Леди Гамильтон и Адмирал Нельсон. Полжизни за любовь - Павлищева Наталья Павловна - Страница 25

Но ни в один порт нельзя зайти без приказа неаполитанского короля, можно попасть под орудийный залп с берега. Новоиспеченный адмирал спешно отправил в Неаполь капитана Трубриджа с письмом к Гамильтону. Кто как не английский посол может срочно убедить Его Королевское Величество в необходимости позволить английским кораблям заходить в неаполитанские порты?

Трубридж прибыл в Неаполь на рассвете. Разбуженная с первыми лучами солнца Эмма не сразу поняла, что произошло, но, услышав об английском капитане, немедленно распорядилась одеваться. Она вспомнила Нельсона, но увидела совсем другого.

Капитан Трубридж объяснял послу положение дел, показывая что-то на карте, когда в кабинет впорхнула хозяйка дома. Капитан тут же замолчал, склонив голову в знак приветствия. Будучи спешно представленным, он все же продолжал молчать. Лорд Гамильтон рассмеялся:

— Вы можете продолжать, лучшего дипломата и большей англичанки, чем леди Гамильтон, не существует.

Выслушав Трубриджа, сэр Уильям вздохнул:

— Мы немедленно соберем Совет, но гарантировать ничего не могу. Неаполитанцы боятся, ведь Англия далеко, а французы совсем рядом, и в Неаполе новый французский посланник, весьма хитрый и быстрый — Лашез, гражданин Лашез, как у них теперь называют. Захотят ли неаполитанцы осложнять отношения с Францией…

Так и вышло, Совет собрался, но разговоры вели именно такие, как предупреждал лорд Гамильтон, почти слово в слово, то и дело упоминая того самого гражданина Лашеза и проклятого Наполеона Бонапарта, который все явственней становился угрозой для Европы.

Эмма некоторое время задумчиво слушала, потом вдруг исчезла. В ответ на недоуменный взгляд Трубриджа лорд Гамильтон сделал знак успокоиться. Видно, он хорошо знал не только мнение членов Совета, но и собственную супругу.

Разговор зашел в тупик, разрешить все мог только король, но Его Величество после вчерашних возлияний еще спал. Будить монарха раньше времени не рекомендовалось, не только разрешения не получишь, но и пострадать недолго. Это тоже совет опытного лорда Гамильтона.

Трубридж подумал, что дипломатом быть, пожалуй, сложней, чем воевать с французами или испанцами.

Дверь распахнулась резко, словно открыла ее не женщина, а мужчина. В кабинет, где заседали члены Совета, влетела супруга английского посла, протянула капитану приказ:

— Вот! Приказ Ее Королевского Величества, разрешающий английскому флоту пополнять запасы в любом порту королевства.

Кто-то робко усомнился:

— А как же Его Величество?

Леди Гамильтон как ни в чем не бывало пожала плечами:

— А мы не станем нарушать сон Его Величества! Он же приказал не будить?

И без приказа никто бы не стал рисковать нарушать сон короля. Все с облегчением вздохнули: две женщины сумели развязать узел, который мужчины не решались разрубить.

Провожая капитана Трубриджа на берег, Эмма попыталась уточнить:

— А капитан Нельсон как себя чувствует? Здоров?

— Он не капитан, миледи, он уже контр-адмирал. А чувствует?.. Сейчас уже неплохо.

— Что случилось?!

Пришлось вкратце рассказать о победах и бедах Нельсона.

— Я читала о битве при Сент-Винсенте, но не помню, чтобы там говорилось о Нельсоне.

— Вот то-то и оно, у нас награды заслуживают не те, кто принес победу, а те, кто выслужился.

— Ах! Передайте адмиралу мои наилучшие пожелания и удачи вам в поимке французов!

Пожеланиями не обошлось, вместе с лордом Гамильтоном, восхищенным рассказом о Нельсоне, Эмма отправила адмиралу письмо, затем еще одно. Завязалась переписка, ставшая позднее немыслимо интенсивной.

Гамильтон, еще пять лет назад говоривший Эмме, что Нельсон обязательно прославится, у него великое будущее, радовался, как ребенок:

— Если дело в руках такого человека, успех обеспечен! Эмма, он герой, понимаешь, герой не только потому, что был ранен, но не покинул свой пост, но и по самому складу ума и характера! Вот о каком сыне я всегда мечтал.

