Северские земли (СИ) - Волчок Сергей - Страница 42

С этим спорить никто не стал. Похоже, вся почтенная компания придерживалась подобных же принципов жития, разве что не формулировала их так красиво по причине слабой развитости мозгов. Все немного помолчали, но пауза не затянулась.

- Ну ладно, пусть так. А вдруг он не серебром, а сталью вопрос решить захочет? – не унимался Косолап. – Сам же говоришь – мужик он рисковый, да в ратном деле толк знает, я сам видел, как он Макара кончил. Умелый он, учёный ратному делу на совесть. Опять же – Дар у него. А нас только четверо. Вдруг захочет всех нас к земле прислонить?

- Не захочет. – уже менее уверенно заявил атаман. – Повезло нам, что он поп. Попам убивать запрещено. Вообще. Я это специально узнавал, был повод. Только свою или чужую жизнь защищая, но и это грех страшный, который не факт, что отмолишь. Ему проще откупиться, чем душу свою загубить.

- Угу… - мрачно пробурчал Косолап. – Видали мы, как он душу загубить боится. Макару скраний[1] одним ударом проломил и не жужукнул.

[1] Скраний – так в средневековой Руси называли висок.

- А вот это правильно! – неожиданно оживился атаман. – Чужая душа – потёмки, пёс его знает, что там у него в голове творится, поэтому нам лучше поберечься будет. Эй вы двое, слышите? По одному никуда не ходить, даже до ветру - вообще никуда. Даже на охоту ходить погодим – припасы у нас пока есть. Днём смотреть в оба, ночью дежурить по очереди, но и остальным всем спать в полглаза. И нечего мне здесь морды жалостливые корчить, тридцать рублей стоят того, чтобы пару ночей не поспать. А щенка я вообще от себя отпускать не буду. И, случись что – сразу кадык вскрою.

- Нет у него никакого кадыка, - пробурчал поперечный Косолап. – малой он ещё для этого.

Но атаман не рассердился, а только чмыкнул:

- Ну ему же и лучше. Быстрее зарежу – меньше мучиться будет.

Этим оптимистичным заявлением завершилась философская дискуссия и началось поедание зайца. Ни в том, ни в другой Ждан не участвовал – в Чёртовом городище он на всякий случай снова замолчал, а кормить его, похоже, никто и не собирался.

***

Отец Алексий появился только на исходе третьего дня, как раз когда разбойники сели ужинать – уже, конечно, никаким не зайцем, а вяленой рыбой из запасов.

Ждана за все эти дни покормили только один раз, и он разве что зубами ещё не клацал. Живот подвело, сосало внутри невыносимо, да и общее самочувствие было так себе. Мальчик начал спотыкаться, перед глазами то и дело летали «мушки», в ушах звенело, и если раньше у него ещё были мысли о побеге (вот только умелый опекун Рудый так и не дал ему ни одного даже маловероятного шанса), то сейчас он понимал – не стоит и пробовать. Сейчас его с лёгкостью изловит даже неуклюжий Дундук – четвёртый член банды, который отличался огромной силой, но был, судя по всему, умственно отсталым.

Сейчас мальчику было настолько плохо, что даже появление учителя он воспринял без особой ликования, с изрядной долей тупого равнодушия. Радовало его только одно – так или иначе теперь всё закончится.

Священник, не скрываясь, поднялся по тропинке на холм к Чёртовой пещере, возле которой и вечеряли разбойники, и звучно приветствовал всех:

- Доброго вечеру вам, злые люди.

- И тебе не болеть, старый дурак. – ответил за всех Рудый, и, обратившись к сотрапезникам, добавил. – Я же вам говорил, что вернётся. Всё, ближе не подходи, стой там. Ты деньги принёс, поп?

- Что – и к столу гостя не пригласишь? – мрачно поинтересовался Алексий.

- Мы тебя, дед, на кошт не ставили. – не менее нелюбезно ответил атаман. - Как и щенка твоего. Я его и так покормил разок исключительно потому, чтобы он тебя живым дождался. Задатком покормил, можно сказать. Поэтому сначала деньги, потом все разговоры потом.

- Я… - начал было отец Алексий, но атаман одним рывком притянул к себе Ждана и приставил ему нож к горлу. Ждановский нож Жало Рудый забрал себе и теперь носил на поясе, не снимая.

На сей раз мальчику было и не особо страшно – какое-то тупое безразличие овладело им.

