Серебряные фонтаны - Хьюздон Биверли - Страница 8

— Лорд Квинхэм в армии, — осмелилась сказать я.

— Конечно. Я перестала бы носить его имя, если бы его там не было, — лицо мисс Аннабел напряглось, в голосе послышались нотки гордости. — Фрэнсис исполняет свой долг и храбро сражается. Я не сомневаюсь на этот счет, — ее голос стал жестким. — Его патриотизм безупречен — порочна только его мораль.

— Но он любит вас, — сказала я.

Гнев и сожаление смешивались в голосе мисс Аннабел, когда она ответила:

— Эми, может быть, ты еще веришь в сказки со счастливыми концами, но я не верю.

Четыре недели моего послеродового отпуска должны были закончиться в субботу, а в воскресенье мы собирались уехать в Уилтшир. Так решил Лео, а доктор с ним согласился. Мне хотелось, чтобы мои дочери были в безопасности вдали от города, но не хотелось расставаться с моей Розой. Последние драгоценные дни я нянчилась с ней сама, а потом ее заберут в детскую. Мысль о разлуке ужасала меня — как я перенесу это?

— Тетя Грэйс уже составила для нее хороший режим, — как-то упомянула Элен, — питаться каждые три часа — поэтому она быстро привыкнет, моя леди.

— Но она привыкла сосать чаще, — поспешно сказала я.

— Конечно, привыкла, — засмеялась Элен. — Мы все, любим выпить чашечку чая каждые десять минут, если есть возможность, не так ли? Но никакой необходимости в этом нет. — Я взглянула на мою красавицу Розу — верно, она не нуждалась в этом. Элен настаивала на своем: — Вы испортите ее, моя леди.

— Да, но... — я вздохнула.

Когда Элен увела Флору, я взяла Розу на руки, прижалась щекой к ее щечке и зашепталась с ней, высказывая, свою любовь. Ее маленькие ручки потянулись ко мне в ответ, и я обняла ее, потеснее, прижав к себе. Получалось, что я собиралась ее испортить, держа все время рядом с собой. В конце концов, если бы я вышла замуж за Джо Демпстера и жила бы в коттедже, я не смогла бы нянчиться с ней все время — нужно было бы готовить еду и прибираться в доме. Джо мне нравился, я уважала его, но не любила — все мои мысли летели к другому, которого я любила. Правда, я все равно должна была бы отдать моего ребенка в детскую, даже если бы моим мужем стал Фрэнк. Вдруг я поняла, куда завели меня мысли, и плотно захлопнула дверь в прошлое — отрезала свои воспоминания, забила их досками, как привыкла делать с детства. Но воспоминания не всегда оставались отрезанными. Иногда дверь приоткрывалась, они возвращались и вспыхивали в голове, оставляя меня ослабевшей и растерянной, пока мне не удавалось снова закрыть их внутри.

На этот раз мои воспоминания высвободила миссис Чандлер. Она сделала это неумышленно, она хотела помочь мне. Я сказала ей, что хочу выбрать материал для крестильной одежды Розы, пока мы еще не уехали из Лондона, и собираюсь пойти по магазинам в субботу.

Она была шокирована.

— Моя леди, вам не годится выходить из дома, пока вы не побываете в церкви.

— Но я не принадлежу к англиканской церкви, миссис Чандлер.

Миссис Чандлер была шокирована еще больше.

— Нет, моя леди, теперь так нельзя, — она решительно покачала головой. — Его светлость исповедует англиканскую веру, и вы тоже должны.

Поэтому в пятницу после обеда я была вынуждена оставить Розу, надеть пальто, шляпку и спуститься вниз с Бертой. Выйдя за наружную дверь, я остановилась и подставила лицо весеннему солнцу. Берта потянула меня за руку.

— Не теряйте времени, моя леди, идите прямо в церковь, иначе это принесет несчастье, — она понизила голос. — Женщина, вставшая после родов, нечиста, пока не побывает в церкви.

Но я не спешила, наслаждаясь прогулкой. Церковь была недалеко, на Итон-сквер, поэтому я оставила Розу спящей — я была уверена, что вернусь раньше, чем она проснется.

У портика нас ждал церковный служитель с квадратным покрывалом из белого хлопка в руках. Я сняла шляпку, последовала за ним в тихий полумрак церкви и опустилась на церковную скамью. Пастор вышел вперед и обратился ко мне:

— Боже Всемогущий по доброте своей дал вам благополучное разрешение от бремени и уберег вас от великой опасности родов...

