В плену удовольствия. (ЛП) - Торнтон Элизабет - Страница 29

Декстер заскулил и с тоской посмотрел на ослов, как если бы хотел с ними подружиться.

- Он думает, что они большие собаки, - объяснила Ева, - но Анна разозлится, если я позволю ему подойти к ним слишком близко. Она не любит собак.

- Удивительно, как она ещё не ночует рядом с ослами.

- О, она могла бы, кабы не нашла им присмотрщика. - Она искоса посмотрела на Эша. - Вы полагаете, что она эксцентричная?

Почувствовав ловушку, он ответил непринужденно:

- Любой, кто не любит собак, не может не быть эксцентричным.

Она с серьезным видом посмотрела на него, затем ее губы дрогнули в неохотной улыбке.

- Насчет Анджело, - наконец сказал Эш. - Как вы думаете, что происходит?

Взгляд Евы был направлен на ослов, когда она ответила ему.

- Ну, мы уже знаем, что Лидия - не Анджело. Она думала, что идет на встречу с ним. - Ева покачала головой. - Почему он на нее напал?

- Потому что она отвергла его заигрывания? Потому что хотел наказать за то, что украла его лавры? Это кажется немного чересчур. Ни один человек в здравом уме не станет вести себя таким образом.

Ева ждала, что он продолжит, но поскольку Эш хранил молчание, поторопила его:

- Какой вывод вы делаете из этого?

Он ответил медленно, задумчиво:

- Не думаю, что это Анджело напал на Лидию. Она или соврала насчет записки в своей перчатке, или не хочет, чтобы знали, с кем она выходила встречаться той ночью. - Он повернул голову и взглянул прямо ей в глаза. - Я считаю, на Лидию напали потому, что кто-то думал, она и есть Анджело. Разве Флеминг не говорил, что она играет в опасную игру, называя себя автором тех рассказов? Я знаю многих людей, кто с радостью свернул бы шею Анджело. Бедная Лидия просто встала у кого-то на пути.

Ева покачала головой.

- Это тоже кажется немного чересчур, не так ли? Рассказы не провоцируют читателей на убийство. Это всего лишь рассказы.

Он сухо улыбнулся.

- Я полагаю, вы их не читали?

- Нет. Только Лидия.

Эш сорвал травинку и начал ее жевать.

- Вы были первой на месте преступления, - сказал он. - Может, вы видели или слышали что-то, о чем нам не рассказали?

Когда он поймал её взгляд, пульс Евы подскочил и понесся вскачь. Что она могла ему рассказать? Что она чувствовала ярость убийцы, как если бы была внутри его разума? Что она знала имя жертвы прежде, чем опустилась на колени рядом с ней и взглянула на ее лицо? Он не поверит ей или посчитает обманщицей.

- Что я могла слышать или видеть, о чем бы не сообщила? - как можно возмущеннее спросила она.

- Я верю вам, - подняв руку и неловко улыбаясь, успокоил Эш. - Но иногда мы видим что-то, чего не осознаем, пока у нас не появится время об этом подумать.

- Не в моем случае. Я сказала констеблю обо всем, что знаю.

Она понимала, что ее ответ был слишком поспешным, и приготовилась к следующему вопросу, но Эш всего лишь прислонился к забору и смотрел на ослов.

Наконец он произнес:

- Не думаю, что говорил вам, но действие одного из рассказов Анджело разворачивается в моем доме в Ричмонде. Это была личная трагедия моей семьи, трагедия, связанная с моим братом.

Ева слышала большую часть истории от Аманды, но это было очень неопределенно. Младший брат Эша болел какой-то ужасно изнуряющей болезнью и утонул, плавая в Темзе. Эш в это время отсутствовал и очень тяжело принял смерть мальчика.

- Прочтя тот рассказ, - продолжил он, - я почувствовал себя так, словно мне наплевали в душу. - Эш повернул голову и заговорил со сдерживаемой свирепостью: - Меня уверяли, что то был несчастный случай, однако Анджело намекает на убийство. Так или иначе, но я собираюсь найти Анджело. Мне нужна ваша помощь. Как писателя. Я хочу, чтобы вы прочитали рассказы Анджело и посмотрели, не заденут ли они какую-нибудь струнку в вашей душе. Если вы не узнаете слог автора, то, может, узнаете дом или сады, где происходит действие каждого рассказа. В конце концов, ваш отец садовник-декоратор, и вы говорили, что мать имела обыкновение брать вас в роскошные дома и сады близ Лондона. Пока мне известно только о двух усадьбах, которые описал Анджело. Выходит, есть еще одно поместье. Я бы хотел знать, где оно и кто им владеет. Вы поможете мне, Ева?

