногда, когда она думала очень громко, улавливал её внутренний монолог. Но для этого мне нужно находиться рядом, а лучше всего — прикасаться, чего я старался не делать без крайней необходимости.

Маленькая белая лили-мотылек, которая каким-то образом прошла с нами через барьер между Баатором и Минауросом, всё ещё сидела на её плече, словно талисман удачи. Я снова задался вопросом, как она попала в ад, как оказалась так далеко от дома. От одного взгляда на крошечное существо меня пронзила застарелая боль. Как её называют люди? Чувство тоски по месту, где ты когда-то был, но куда не можешь вернуться? Название ускользнуло от меня, но чувство осталось, и я старался подавить его — такие эмоции лишь сбивают в пути. Нужно двигаться дальше и думать о цели.

Я следил за песком, осторожно отводя Курекса от очередной ловушки. Услышал, как Гвендолин произнесла «О!» тихим, но удивленным голосом. Подняв глаза, увидел, что мы подошли к краю пустыни Смерти.

Вот мы и добрались до Ревнивого Сердца. Но сможем ли мы пройти через него или нет, полностью зависит от Гвендолин.

* * * * *

Гвендолин

— Откуда она появилась? — спросила я, глядя на большую гору, которая внезапно выросла перед нами. Она была огромной, настолько высокой, что не разглядеть вершину. Мы должно были заметить её издалека. Вместо этого она просто появилась из неоткуда, как возникли Железный Пик и город Баатор. Я начинала думать, что в аду это совершенно нормально. Вещи просто возникают, как будто они были там всё время. Но от этого не менее тревожно.

Больше появившейся из неоткуда горы меня настораживало огромное темное отверстие на склоне. Оно было похоже на вход в пещеру — шесть метров в высоту и по меньшей мере три в ширину. Свет не проникал в нее, и это учитывая, что она довольно широкая и находилась прямо под солнцем. Внутри стояла кромешная тьма, будто кто-то укрыл вход черной завесой. Мое сердце так ёкнуло в груди только от одного взгляда на темный вход, словно оно пыталось достать до верха грудной клетки.

— О, а вот и Ревнивой Сердце, — сказал Лаиш, останавливаясь в десяти метрах от горы. — Мы пришли раньше, чем я рассчитывал. Можем остановиться на ночлег.

— Нет, — сказала я, посмотрев на него. — Нет, не хочу останавливаться. Давай продолжим и уйдем, как можно дальше.

Он нахмурился.

— Мне кажется, ты не понимаешь. Нам нужно подготовиться, чтобы пройти через Ревнивое Сердце. Подготовка будет утомительной, но это — необходимость для безопасного прохода. И я уже не говорю о самом барьере в центре пещеры.

— О барьере? — я запнулась. Каким-то образом я забыла об уплате налога на грех для перехода из одного круга ада в другой.

— Именно. — Он пристально посмотрел на меня. — Ты хочешь заплатить налог сейчас… Или позже?

Я подняла подбородок, вспомнив свою клятву.

— Я вообще не хочу платить его, во всяком случае, как мы это делали раньше, — ответила я. — Это же налог на грех, а не налог на похоть, верно? Так что должен быть другой способ заплатить его. Другой грех, который я могу совершить.

— Всё верно, — тихо ответил Лаиш. — Есть много грехов, но не все подходят для уплаты налога.

— Какие, например? — Я огляделась. — А здесь есть ямы? Мне бы очень хотелось слезть с седла и размять ноги, прежде чем мы продолжим путь.

— Вокруг Ревнивого Сердца нет песчаных ловушек. Только будь осторожна, не подходи слишком близко ко входу пещеры. — Он взял меня под руку, и я неохотно позволила помочь мне спуститься.

Лаиш продолжил, когда мои ноги коснулись земли.

— Ну, гордыня, или неупорядоченное желание превосходства и чрезмерная вера в собственные способности — не твой грех. Например, ты принимаешь мою помощь с Кюрексом.

— Что? Я не знала, что уже можно платить! — запротестовала я. — Пусти меня, я снова залезу, и мы начнем всё с начала!

Он покачал головой:

— Всё не так-то просто. Если бы твоя гордость могла сломать барьер, мы бы почувствовали его падение, когда ты ослушалась меня и чуть не угодила в ловушку.

