Куколка (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна - Страница 31

– Хватит! Еще скажи, что ты в него влюбилась! – тут отец сам осекся и впился глазами в лицо дочери, пытаясь уловить каждое микродвижение мимических мышц, которое могло бы выдать ее. – Это же не так?

– Нет, – коротко ответила Татьяна, вытирая глаза от слез.

– Куколка! Ну, пойми же ты, что я не назло тебе все это делаю, а во благо! Ты меня сама потом отблагодаришь! Уж я-то знаю. Сколько примеров таких.

– Да, да, ты рассказывал уже много раз, – перебила его Татьяна, не желая слушать в очередной раз долгие истории его знакомых, которые живут в счастливом браке по расчету уже много лет.

– Ну, вот! Ты же все это сама прекрасно знаешь, Куколка! Ну, даже если ты влюбилась, это мимолетно. Быстро пройдет. У тебя просто возраст такой. Просто в первого встречного влюбилась лишь бы влюбиться. Встретишь другого, получше, тоже влюбишься.

Он вдруг смягчился, распустил руки и обнял ее крепко, поцеловав в макушку головы. Татьяна понемногу успокаивалась. Отец обнимал ее несколько минут, то сжимая, то разжимая объятия, немного потряхивал ее за плечи, чтобы взбодрить и приговаривал, что он ее любит, что он о ней заботится, что все он делает только ради нее же самой, просто она пока не может этого понять. Татьяна успокоилась на этом, подумав, что она, действительно, обладает слишком ограниченным опытом, чтобы смотреть в перспективе на собственное будущее.

Успокоившись оба, они обнялись еще раз. Отец сказал, что прощает ее и за непослушание, и за ложь, но без наказания обойтись нельзя в воспитательных целях, поэтому период без интернета был продлен.

Потом отец ушел на свидание, не сообщая дочери, что идет именно на свидание, но у дочери больше не было предположений, куда еще он мог идти в воскресенье днем такой нарядный. Татьяна проводила его, закрыв дверь изнутри на задвижку, и отправилась в свою комнату. Она поставила проигрываться диск с мультфильмом, который взяла у Вадима, и плюхнулась на кровать лицом в подушку.

Тут раздался звонок. Это была домработница. Она принесла письмо. Отец всегда просил ее проверять почтовый ящик и чистить его от всякого рекламного мусора и приносить домой только то, что было похоже на важные письма. Татьяна удивилась. Она приняла конверт и внимательно его рассмотрела.

– Я не смогла определить, спам это или нет, – сказала немолодая низкая женщина в спортивном костюме. Вместо двух передних зубов были вставлены два серебряных, которые иногда слепили Татьяну на свету.

– Да, не похоже, спасибо, – быстро ответила девушка и ушла в комнату.

Конверт был стандартный, почтовый, со встроенной маркой по России. Ни имени, ни адреса отправителя указано не было. ФИО и адрес отца были написаны от руки. Татьяна недолго думала, вскрывать его или нет, ибо любопытство затмило разум. В конверте оказалось письмо, написанное на вырванных из клеточной тетради листочках. Текст был выведен вручную дрожащим почерком. Татьяна и не знала, что кто-то в век информационных технологий пишет рукописные письма. Письмо заинтриговало ее еще больше, и она, не мешкая прочитала его.

«Здравствуй, Николай!

Да, знаю, что ты обзовешь меня старым дураком, нелепым романтиком, надоедливым поклонником, но мне нравится писать тебе письма. Именно от руки. Так раскрывается душа. И мне становится легче.

Хочу поздравить с нашей юбилейной не сбывшейся годовщиной! Знаю, я опоздал на три месяца. Я слал тебе письма все эти годы, стараясь не опоздать ни на день, но в этом году я специально решил подождать. Если я правильно рассчитал, твоя дочь уже должна была окончить академию. Мы ведь из-за этого расстались. 8 лет и три месяца! А я все такой же авантюрист! Пытаю свое счастье, надеясь, на чудо, хотя жизнь, конечно, постепенно превращает меня в прагматика, каким всегда был ты.

Уверен, она выросла чудесной балериной, красивой женщиной, лучшей дочерью. Жаль, что я не видел, как она взрослеет. Я и по ней скучаю. Она, конечно, уже и не помнит меня».

