Куколка (СИ) - Воробей Ирина Леонидовна - Страница 32

Теперь, когда свободного времени было больше, чем необходимо, Татьяна много думала о своем туманном будущем, переживая о том, что делать, если она не найдет работу. Вероятность такого исхода ей казалась высокой, хоть отец и пытался заразить ее своей уверенностью в обратном.

По привычке она продолжала тренироваться каждый день, в своей комнате, в который раз пересматривая диски с мультфильмами, что взяла у Вадима. Потом подолгу гуляла по городу. Пару раз с Муравьевой. Муравьева сама звала ее, так запросто ей звонила и предлагала встретиться. За время этих продолжительных прогулок они неплохо поладили. Муравьева была чистым флегматиком, обо всем говорила спокойно, без ярких эмоций. После того совместного плача у Вадима на кухне, она больше не раскрывалась так эмоционально перед Татьяной, но зато разговоры они вели вполне откровенные. Как выяснилось, Муравьева страдала всеми теми же проблемами, что и все девушки: она переживала по поводу отношений с парнем, пыталась избавиться от каких-то своих комплексов, жаловалась на одиночество и непонимание, сталкивалась с трудностями выбора хорошей косметики за приемлемую цену и невозможностью подобрать качественную подходящую обувь. Все это они обсуждали во время прогулок, блуждая по исхоженным центральным улицам, иногда забредая в какой-нибудь парк. С удивлением Татьяна обнаружила у Муравьевой неплохое чувство юмора, как минимум наличие самоиронии, поэтому они нередко хохотали, чего Татьяне в последние дни особенно не хватало. И никакие, даже самые остроумные стендап-комики, не могли вызвать такой искренний и безудержный смех по поводу какой-нибудь глупости, что попросту попадается по пути или случается с каждым, тот самый смех, вызванной у друзей необъяснимой смешинкой над вещами, которые со стороны или в другой ситуации смеха вызывать не должны.

Муравьева предложила Татьяне вместе пройтись по магазинам в поисках нарядов на выпускной. Обеим нужна была помощь в выборе и платья, и обуви и украшений, поэтому Татьяна была рада возможности заниматься таким изнуряющим делом, как шопинг, не в одиночку. Они гуляли по большому торговому центру, огромному рынку на современный лад, находившемуся в центре города, в котором, посчитали, что смогут найти сразу все. Переходя из магазина в магазин, они много обсуждали академию, что-то вспоминали с теплотой, что-то с обидой. У каждой обиды были свои, но каждая все равно понимала другую, потому что вылеплены они были из одного теста. Так же много говорили о работе, которой им придется посвятить следующие лет двадцать своей жизни. Не меньше говорили о парнях. Точнее Муравьева говорила о своем, жаловалась на него, оправдывала себя, потом сама же заключала, что сама же во всем виновата. Татьяна ее слушала, думая, что хоть таким странным образом набирается опыта. Хотя Муравьеву вряд ли можно было назвать умудренной жизнью. Это были ее первые отношения, и она сама не знала, как в какой ситуации себя вести. И, казалось, говорила все это Татьяне, потому что больше было некому, не у кого было спросить совета или поддержки. Татьяна не уставала ей напоминать, что сама в этом ничего не понимает, но Муравьева это игнорировала. Как-то после очередной тирады своих переживаний она осторожно спросила:

– Как там Вадим?

– Не знаю, – пожала плечами Татьяна и опустила взгляд в черную глянцевую поверхность плитки, немного припыленную тысячами следов.

Муравьева сделала вид, что удивлена, приподняв одну бровь наверх, но остальные мышцы ее лица остались незадействованными, продолжая изображать флегматичное равнодушие.

– Вы не общались с того раза после спектакля?

Татьяна только помотала головой. «Зачем она это спрашивает? Если сама о себе все рассказывает, это еще не значит, что я должна теперь тоже изливать ей душу» – думала она в этот момент.

– Впрочем, чуть больше недели прошло. Может, еще напишет, – предположила Муравьева, взглянув куда-то за горизонт.

Они шли по центральному коридору второго этажа, прорываясь сквозь толпу прогуливающихся покупателей, что шли им навстречу. Коридор был в ширину почти в две дорожные полосы, но его все равно не хватало для такого количества гуляющих. Толпа знаменовала начало туристического, а, значит, и летнего сезона. Сейчас торговый центр кишел представителями разных национальностей, вероисповеданий, видов деятельности, городов, островов и стран. Татьяна с интересом наблюдала за наиболее колоритными из них, пытаясь понять, к какой культуре они относятся, на каком континенте они живут, во что верят и чем занимаются. Она, конечно, много предполагала и придумывала, но опровергнуть все это фактами не могла. И ей это нравилось. Нравилось, что нет ограничений для ее фантазии. Но Муравьева настойчиво возвращала ее к нежелательному разговору.