Я задрожала, вспомнив тот момент.

— Фу! Это было просто ужасно! — Я шаркнула ногой по песку. — Думаю, я забыла поблагодарить тебя. Поэтому, ну, спасибо.

— Пожалуйста, — серьезно сказал он. — Также полагаю, что мы исключаем гнев из списка потенциальных грехов, поскольку ты больше не злишься на меня.

Я вздохнула — он был прав. Раньше я была напугана, расстроена и, да, рассержена на него, потому что он не сказал мне о своей сущности. Но уже перестала злиться. Мне просто было… Грустно, хотя не знала почему. Потому что у меня были чувства к нему и я должна их подавить? Потому что хотела, чтобы мы встретились при других обстоятельствах?

Всё было бы намного проще, будь он просто хорошим парнем из супермаркета. Кем-то, с кем я могла бы завязать разговор, и тот перерос бы в отношения. Предпочтительно серьезные, которые закончились бы узами души и вечной любовью, как у моей бабушки с дедушкой.

Потом осознала, о чем думаю, и рассмеялась над собой. Как нелепо представлять демона вроде Лаиша в продуктовом магазине! Как будто кто-то вроде него будет чувствовать себя как дома среди смертных!

Как будто я могла связаться узами души с существом без неё.

Я попыталась отбросить тоску и вернуться к обсуждению.

— Хорошо, — серьезно сказала я. — Что у нас остается?

— Лень тоже не твой грех, потому что ты отправилась на сложную миссию, чтобы закрыть дверь в бездну, — задумчиво сказал он. — Жадность не подходит, потому что ты явно не желаешь ни чрезмерного богатства, ни власти. — Он поднял бровь. — Что насчет мести тому, кто причинил тебе зло?

— Я не буду обсуждать его с тобой, — быстро ответила. — Это не твоё дело.

— Ну конечно. Да и не верю я, что эмоции сработают. Видишь ли, ты должна именно согрешить, чтобы заплатить налог на грех.

— Прекрасно, просто замечательно. — Я стала расхаживать взад-вперед, позабыв о страхе перед темным входом в пещеру. Сейчас я почти не замечала его, так как была слишком занята мыслями о своей дилемме. Было приятно размять ноги, но в голове царил хаос, я отчаянно пыталась придумать способ преодолеть барьер между кругами, не прибегая к греховной помощи Лаиша.

— Думаю, чревоугодие тоже исключается из списка возможных грехов, так как ты отказываешься есть всё, что бы я тебе ни предложил, — сухо заметил Лаиш, наблюдая за мной.

Я ощущала головокружение и пустоту в животе. Прошло достаточно много времени с утреннего перекуса дыней и еще больше с обеда из бутерброда с джемом из моего сломанного контейнера с Губкой Бобом. Но старалась игнорировать урчание в животе.

— Я всё ещё не голодна. — Эта ложь далась мне с трудом.

— Ты хочешь сказать, что всё ещё не доверяешь мне. — Он склонил голову набок, а затем покачал головой. — Как и думал, твоя ложь тоже не сломала барьер. Очевидно, нужен грех посильнее. Что неудивительно — чтобы преодолеть каждый последующий барьер, требуются всё более тяжелые грехи по мере нашего продвижения в глубь Адского царства.

— Ну и что мне остается? — спросила я в отчаянии. — Потому что я не… не в настроении повторить то, что было между нами той ночью. Особенно, если нам необходимо зайти дальше.

— Мне жаль, что тебе тяжело, mon ange, — тихо сказал он.

— Лаиш, — начала я. — Это не потому что я не нахожу тебя привлекательным — наоборот. И ты знаешь об этом. Я просто не могу…

Моя мысль оборвалась сдавленным вздохом. Из Ревнивого Сердца ко мне направлялось одно из самых отвратительных существ, которых я когда-либо видела.

Это был паук — но не обычный. Его тело и лапки были как у тарантула, что уже само по себе ужасно, но голова как у бурундука. Ну или белки. В общем, как у лесной зверушки, которой вы обычно умиляетесь и пытаетесь покормить с руки на пикнике. Но эта голова лепилась к огромному, волосатому, восьминогому телу больше моей руки, и оно направлялось прямо ко мне!