На этом моменте Татьяна попыталась покопаться в чертогах памяти, но перед ней возникла только темная бездна. Она и понятия не имела, кто это мог быть. У отца всегда было много знакомых, часто приходили гости, каждый из них играл в детстве с Татьяной. Нет, даже если она и помнила его внешне, она не могла сказать, кто это, и тем более определить, кто именно написал это письмо. Потому продолжила читать.

«Если тебе вдруг станет интересно, то у меня все неплохо. Бизнес растет. Тьфу-тьфу-тьфу. Тук-тук-тук. Здоровья пока хватает на основное. Остальное не стоит упоминания.

Я давно научился жить без тебя, да так привык, что теперь не представляю, как может быть иначе. Мне даже страшно, а что если... ты вдруг ответишь? За 8 лет, разумеется, надежда должна была иссякнуть до конца, но я такой оптимист... Моя душа всегда наполовину полна надеждой. Поэтому я и достаю тебя этими письмами-поздравлениями с праздником, которого никогда не было.

Мне каждый день хочется тебе столько всего рассказать, а как сажусь писать, так слова покидают меня, словно устаревшие ненужные воспоминания. Пожалуй, я для тебя тоже лишь устаревшее, ненужное, стертое воспоминание.

Прости. Пока.

С любовью, Д.”.

Татьяна перечитала это письмо несколько раз. Оно ее тронуло, задев самые голые участки души. Письмо было написано как в романе. Эта история легко сошла бы за сюжет современной мелодрамы. Она сжалилась и над этим несчастным поклонником, и над отцом. Наверняка, это не был просто фанат. Он говорил о воспоминаниях, о любви, той самой, которую все постоянно ищут и так часто теряют. Было удивительно, что этот человек не смог забыть отца за 8 лет! И до сих пор писал такие романтические письма, от руки, старательно, искренне. Он указывал, что они расстались из-за нее, из-за ее поступления в академию, но она не понимала, почему. Она ведь им не мешала. Отец никогда даже не пытался ее познакомить со своим партнером. «С чего он решил, что я буду против? А как бы я отреагировала 8 лет назад?» – спрашивала она саму себя, махая письмом как веером.

Ей стало обидно за отца, что он даже не попытался сохранить свои отношения, даже не спрашивал ее об этом. Он был так нацелен на то, чтобы сделать из нее балерину, что пожертвовал любовью всей своей жизни! Ей было интересно, что он чувствовал, получая такие письма. Может, как раз после их прочтения он напивался и жаловался на свое одиночество. Но на все эти вопросы ответы дать мог только отец, но он никогда не говорил об этом.

Сжалившись и чувствуя перед ним вину, она решила для себя, что должна пойти хотя бы на такую маленькую жертву ради отца – хотя бы отказаться от Вадима. Она это твердо решила, но решение это не принесло ей никакого удовлетворения.

Когда отец вернулся, она вручила ему письмо, виновато признавшись, что прочитала его, чтобы проверить, не спам ли это. Отец, даже не открыв конверта, опешил. Глаза его вышли из орбит и пристально смотрели на почерк, которым были выведены его ФИО и адрес. Он, несомненно, узнал, от кого это письмо. Слезы, застывшие в глазах, говорили о том, что он ждал этого письма. Не обращая внимания на дочь, он схватил конверт и закрылся в своей комнате. Она решила его не беспокоить и тоже закрылась в комнате. Только слышала потом, как он наливал себе вино, чокался бокалом о бутылку, что-то бормоча, и пил в безмятежном одиночестве, горько заливаясь слезами.

***

Все важнейшие контрольные мероприятия были пройдены. И хоть Татьяной они были пройдены не без труда и не совсем по совести, она все равно была счастлива. Счастлива оттого, что все это, наконец, закончилось. Ей казалось, что с этим и прекратятся ее мучения: постоянная боль, насмешки и замечания, необходимость кому-то подчиняться и ежедневно выполнять изнурительную рутинную работу. Хотя все вокруг, наоборот, вбивали ей в голову, что самое трудное еще впереди. Но до выпускного у них было немного времени перевести дух. Муравьеву уже пригласили работать в театр, тот самый, на сцене которого они играли выпускной спектакль. Это было весьма предсказуемо, если не очевидно. Даше поступило предложение из другого театра, но это было не так предсказуемо. Близняшки Лиза и Вера собирались поехать покорять столицу. А Татьяна не знала, что ей делать со своей жизнью. Предложения ей никакие не поступали. Впрочем, она как будто и не ждала.