Искажение: выбор судьбы (СИ) - Ром Александра - Страница 4

— Не обижайтесь молодая госпожа это лишь совет. — Он примирительно улыбнулся и спросил. — Научите меня этой диковинной игре? У меня мелкий шалопай племянник растет, я б его тоже научил. А то уж не знаем, чем занять озорника.

— Хорошо. В ней нет ничего сложно. Сегодня же вечером и научу, — улыбнувшись, пошла на мировую.

Кабинка снова набилась, словно бочка селедкой и тяжело поползла вниз. Я уставилась на свои переплетенные в замок, пальцы и вернулась к прерванным размышлениям. Другой слух, ходивший вокруг свадьбы, мне казался более правдивым. Говорили, что Мурад хан пошел на этот шаг под напором не безызвестного главы министерства разведки после инцидента в Архае. А сколько уж слухов ходило вокруг провалившегося набега на столицу Дархат и не счесть. Правда, сейчас волнения улеглись по причине возникновения новых домыслов о свадьбе наследника. Скорей бы закончился этот великосветский фарс. По-другому я не могла назвать брак двух отпрысков из обоюдно ненавидящих друг друга государств. Это было лишь политической игрой властителей мира сего. Из задумчивости меня вывел резкий толчок, если бы не сильная рука верного охранника полетела бы в сторону, подъемник остановился.

До главной площади, на которой стояла небесная башня и находилась библиотека, мы добрались за считанные минуты. Я пересекла площадь и, остановившись возле ступенек, ведущих в хранилище знаний, обернулась к охраннику:

— Ли байсе вы можете не ходить со мной в библиотеку. Я думаю еще позаниматься, и это может занять более трех часов. Зачем вам сидеть в пыльном помещении. Сходите, пообедайте.

— Хорошо госпожа Юкари. Я буду ждать вас как обычно в таверне «Бычий рог». Во сколько вы примерно освободитесь?

— Так посмотрим, — протянула я, глядя на цветочные часы, воздвигнутые в центре площади, — сейчас час дня, я выйду в пять.

Он наклонил голову в знак согласия и, развернувшись, быстро пошагал назад. А я радостная побежала, наверх перескакивая через ступеньки.

В мраморном зале прохладно и тихо. В воздухе витает запах свежей древесины смешанной, с книжной пылью. Лишь от дальнего стола иногда доносится скрежет пера и сухой шелест бумаги. Мои шаги гулко отлетают от стен, эхом разлетаясь под сводчатым потолком. Царство книг. Мир, наполненный словами и мыслями тысячи людей живущих и уже давно покинувших этот мир. Миллионы страниц испещренные рукописными и печатными знаками. Все они хранят память о тех, кто их писал и тех, кто касался их страниц. В них скрыты знания, история и мудрость поколений. Сотни корешков глядят на меня со стеллажей с потаенным интересом и в радостном ожидании. Я замираю перед ними и провожу подрагивающими пальцами по шершавым, гладким и бархатистым переплетам. За спиной слышу грузные шаги. Оборачиваюсь. Передо мной возвышается высохшая фигура главного архивариуса Цзи Ма джина. Лицо цвета выцветшего пергамента, слегка изжеванное морщинами лишено всяких эмоций. Лишь глаза под толстыми стеклами выглядят живыми. Они смотрят внимательно с долей иронии. Я складываю ладони вместе перед лицом и чуть наклоняюсь. Он кивает. В мертвенной тишине зала его голос трещит, словно ствол дерева от порыва сильного ветра:

— Да благоволит вам Немайн госпожа Юкари. Я нашел то, что вы просили. Прошу следуйте за мной.

— Да благоволит вам Безликий. Благодарю Цзи Ма джин, — мой голос дрожит от волнения.

Историю Тахо я начала изучать, как только научилась сносно читать. Я читала все подряд, затем тщательно разбирая с Лао таном или Хаято. Период правления проклятого императора Рюэйдзэя особенно заинтересовал. Император оказался таинственной и весьма занимательной личностью. В народе его почитали, чуть ли не боготворили, а вот в официальных документах лишь сухо излагались даты правления, да кровопролитная война с Хемерийским ханством. О внутренней и внешней политике говорилось расплывчато и вскользь. О личной жизни, семье нигде ни слова. Даже личное имя императора было вычеркнуто из анналов истории. Ни единого слова не написали о нем и современники, что приводило мой пытливый ум в замешательство. Я пыталась выяснить причины подобного отношения у учителя, на что он многозначительно заметил:

— Прошлое остается прошлым оно такое, каким должно быть. Настоящее вот чем вы должны жить госпожа Юкари, оно предопределяет будущее.

