Куколка (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна - Страница 10

– Давно ты один живешь? – как можно деликатнее спросила она.

– Почти год. Как девушка меня бросила.

Он не поднимал глаз, фокусируясь на каше. Татьяна решила не продолжать тему. Она рассчитывала побольше узнать о его семье, а не о девушке, но сделала вывод, что родители не живут здесь еще дольше.

– Что будешь делать? – спросил он после минутной паузы.

– Не знаю, – протянула она, вздохнув и уставившись в магнит на холодильнике, рекламирующий доставку пиццы. – Надо что-то придумать в свое оправдание и снова позвонить отцу.

– Почему просто не сказать правду? – спросил он с искренним недоумением.

– Ты что?! Отец никогда мне такое не простит. Он меня и так не простит. А так вообще убьет.

– Он что деспот?

– Нет, конечно, – с чувством ответила Татьяна. – Просто он меня очень любит. И переживает. И он в меня очень верил, все для меня делал, а я...

– Да, ты рассказывала вчера, – кивнул парень.

Девушка вытаращила на него свои миндалевидные глаза, отчего они стали казаться круглыми.

– Не помнишь? – усмехнулся он. – Ты напилась и разрыдалась. И рассказала все про экзамен, про отца, про преподавателя и про Муравьеву. Про то, какая ты неудачница, про то, что у тебя, считай, не было жизни...

– Не продолжай, – перебила Татьяна, покраснев.

От волнения она начала поглощать кашу с еще большим аппетитом и еще большими порциями, будто хотела заесть свой стыд, будто он плавал как раз на дне желудка и его надо было замуровать в чем-то тяжелом, наподобие каши с яблоком, без возможности выбраться. Но, как оказалось, это не помогло. Татьяна уже доела кашу и начала запивать ее кофе с молоком. Кофе оказался на вкус горьковато-пряным, кажется, разбавленным корицей и кардамоном. И это было вкусно. Он был ровно такой крепости, которая нужна была Татьяне, чтобы взбодриться от похмелья. Она впервые задумалась о времени и посмотрела на классические круглые часы, что висели над дверью в кухню. Они показывали половину первого.

– Я просто хотел сказать, что, возможно, какие-то вещи ты принимаешь серьезнее, чем нужно, – начал Вадим, вглядываясь в Татьянино лицо. – Твой отец – не истина в последней инстанции, как и преподаватель или Муравьева. Даже если он так в тебя верил, ты ему ничего не должна. Он сам вкладывал в тебя свою веру, без гарантий и процентов. Уверен, он и сам это понимает. Ты делаешь так, как можешь. Ты ведь, итак, изо всех сил старалась. А там уж как получилось. Может, балет, действительно, не твое. И еще не поздно над этим задуматься.

Татьяна молча продолжала пить кофе, хмуря тонкие брови. Бармен посмотрел на нее с вниманием, возможно, ожидая реакции, но за его утешающей речью ничего не последовало.

– Пока не решишь, что делать, можешь оставаться здесь, – спустя какое-то время сказал он. – У меня сегодня как раз выходной.

– Спасибо, – тихо ответила Татьяна, улыбнувшись.

Завтрак они докончили молча. Парень, попивая кофе, читал новостную ленту в телефоне, а Татьяна глядела в окно. За ним была чудесная погода. Как будто от недельных ливней не осталось и следа. Небо расцвело во всей своей синеве. Только где-то на горизонте остались плавать остатки вчерашних грозных туч, отливая фиолетовым. Деревья, пробудившиеся от долгой зимы, уже цветущие и зеленеющие, шуршали ветками друг о друга. Высыхающие дороги поблескивали серебром на солнечном свету. Окна отражали в себе зенитное солнце, приносящее в город лето. На улице начиналась новая жизнь. Все готовилось цвести и пахнуть.

