Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 7

Шах и мат, Оленька. Я то умом понимаю, что вот запойный Михаил Александрович в Советском студенчестве и рядом не нужен, но про мое знакомство с классиком в общаге слухи ходят. Поэтому Оля верит.

Вон даже рукой рот прикрыла в изумлении, слушая о моих наполеоновских планах. Но что приятно – в успехе проекта по возрождению журнала Ольга, похоже, не сомневается, в деловой хватке этой девушке не откажешь. Стоит мне замолчать, у нее возникает только один вопрос:

– И какова моя роль? Чем конкретно ты мне предлагаешь заниматься?

– Займешься тем, что тебе удается лучше всего – связями с различными студенческими организациями: со студсоветами вузов, с комитетами комсомола, с творческими коллективами и клубами типа нашего Метеора. Ты ведь многих своих коллег знаешь, со многими часто встречаешься на студенческих конференциях и мероприятиях по линии комсомола. Так кому я еще могу доверить эту важную работу?

– Я тебе согласия еще не давала!

– Так я и не требую немедленно ответа, у тебя будет время подумать. Но недолго, дня три.

Делаю паузу, потом продолжаю голосом змея-искусителя:

– Если все у нас получится, то вопрос с распределением после университета можно будет считать решенным, ты же хочешь остаться работать в Москве? Вот… И я хочу.

– Ну, тебе-то Дальний Восток и так не не грозит! – фыркает «Пылесос».

– Да как сказать. За два года, знаешь ли, многое может измениться – у меня и самого нет уверенности в Хрущеве – слишком многих людей он предал уже – Но в любом случае не хочется начинать с мальчика на побегушках даже в приличной газете. Хватит, на практике в Известиях насмотрелся. Пока там всерьез начнут воспринимать, все желание работать пропадет.

– Ну, у тебя и амбиции, Русин!

– Оль, ты ведь тоже карьеристка в самом хорошем понятии этого слова. Точно знаешь, чего хочешь и добиваешься этого. У нас ведь и с преддипломной практикой тоже проблем не будет, как собственно и с темой самого диплома. Думаю, можно будет потом договориться с деканом о коллективной защите, чтобы каждый член нашей команды, написал диплом по теме своей работы в редакции журнала. Представляешь, какой это произведет фурор на факультете?!

– Народ от зависти сдохнет – вздыхает староста.

Ольга вдруг закусывает губу, что выдает ее крайнее напряжение, и спрашивает глухим голосом:

– А …Селезневу тоже позовешь?

– С какой стати? – искренне удивляюсь я – Это работа для журналистов, а Вика – на биолога будет учиться, совсем не ее профиль.

– Из наших кого собираешься привлечь?

Ревнивица старается ничем не выдать себя, но я-то вижу, что ее чуть отпустило.

– Только тех, на кого могу железно положиться. Второй раз судьба нам такого шанса не даст. Когана и Кузнецова точно позову. Лева будет отвечать за раздел «Политика и экономика» – у него это отлично получится, нюх есть. Димон – за спорт, студенческое изобретательство и туризм.

– А его Лисневская?

– С Юлей пока не решил – морщусь я. Сколько прынцесса крови на югах попила…

– Зря. Она девица хваткая, хоть и стерва редкостная. И пишет очень неплохо. Жаль только, в нашей студенческой стенгазете работать наотрез отказывается. Она бы могла отвечать в журнале за театры, кино и моду.

Ага! Крючок то «Пылесос» зацепила.

– Спасибо, что подсказала. А ты, Оль решай, через три дня жду твой ответ. Не думаю, что нам всем еще раз представится такой шанс.

Думай, Оля, думай! Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор…

И я уже выхожу в коридор, как слышу в спину ее ехидное.

– А без бороды тебе намного лучше!

Возвращаюсь к себе, окрыленный удачными переговорами со старостой. Никуда от меня Ольга не денется, повыделывается для фасона и согласится, как миленькая. От таких шикарных предложений умные люди не отказываются. Теперь нужно переговорить с Левой и Димоном, их кандидатуры я тоже буду отстаивать перед Аджубеем и Ивановым. А вот с Юлей спешить не стоит, подумаю еще немного. Все-таки она ну очень… своеобразная девушка, и постоянно тратить рабочее время на ненужные споры с этой строптивицей меня как-то не прельщает.