Разговор с Хаято тоже ничего не дал, он умело перевел его в другое русло, а последующие убивал на корню. Поэтому информацию пришлось добывать самой. И лишь благодаря главному архивариусу мне удалось собрать те немногие крохи о жизни этого загадочного правителя. В последнем манускрипте я нашла упоминание о неком мастере Рё и его «труде об империи Тахо в эпоху правления императора Кого». Автор ссылается на труд мастера Рё и восхваляет его скрупулезную работу в жизнеописании дворца и его обитателей. Император Кого приходился отцом Рюэйдзэю, поэтому я возлагала большие надежды на данный свиток. Он был единственным источником, из которого я могла узнать хоть что-то о жизни будущего проклятого императора.

«Труд об империи Тахо в эпоху правления императора Кого» оказался тяжелым для восприятия. Мне приходилось продираться сквозь дерби поэтической символики и образности. По истечению часа у меня рябило в глазах и ломило виски. Устало откинувшись на спинку стула, я помассировала затекшую шею. Теперь понятно, по какой причине сей исторический трактат пылился более двух сотен лет. Да осилившему его до конца следует воздвигнуть памятник нерукотворный. Я тоскливо посмотрела на лежащую стопку пергамента и подавила рвущийся горестный стон. Мне еще больше половины осталось переосмыслить и вычленить необходимую информацию. Что же мы имеем? А имеем мы ничтожно малые частички. И из этих частичек необходимо сложить достоверный и по возможности законченный пазл. А пока только небольшой кусочек, который раскрывает Кого как холодного, расчетливого и последовательного в своей политике и импульсивного подверженного эмоциям в личной жизни. Выбор жены и императрицы лишь укрепил это мнение в кругах двора. Император влюбился в чужестранку с далеких и неизвестных островов королевства Тоингрин. Эту слабость подданные простили бы своему повелителю, но император возвел иноземную принцессу на престол, поправ законы своей страны. После свадьбы последовала череда заговоров. Главы большинства правящих домов были прилюдно казнены. Та же судьба постигла всех недовольных. Восстания подавлялись с особой жестокостью. Распри прекратились только с появлением при дворе кирина.

«Божественный дракон спустился со священной горы Рюан. Кого тэно благословили духи трех миров. Всевидящий предрек наследника с божественным даром. Наставником избранника небес стать вызвался священный и могущественный кирин посланник божий».

Что ж теперь картина наполняется красками, и я начинаю понимать, почему император Рюэйдзей вошел в историю как проклятый. Ему не повезло родиться полукровкой. Но, всегда есть небольшое но. Что же вы ваше императорское величество совершили столь ужасного? Если даже через три столетия вас считают проклятым, а ваше имя предано забвению.

Я устало прикрываю глаза. Тишина. Глубокая, всеобъемлющая. Такая близкая и такая далекая. Кажется в ней можно раствориться. Она безупречна. Назойливое жужжание мухи вдребезги разбивает иллюзию. Я открываю глаза, возвращаясь в реальность. Органы чувств обострены. Я вижу каждую пылинку, вырисовывающую в воздухе замысловатые узоры. Чувствую, как тягуче плывут запахи, сплетаясь в один единственный аромат. От него веет грозой и медвяным вереском. Он медленно подкрадывается, окутывая непроницаемым покрывалом, и быстро отступает, оседая легкой пыльцой на губах с горьковатым привкусом.

Срочно на воздух! Я впопыхах сгребаю со стола древний труд и несусь к стойке выдачи книг. Что-то невразумительно бормочу старшему архивариусу и спешно раскланявшись, покидаю библиотеку через запасной выход. Пошатываясь, я брела по узкой улочке, ведущей к ближайшему мосту жадно хватая ртом влажный, соленый воздух. Холодный ветер и шум разбивающихся о камни волн привели в чувства. Ошарашено оглядываюсь вокруг. Я не помню, как очутилась перед воротами особняка Хаято. Резко развернувшись на каблуках я быстрым шагом направилась в сторону набережной. Она растягивается практически по всему берегу; начинаясь от стен дворца до первых портовых построек. И я сейчас нахожусь в непозволительной близости от дворца. Мне нечего боятся. Меня никто не знает кроме Хаято и нескольких доверенных лиц. Но каждый раз как я оказываюсь поблизости от алого дворца, меня охватывает иррациональный страх. И я бегу сломя голову как можно дальше. Сейчас я тоже бегу, не обращая внимания на косые взгляды дам в богатых одеждах и многозначительные усмешки высокородных господ. Ветер развевает длинные рукава моего платья, треплет волосы. От быстрого бега дыхание сбивается, я начинаю задыхаться. Нужно передохнуть. Особенно после приступа. Сбавляю шаг и останавливаюсь рядом с резной балюстрадой. Тяжело опираюсь руками о белоснежный поручень и смотрю на безмятежные волны, ласкающие прибрежные камни.