Город (СИ) - Белянин Глеб - Страница 60

Он всем своим весом рухнул в ледяную воду, вместе с перевёрнутой льдиной. Его одежда начала быстро намокать. Но что самое главное — он не мог всплыть на поверхность. Его нога, застрявшая во льду, не давала ему это сделать. Если раньше её держало вверху, всё же давая ему возможности для манёвров, то теперь дно вцепилось в неё мёртвой хваткой.

Пётр заколотил по льду снизу голыми кулаками, кричал людям, пытаясь пробиться сквозь водную толщу, но те боролись за собственные жизни, за свои места на спасительной льдине. Он бил по льду кулаками в истерике, просил помочь, но его уже никто не слышал.

Вода спазмами сдавливала горло, вздувала лёгкие изнутри, не давая сделать и глотка драгоценного воздуха. Он бесполезно дёргал ногой, пытаясь её высвободить, но ничего не получалось. Он смотрел как люди снова и снова взбираются на его островок, борясь за спасительное место на этом плоту.

Ему пришлось выдохнуть весь воздух, чтобы не потерять сознание раньше времени, хотя держался он уже из самых-самых последних сил.

Вода давила на него со всех сторон. Лёгкие начало жечь огнём и он забился, закрутился вокруг себя волчком, поддался панике, тратя драгоценный воздух на ненужные движения. Он оказался сурово замурован подо льдом, без возможности всплыть на поверхность.

В конце концов Пётр не выдержал и сделал глубокий вдох. Ледяная вода хлестанула его в ноздри, заполнила лёгкие.

Он открыл рот в последнем беззвучном крике, вытаращив от страха глаза, вдохнул ещё раз, последний раз ударив кулаком об лёд, и потерял сознание.

Расслабленная нога выскользнула из ледовых зазубрин дна, которое держало его под водой, тело человека оказалось свободно и он пошёл ко дну вместе с всеми остальными.

— Папа, — прозвучал тоненький детский голосок, точно мяуканье новорождённого котёнка.

— Да, доченька, — отозвался Пётр.

— А я ждала тебя, — призналась она.

— Ждала? Как долго?

— Долго. Смотрела за тобой. А пошли поможем дяденьке.

— Какому дяденьке?

— А вон, — она нежно взяла его за руку и указала направление. — Твой друг Эмиль заблудился и потерялся в метели. Пошли поможем ему.

— Пошли, доченька. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, папочка.

Пустоши

Температура -50° по Цельсию

Они попрощались с Петром. Эмиель обернулся, бросив на него последний взгляд. Он по прежнему помнил то, как видение в виде него и его дочери спасло ему жизнь.

Вьюга укрывала изрядно занесённые снегом палатки снежной бахромой. Они вдвоём, шедшие на смерть, прорезали платочно-костровые ряды, шли вперёд, через весь лагерь, от изголовья и в сторону хвоста.

Дошедши до хвоста и покинув временно разбитую беженцами стоянку, они привлекли немало внимания своим поступком. Даже больше чем тогда, когда Эмиель в одиночку и без всякой страховки бросился головою вниз. Что тогда, что сейчас это были поразительные поступки, но если тот был просто безбашенным, то этот был и безбашенным и невероятно геройским. А людей всегда тянуло к тому, чего им самим не хватало, ну или к тому, чего им, как им самим и казалось, не хватало, а на самом деле было в излишке.

Так или иначе, их спины, таящие в снежной мгле, были утыканы чужими любопытными взглядами. А что если и вправду удасться остановить бурю?

Эмиль шёл во главе, не оборачиваясь. Рыжий следом, стараясь наступать в четко выверенные и оставленные лидером экспедиции следы. Лишь перед тем, как зайти за угол первого холма и дать беженцам окончательно и навсегда скрыться с его глаз, Эмиель обернулся и посмотрел на них ещё немного.

— Плохое у меня предчувствие, плохое, — признался он.

— У тебя всегда плохое предчувствие, Эмиель, — зло пробубнил его напарник по спасению мира. — Пошли. Может к обеду успеем вернуться.

Ветер свистел, снежные шапки грузно вздымались на горных хребтах, пухом осыпаясь с них и пылью врезаясь в лицо. Оба путника натянули потуже шарфы, поправили свои рюкзаки, которые в сути своей не были наполнены чем-либо полезным, а просто служили ролью груза, чтоб их не смыло волной очередного бушующего ветра. Да и плохая это примета была у исследователей — без рюкзака по пустошам ходить.