Если бы лорд Гамильтон знал, к чему приведет его восхищение Нельсоном, стал бы он высказываться столь откровенно?

Эмма была очарована рассказом сначала Трубриджа, потом собственного мужа, который раскопал описание битвы при Сент-Винсенте и долго потрясал газетой:

— Видишь, видишь? «Кэптен» — судно Нельсона, именно оно сыграло решающую роль в разгроме врага, но разве эти писаки вспомнили о Нельсоне?!

Через день Нельсон виделся не просто героем, а гигантом, способным победить всех и вся. Что для него какие-то французишки? И этот выскочка Наполеон?

А потом была битва при Абукире, когда, погонявшись за французским флотом по Средиземному морю, Нельсон вдруг обнаружил его стоящим подле небольшого форта Абукир неподалеку от Александрии. Конечно, это не весь флот, а шестнадцать судов, но что за суда! Именно они доставили Наполеона с его войском в Александрию. Уничтожить эти корабли означало отрезать проклятому корсиканцу путь обратно!

Позже многие скажут, что Абукир не столько победа англичан, сколько глупый проигрыш французов, давших шанс себя разбить. Возможно, так, но ведь данным шансом нужно уметь воспользоваться. Судьба дает шансы только тем, кому они нужны…

Разгром был полным: вступив в бой, английская эскадра нанесла сокрушительное поражение, уйти смогли всего два корабля французов, остальные были уничтожены либо взяты в плен. О соотношении потерь и говорить не приходилось. Даже застигнутые врасплох, французы не собирались сдаваться на милость победителя, они дали бой.

Но главным результатом блестящей победы было даже не уничтожение кораблей противника, а то, что армия Наполеона оказалась запертой в песках Египта. Наполеон Европе больше не угроза!

Вряд ли кто-то мог тогда предположить, что корсиканец вывернется, сбросив, словно ящерица, хвост, вернется на одном из уцелевших кораблей во Францию (кстати, пройдя в тумане буквально под носом у английских судов, осуществлявших морскую блокаду), станет-таки Первым консулом Республики, а потом и императором и еще покажет всей Европе, каково не считаться с его амбициями.

Но тогда один невысокий, щуплый человек радовался тому, что сумел запереть другого невысокого человека в песках Африки.

Вот теперь Нельсона назвали и признали героем даже в Англии. Национальным героем, «героем Нила».

А герой Нила приходил в себя, потому что каждая победа требовала частичку Нельсона. Не обошлось и в этот раз. Ему сорвало часть кожи на полове, и лоскут с волосами повис прямо над несчастным правым глазом. Пришлось пришивать обратно. Интересно, что сам адмирал остался в состоянии не только командовать, но даже диктовать донесение о победе для адмиралтейства. А вот его секретарь с трудом избежал обморока.

Это был триумф, настоящий, с немыслимым количеством поздравлений, подарков, наград, была слава и были почести.

Теперь предстояло немного залечить раны и возвращаться. В ближайшее время никаких неприятностей от французского флота ожидать в Средиземном море не стоило, оставшиеся у Франции суда не способны нанести серьезного поражения.

Но, поразмыслив, Нельсон решил зайти на ремонт серьезно потрепанных кораблей в Неаполь. Почему бы и нет, его же так тепло встречали пять лет назад, к тому же о победе всегда сообщать приятно…

Гамильтоны, получив сообщение о прибытии судов Нельсона, были в восторге оба. Лорд напоминал супруге:

— Помнишь, Эмма, я говорил, что этого мальчика ждет великое будущее? Он себя еще покажет!

— Уже показал!

Лорд Гамильтон с интересом пригляделся к супруге, в таком возбуждении он Эмму не видел давно.

За последние годы леди Гамильтон заметно изменилась внешне, причем не в лучшую сторону — она попросту растолстела. Теперь миссис Кэдоган оказывалась тоньше своей тридцатитрехлетней дочери. Но энергии Эмме не занимать, как и ее подруге, королеве Шарлотте. Этих двух женщин вполне хватило бы, чтобы не давать покоя Неаполю и без вулкана.