При такой погоде грех было страдать и плакать. Надо было двигаться дальше. Татьяна желала бы только знать, в каком направлении. Сейчас ей даже домой путь был закрыт. К ее счастью, вчерашний бармен, абсолютно незнакомый ей человек, оказался внезапно добрым и даже порядочным. Татьяна редко встречала такое бескорыстное отношение. Отец ее всегда учил, что все мужики козлы, что им нужно только одно, поэтому нужно ими пренебрегать, манипулировать и получать от них только необходимое, включая секс. Татьяна и до сих пор в это верила, ведь у нее не было никакого опыта близких отношений с противоположным полом. Но вот первый ее опыт ночевки вне дома, наедине в квартире с незнакомым парнем, по крайней мере, пока проходит хорошо. Она чувствует себя здесь в безопасности, как минимум, не чувствует от него угрозы. Он даже не смотрит на нее сейчас, а с интересом читает какую-то новость, медленно допивая кофе. Он ее накормил, он позволил ей здесь остаться, и не попросил ничего взамен. Он не похож на козла. Хотя его почему-то бросила девушка. Девушки, наверное, просто так не бросают. Значит, он тоже чем-то плох. Татьяна внимательнее присмотрелась к нему. Он показался ей еще красивее, чем был вчера. Парень был спортивен и здоров. Кожа у него была гладкой и бледной, а губы четко очерчены линией, не толстые и не тонкие, а именно такие, какие могли бы прописать в стандарте мужской внешности, если бы такой был. Вел он себя самым обычным образом. Даже умел готовить. Каша показалась Татьяне вкуснее всех яств на свете, но, скорее, ее критичность в этом плане была притуплена диким голодом, ибо она не ела ничего со вчерашнего обеда.

Мысли ее прервал яркий экран смартфона, неожиданно оказавшийся перед глазами. На нем высвечивалась красочная, но с простой, если не сказать примитивной, рисовкой картинка. Посыл был бытовой юмористический. Татьяна улыбнулась. Такое случалось с каждым. Парень тоже улыбался. Потом заблокировал телефон и, сделав последний глоток кофе, поставил свою грязную посуду в раковину.

– У нас самообслуживание, – предупредил он, указывая девушке на ее посуду.

– Я должна ее помыть? – переспросила она.

– Ну, предполагается. Я, конечно, гостеприимный, но не настолько, – улыбнулся он и принялся мыть всю ту грязную посуду, что уже валялась в раковине.

Образ прекрасного рыцаря в розовых доспехах распылился перед Татьяной.

Он предложил ей посмотреть какое-нибудь видео на своем смартфоне, пока он моет посуду. Татьяна немного опешила. Во-первых, это был чужой телефон (мало ли там могло прийти какое-нибудь личное сообщение со всплывающим уведомлением), во-вторых, она не знала, что ей смотреть. До этого она всегда смотрела либо мультики (ей почему-то нравилась анимация любого качества и содержания), либо видео про балет. Но про балет ей сейчас не хотелось даже слышать, а смотреть мультики ей показалось постыдным. Наверное, потому что подружки всегда над ней по этому поводу подтрунивали.

– Нет, я просто посижу, – скромно сказала девушка и отвернулась к окну.

– Ну, как хочешь, а я посмотрю что-нибудь, раз ты не хочешь.

Он включил на полную громкость видео какого-то блогера, который вещал новости художественного мира. Татьяна, разумеется, в искусстве не разбиралась, но почему-то слушала и пыталась даже что-то понять, несмотря на обилие слэнга и специальных терминов. Наверное, ее слуху просто деваться было некуда. Громкость телефона заглушала спокойные обеденные шумы города, доносящиеся сквозь приоткрытое пластиковое окно.

Спустя полчаса парень уступил место перед раковиной своей непрошеной гостье. Татьяна редко занималась домашним бытом, отец облагородил ее от этого, но за его гостеприимность и радушие она решила, что не станет возникать и спокойно помоет за собой. Вокруг раковины все было мокро. Татьяна опасалась замочить футболку, поэтому стояла в не очень удобной позе, слегка выпятив зад и наклонившись на 45 градусов корпусом над раковиной. Такое расстояние показалось ей безопасным от брызг. С усилием сдерживая отвращение, она взяла уже рваную губку для посуды, в которой еще остались маленькие кусочки пищи, смытой с той горы посуды, которую парень вымыл только что. Неизвестно, как долго эта посуда лежала в мойке и что это была за пища, но делать было нечего. Она сначала постирала саму губку, а затем начала мыть ей тарелку. Дело оказалось несложным, ибо посуды было очень мало. Она быстро справилась и в конце даже осталась довольна собой. Пальчики ее даже не сморщились от воды. Маникюр остался на ногтях таким же ровным и цельным.