– Не было похоже, чтобы он не хотел продолжения, – заметила она вдумчиво.

– Я не хочу, – резко ответила Татьяна, скорее, сообщая о своем нежелании продолжать этот разговор, чем о своих отношениях с Вадимом.

– Вот как? Мне показалось, он тебе нравится, – улыбнулась Муравьева, уверенная в своих словах.

– С чего ты это взяла?

Татьяна опешила от такого наглого предположения, но смутилась, о чем говорил румянец на щеках. Муравьева поймала ее взволнованный взгляд и улыбнулась еще шире. Только Татьяне показалось, что улыбка эта отражает все собранное в Муравьевой ехидство, которого, впрочем, там было немного.

– Видимо, показалось. Жаль. Парень классный. Такой недолго будет свободным.

Муравьева говорила это уже не в лицо Татьяне, а снова глядя куда-то вдаль, придавая тем самым себе напыщенной серьезности и мудрости. Татьяне не понравилось это замечание, которое звучало как угроза для нее.

– Почему? – невольно вырвалось из ее уст.

Муравьева одарила Татьяну самодовольным взглядом, ликующим от того, что приманка удалась.

– Ну, как почему? Парень видный, уверенный в себе. Романтик, к тому же. Проигнорируешь его сегодня, завтра он подсолнухи уже другой понесет. Дело-то нехитрое.

Татьяна задумалась. Она даже никогда не думала в таком ключе. Для нее это всегда было настоящим, которое не может стать ни прошлым, ни будущим. Она и не задумывалась, что все проходит. Это все просто было сейчас. Она хотела это прекратить и одновременно радовалась тому, что это не прекращается. Даже решив, что она больше не будет с ним общаться, она в глубине души надеялась и даже была почти уверена, что Вадим все равно сделает что-нибудь для продолжения этой истории. Хотя почему она была так уверена, она и сама не знала. Действительно, он не обязан будет бегать за ней, если она ему откажет, а потом еще раз и еще. Рано или поздно ему это надоест. «С чего я взяла, что у меня безлимитный абонемент на его чувства?» – подумалось ей вдруг.

Из задумчивости обеих вызвал короткий сигнал о поступлении нового смс-сообщения. Татьяна открыла его тут же и прочитала:

«Уважаемый (-ая) Татьяна! Антикварный магазин “Никому не нужные диски” приглашает наших постоянных клиентов на вечеринку в честь дня рождения магазина, которая состоится в ближайшие выходные. Для получения более подробной информации просим вас перезвонить по данному номеру».

Татьяна засияла, как фосфоресцентная водоросль при погружении в темную глубь, от чувства торжества, что ею овладело при получении сообщения от Вадима. Это сообщение являлось прямым доказательством того, что Муравьева ошибается и Татьяне ничего не грозит. Не имей она необходимости блюсти приличия, Татьяна бы показала подруге язык, но они были балеринами, находились в торговом центре и были окружены людьми. Однако она посмотрела на Муравьеву победительным взглядом. Этого было достаточно. Муравьева заулыбалась.

– Он?

– Он, – четко и с выражением ответила Татьяна.

Улыбка еще долго не сходила с ее лица. Больше о Вадиме они не говорили, но Татьяна много о нем думала, пока искала платье, пока оценивала разные варианты Муравьевой, пока они примеряли украшения. На это у них ушел целый день. Обе они устали, у обеих кружилась голова от яркости и насыщенности окружения вокруг. Все магазины были слишком хорошо освещены, настолько, что порой слепили глаза на входе в них. Коллекции одежды все были красочными, разноцветными, взгляду не на чем было успокоиться. К тому же торговый центр был переполнен людьми, у всех, разумеется, были разные лица, фигуры, имидж. Мозгу приходилось в течение всего дня воспринимать слишком много информации и некогда было ее осмыслить. От такого он сильно уставал. А еще надо было успевать вычленять из всего многообразия одежды и обуви то, что понравится. Задачи перед девушками стояли нелегкие, но к концу дня они с ними справились. Муравьева купила себе длинное платье в пол в греческом стиле, белое, с золотым круглым воротником, а Татьяна выбрала короткое, до колен, с пушистой юбкой солнышком, приятного желто-золотого цвета с растительными узорами. Покупками обе остались довольны.