В одном из своих снов она ощутила в его сердце такую же боль, какую чувствовала сейчас. Она хотела его спросить о чем-то важном. "Расскажите мне о своем брате". Слова так и остались невысказанными. Даже сейчас она боялась произнести их. Он мог обидеться, осадить ее, сказать не лезть в чужие дела. Зная, что это бесполезно, она все же открыла свой разум для него, но его разум был слишком непроницаем: к его мыслям пробиться нелегко. Кроме того, ее дар работал не так. Клэверли не выбирали своих субъектов. Субъекты, совершенно бессознательно, выбирали их.

Даже если он её осадит, что такого? Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Мучаясь нерешительностью, она вдруг осознала, что всем сердцем хочет понять этого сложного человека.

- Конечно, я прочитаю эти истории, - коснувшись его руки, заверила Ева, - но расскажите мне о своем брате. Что с ним случилось? Аманда говорила, что он трагически погиб, плавая в Темзе.

Долгую минуту Эш смотрел на нее глазами широко открытыми и ясными, затем его ресницы прикрыли этот незащищенный взгляд, и он небрежно пожал плечами, как если бы вопрос был неважным.

- Была ли это трагедия? - спросил он, размышляя вслух. - Мой отец так не думал. Он сказал: "Все, что ни делается, все к лучшему". Вы должны понять, Гарри бы никогда не поправился. Его состояние только ухудшалось бы. Уже вовсю строились планы поместить его в приют для умалишенных, где, по словам отца, Гарри оказали бы должный уход. - Ровный тон его голоса приобрел остроту бритвы. - Спустя месяцы я узнал от доктора, лечившего Гарри, что его болезнь, пусть и неисцелимую, можно было приостанавливать на довольно долгое время. Гарри мог прожить много лет, правда, в приюте, если бы мой отец настоял на своем.

Эш сжал кулак.

- С глаз долой - из сердца вон, вот как мыслил мой отец. Я был для него наследником, а Гарри не представлял никакой ценности. Господи, он был всего лишь ребенком, десятилетним мальчиком, находившим радость в простых вещах. Как можно было пожелать ему зла?

Эш замолчал, и они какое-то время стояли не шелохнувшись. Наконец Ева нарушила тишину:

- Вы любили брата и ненавидели отца.

- Да, я любил брата. - Его улыбка была скупой, но доброй. - Вернее говоря,  Гарри первым любил меня. Когда я был печален, он печалился. Когда я был счастлив, он был счастлив тоже. Его было так легко любить. Что касается моего отца... - Эш почти безразлично пожал плечами. - Ненависть - слишком сильное слово, чтобы описать то, что я чувствовал. Я его презирал. Думаю, он был не хуже и не лучше других мужчин своего времени, с тщеславием, присущим его положению. Меня растили и воспитывали как его наследника, внушали обязанность выгодно жениться, чтобы наш род мог продолжаться, я полагаю, бесконечно. Вы простите меня, если я скажу, что честолюбивые планы моего отца оставили меня равнодушным.

Ева стояла в печальной тишине, погруженная в сострадание. Чем она отличалась от презираемого им отца? Однажды она уже обвинила Эша в том, что его единственная цель в жизни - получать удовольствие. Кто она такая, чтобы назначать себя судьей и присяжными? Она ничего не знала о его обстоятельствах.

Он обхватил ее руки и крепко сжал.

- Я рассказал вам все это, чтобы вы поняли мое желание раскрыть личность Анджело. Я был далеко, когда Гарри умер. Мне пришлось поверить отцу на слово, а это я всегда считал неприемлемым. Гарри не пошел бы в воду, если бы никого не было рядом. Едва не тоже самое утверждает Анджело в своём рассказе. Откуда он так много знает? Если моего брата убили, я хочу найти виновника.

- Если это в моих силах, - ответила Ева, думая о даре Клэверли, - я помогу вам открыть правду.