- Всё, ты достал, поп! – крикнул атаман, не то изображая истерику, не то и впрямь впадая в неистовство. – Хватит болтать! Деньги! Деньги или режу! До трёх считаю! Раз! Два!

Не дожидаясь слова «три», батюшка сорвал с пояса небольшой мешочек и бросил его атаману.

Но тот, похоже, и впрямь был опытным и тёртым. Он не отпустил Ждана, чтобы поймать кошель, хотя мальчик уже напрягся в расчёте на рывок. Нет, Рудый спокойно дождался, когда мошна, ударившись о его грудь, упадёт на землю. И лишь после этого, спокойно передал Ждана сидящему рядом Косому, и аккуратно поднял мешочек.

- Деньги у вас. Мальчика отпустите. – потребовал отец Алексий.

- А ты не спеши, поп. – криво ухмыльнулся Рудый. – Деньги счёт любят.

Он высыпал монеты на широкую ладонь и задвигал их пальцем. Закончив, он торжествующе ухмыльнулся.

- Ну ты даёшь, долгогривый! Ты что – по лже встрять решил? Здесь шестнадцать с половиной! А ты не обезумел ли часом?

Лицо священника закаменело.

- Это все мои деньги. Я продал свой дом старосте – мы договорились, что он его заберёт сразу после моей смерти. Я продал всё ценное, что у меня было. Его мать тоже продала всё, но имущества у неё много меньше, чем у меня. Мы взяли в долг у всех, кто нам дал. Ты же знаешь людей, ты понимаешь – я не вру. Нам негде больше выпросить даже гроша. Не безумствуй, Рудый. Ты привык стричь людей, но даже с овцы можно взять только одну шкуру, у неё просто нет другой. Моя шкура – у тебя. Отпусти мальчика, не бери грех на душу.

- Грех? - яростно зашипел Рудый. – Ты сказал «грех»?! Это что – я пытался обмануть людей, подсунув им меньшую сумму? У нас с тобой был договор. Я выполнил все его условия – твоего щенка никто и пальцем не тронул. А ты вместо тридцати рублёв приносишь половину, пытаешься нас обмануть и вернуть мальчика неправдой. А потом меня – меня! - обвиняешь во грехе?! Ты что, старый, из ума выжил?

- Но… - начал было отец Алексий, но атаман перебил его.

- Тринадцать. С половиной. Рублёв. – отчеканил разбойник, вновь державший нож у горла Ждана. – С тебя тринадцать с половиной рублёв. Всё, довольно! Мне плевать, где ты их возьмёшь. Иди в Козельск. Стучись к богатым друзьям – они у тебя есть, ты дворянин. Валяйся у них в ногах, продавайся им в холопы… Да вон хоть мать его продай – она хоть и не молода, но тетериться с ней желающих много будет, перси у неё как у коровы.

Он коротко хохотнул, и жёстко закончил:

- Даю тебе на всё пять дней, и это последняя моя уступка. Видит Бог, я и так уступаю тебе раз за разом, но ты не делаешь даже урезанный урок. Я подожду пять дней. Я не нарушу условия, как ты. Я даже твоего пацана кормить буду - на еду принесённых тобой денег хватит. Но клянусь тебе - ровно через пять дней, как только начнёт смеркаться, я предам твоего пацана самой лютой смерти, какую только смогу придумать. А я на выдумку хитёр, можешь мне поверить. Всё. Больше разговоров не будет. Иди!

Священник молчал, всматриваясь в лица каждого из четырёх разбойников.

Рудый ухмылялся. Косой отвёл взгляд. Косолап, напротив, дерзко уставился в ответ. Ну а Дундук, похоже, просто ничего не понял, и, как обычно, смотрел тупым коровьим взором.

- Вы нелюди. – наконец резюмировал священник. – Господь вас накажет.

После чего повернулся и ушёл, не оглядываясь.

- Иди, иди! – крикнул ему в спину Рудый. – Не знаю, как там Господь, он обычно не торопится, а вот тебе поспешить стоит. Пять дней! Слышишь, поп? Пять!

Едва шаги священника смолкли в низине холма, разбойник убрал нож от горла Ждана и, встретившись взглядом с Косолапом, подмигнул товарищу.

- Я же тебе говорил – никуда он не денется! Придёт и принесёт. Терпеливый – это судьба! И еще раз придёт, и снова принесёт! Ну что – давайте жрать уже что ли? Поесть, ити его, не дают! Косой, завтра в деревню к своей полюбовнице сбегаешь, жратвой закупишься, деньги теперь есть.

- Деньги есть, - согласился Косолап. – Только что там с нашей долей?