Они обогнули холм, спустились к подножию какой-то скалы, на которую им указал один из членов отряда Михаила и начали её обходить. Это должно занять некоторое время, по прошествии которого, они должны будут вынырнуть в сеть хребтов, за одним из которых они уже своими глазами увидят эту загадочную обсерваторию. Если это, конечно, не враньё.

А пока они идут, Рыжий решил поубивать время любимым занятием Щеки — разговором:

— Где твоё ружьё? Ты его отдал?

— Отдал, — он кивнул головой, несмотря на то, что Рыжий не смотрел на него. — А зачем оно мне?

— И то верно, им оно всяко нужнее.

— Слушай, Рыжий, я прямо удивлён, что ты идёшь со мной. Среди всех других именно ты, — Эмиль сделал упор на последнее слово. — Не расскажешь в чем причина?

— А она должна быть? — По обыкновению грубо бросил он. — А почему нет, Эмиель? Я знаю, что для тебя я всегда представлялся неким юнцом, юнгой, которому нельзя доверить ничего серьёзного. Но это далеко-далеко не так. Хотя… думай как хочешь, — он махнул на него рукой. — Почему я вообще должен продолжать бороться в этом Новом мире? Я хочу жить, а не выживать, так что кто-то должен это сделать. Не ты, так я, не я, так кто-то другой.

— Это ты верно говоришь, Рыжий, — с одобрением высказался о нём Эмиль. — А где ты был всё это время? Сбежал с котловины, а потом куда?

— Вообще я по натуре не пугливый, — начал Рыжий. — Но тогда я прям чуть в штаны не наделал. Да и ты тоже думаю. От страха я убежал слишком далеко, настолько далеко, что когда захотел вернуться, не смог найти ни котловины, ни чьи-либо следы. А потом, тут ты, наверное, не поверишь, я побрёл куда глаза глядят и наткнулся на слепое пятно. Помнишь, вы говорили о таких? Так вот, теперь я точно знаю, слепые пятна существуют, ведь я побывал в одном из них. Это как в человеческом зрачке, там тоже есть такое местечко, пятнышко, в которое можно попасть и тебя не увидят. И у всех оно есть.

— Почему же я никогда не встревал этих слепых пятен? — Вопрошал Эмиль.

— А я и объясняю, что это как с человеческим глазом. Также как и у нас нужно смотреть под определенным углом и на определённом расстоянии, так и в пустошах, ты наткнёшься на слепое пятно только при определенных условиях, например, когда оно тебе действительно нужно.

— Что же ты там нашёл, Рыжий?

— Спасение, — отозвался он.

— Там было тепло? Еда, медикаменты?

— Всё разом, Эмиель, всё разом, — проговорил Рыжий растягивая слоги. — Тебе бы самому туда как-нибудь попасть, тогда и узнаешь что там. Пустошь-мать спасла меня, оберегала, и не просто так, а ради чего-то, ради какой-то цели. И к этой цели мы сейчас и идём, ради моего предназначения она и спасла меня. Я уверен, что сделал правильный выбор.

Они шли в самую пучину смерти. И чем дальше они шли, чем сильнее отдалялись от лагерей, тем всё ближе к сердцу чувствовали стремительно приближающуюся угрозу. Действительно, это нельзя было доказать нельзя было описать, но что-то очень тяжёлое надвигалось с Севера, медленно, но неумолимо оно подминало под себя пустоши. Вот-вот настигнет и их двоих. Им нужно ускориться.

Они преодолели пару вёрст, вверглись в перекрестие хребтов, к которому шли. Вдали показалась шапку обсерватории. И всё же она существовала. Здание стояло на вершине горы, к которой вёл длинный, но надёжный подъём — дорога. И эта дорога шла кверху, местами искривляясь, но почему-то чем дальше она уходила, тем становилась всё темнее и темнее, а над самой обсерваторией и вовсе сгущались такие краски, точно это было пристанище самой матери-пустоши — её сердца.

Они аккуратно спустились с хребта, прильнули к дороге, начали взбираться наверх. По правую руку показалась какая-то металлическая коробка. Она была в нескольких десятках метров от них, безусловно заинтересовала бы любую исследовательскую экспедицию, но их любопытство она едва ли тронула.