У лифта меня перехватывает знакомый однокурсник:

– Русин, ты? Извини, без бороды сразу не узнал. Тебе на вахту звонили, тетя Даша просила передать.

– Спасибо, сейчас подойду.

И кому это я понадобился? Вроде о моем возвращении в Москву никто еще не знает. Иванов? Мезенцев? А может, это Москвин по мне уже соскучился, рвется «пошептаться»? Не хотелось бы пока с ним встречаться…

Но все оказывается гораздо интереснее – на вахте меня ждет домашний номер некого Жени, и просьба ему перезвонить. Знакомых с таким именем у меня немного, а из имеющих московский домашний адрес и вовсе один – Евтушенко. Похоже, вернулся в Москву и жаждет пообщаться.

– Старик, ты куда исчез?! – кричит он в трубку, едва услышав мой голос – Мы же договорились встретиться у нас на следующий день?

– Ну, прости, Жень, возникли срочные дела в Москве.

– Настолько срочные, что на день нельзя задержаться? – в голосе Жени слышится легкая обида.

– Поверь, настолько. Но что нам мешает встретиться в Москве?

– А ты готов?

– Как пионер – всегда готов!

– Лады. Записывай адрес, встречаемся там через два часа, нагрянем в самый разгар веселья.

Мои попытки узнать, к кому в гости мы идем, успехом не увенчались. На все вопросы у Евтушенко один ответ: «Увидишь…». Ладно, вот заодно и проверим, как работает на публике мой новый «черный образ». Джинсы плюс водолазка.

Нужный мне дом я обнаруживаю, едва выйдя со станции «Кутузовской». Он вполне обычный, сталинский, из типичного бежевого кирпича. Но главное его украшение – «античная» трехэтажная надстройка угловой части с высокой колоннадой, поддерживающей плоскую крышу с затейливыми башенками. Огромная широкая лоджия, опоясывающая надстройку, смотрит и на Кутузовский проспект, и на Киевскую улицу, окна и двери, выходящие на нее, венчают классические портики. Короче, сталинский ампир во всей красе. С лоджии на улицу доносится громкая музыка и женский смех. Судя по описанию Евтушенко мне именно туда.

Захожу в арку, нахожу нужный подъезд, лифт доставляет меня на десятый этаж. Последний лестничный пролет преодолеваю уже пешком и сквозь распахнутые на лоджию двери вижу танцующие пары. Звонить в дверной звонок кажется бесполезно, его все равно никто не услышит, так что с лестничной площадки сразу выхожу на лоджию. Протискиваюсь среди танцующих, пытаясь отыскать Женю. Публика здесь собралась приличная, если судить по одежде. Почти все мужчины в костюмах и галстуках, на женщинах модные платья и туфли. Многие курят, стоя у парапета, у большинства в руках бокалы с вином. И все о чем-то оживленно спорят. Обычная интеллигентская тусовка.

– Ты хто?.. – пытается преградить мне путь какой-то сильно подвыпивший товарищ в белой рубашке со сбившимся набок галстуком-селедкой.

– Евтушенко не видел? – отвечаю я вопросом на вопрос.

– Женька?.. Там! – машет он рукой в дальний угол лоджии, откуда доносятся взрывы женского смеха, и тут же теряет ко мне всякий интерес.

Ну, мог бы и сам догадаться – где милые дамы, там и поэт. Или наоборот. Прохожу мимо открытой балконной двери и ярко освещенных окон, наконец, вижу у колонны высокую фигуру в окружении женского цветника. Наш чаровник вдохновенно читает дамам стихи собственного сочинения, те с немым восторгом ему внимают. Женя в ударе, и как токующий тетерев ничего вокруг себя не видит. Ни музыка, ни танцующие пары ему совершенно не мешают. И только сорвав очередные аплодисменты и восторги, он замечает меня, скромно стоящего совсем рядом.

– Лешка, ну наконец-то! Девушки, познакомьтесь, восходящая звезда советской литературы – Алексей Русин. Прошу любить и жаловать!

Пока дамы переключали на меня свое внимание и с любопытством разглядывают, Евтушенко шепчет мне на ухо.

– Девушки здесь сегодня как на подбор, красавица на красавице. Не теряйся, здесь все по-простому!