Я содрогнулась, вспомнив, свои боль и страх во время родов, но заставила себя сосредоточиться, потому что он начал читать псалм за мое здравие.

— Угроза смерти витала надо мной, адовы муки терзали меня...

Адовы муки — эти слова сорвали дверь с моих воспоминаний. Я снова была в Борреле, в капелле, громкий, жесткий голос проповедника звучал у меня в ушах: «Вы будете гореть в адовом огне!» Пляшущее пламя, черти, выплясывающие древний танец зла — но пламя уже плясало между яблонями за коттеджем, когда я смотрела, как палили мою Димпси, смотрела, как черти с вилами подбрасывали солому в огонь, сжигающий ее красивую золотистую щетину. Я снова была ребенком, и слышала, как отчаянно скреблись ее связанные копытца, видела, как большой нож, полоснул по ее горлу, следила, как вытекает ее кровь, а вместе с ней уходит жизнь...

— Леди Ворминстер, вам дурно?

Кое-как я вырвалась из прошлого и смогла сдержать бьющую меня дрожь. Я выпила воды, которую мне подали, ее прохлада погасила пламя моих воспоминаний.

— Теперь вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы продолжать благодарственную службу, леди Ворминстер? — Благодарственную... Поблагодарить за Розу — я кивнула. — Восславим Господа...

Берта отвезла меня домой в кэбе и поддерживала под руку, пока я поднималась наверх. Однако, зайдя в спальню, я почти побежала к кроватке, чтобы взять на руки мою Розу. Миссис Чандлер не хотела посылать за Флорой, сказав, что я выгляжу бледной и должна отлежаться, но я настояла. Мне хотелось, чтобы обе мои дочери были рядом со мной. Я должна была любить их, заботиться о них, защищать их, и никогда не позволять им ни видеть то, что видела я, ни чувствовать то, что чувствовала я, когда бабушка заставила меня стоять и смотреть, как умирает моя Димпси.

Лео пришел ко мне рано, сразу же после чая.

— Тебе не следовало выходить сегодня после обеда, — в его голосе звучало обвинение. — Тимc, сказал мне, что ты едва поднялась наверх, когда вернулась, — он шагнул ко мне, — и сейчас ты не намного лучше выглядишь, — обвинение в его голосе сменилось озабоченностью. — Что случилось, Эми? Что тебя расстроило? Скажи мне, в чем дело.

Не успев остановить себя, я выпалила как испуганный ребенок:

— Я думала о Димпси.

— Димпси? — брови Лео вопросительно поднялись. Я вспомнила, что я уже не ребенок.

— Флора ждала тебя, — поспешно сказала я. — Может быть, ты зайдешь к ней? Она, наверное, слышала, как ты пришел.

— Но, Эми, ты так бледна, — нерешительно сказал он. — Ты уверена, что я не могу...

— Ничего страшного, — я не дала ему закончить. — Поднимись к Флоре.

Лео повернулся, и наконец ушел. К тому времени, когда он пришел ко мне после ужина, дверь в прошлое была заперта и заколочена наглухо.

— Как ты себя чувствуешь, Эми? — он сел в кресло, рассматривая мое лицо.

— Теперь хорошо, Лео — это был шок оттого, что я вышла в первый раз после родов.

— Грэйс Чандлер не должна была позволять тебе такое.

— Мне нужно было пойти в церковь, иначе я не могла выходить наружу.

— Дурацкие суеверия! В любом случае, — его кустистые брови нахмурились, — ты не принадлежишь к государственной церкви... ты даже не разберешься в молитвеннике.

— Да, я не в англиканской церкви, но миссис Чандлер сказала, что теперь я должна быть в ней, потому что там ты.

— Сам я об этом не беспокоюсь.

— Ты ведь ходишь в церковь в Истоне?

— Изредка, — обронил он.

Это не было многообещающим открытием, но я знала, о чем должна спросить его ради дочери.

— Когда ты думаешь окрестить Розу?

— Мне безразлично, крещена моя дочь или нет.

— Но ее нужно окрестить. Флора крещена.

— На этом настояла сестра в больнице. Я... я не хочу обсуждать это дело. Моя голова занята другими делами.

— Я считаю, что Розу нужно окрестить, — Лео не отвечал, но я должна была настоять на этом, поэтому заставила себя говорить. — Если она не будет крещена, то попадет в ад.