Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 84

— Как на этом ездить? — спросил я. — Он же будет заваливаться на бок.

— Если ехать быстро и держать равновесие, то — ничего подобного, — Кира катнула быстроног ко мне.

Выяснилось, что для совершенных неумех все же предусматривались вспомогательные приставки. К заднему колесу можно было прикрутить два маленьких боковых колесика.

— Господину Тан’Тарену придется ехать стоя, — предупредила Кира.

Господин Тан’Тарен разглядывал механизм с видом человека принявшего вызов. Когда ему предложили боковые колесики, он скорчил саму пренебрежительную рожу во всем Одиноком мире и взобрался на быстроног. Толкаясь правой ногой, он набрал скорость и вскоре гонял по площади с гортанными криками, напоминающими восхищенное полоскание горла.

К нам навстречу, тем временем, выкатили четыре варвара в церемониальной броне.

Они вели за собой здоровенного моржа, на котором сидели четыре печальные варварки. Девушки, вздыхая, оглядывались на Исток.

— Капалена Кира, — поклонились они, остановившись.

Выяснилось, что на этом морже в исток приехал парень с тройкой. Похоже, со здоровьем у него все было в порядке, во всяком случае получше, чем у сушеной воблы. Варварки выглядели крайне… утомленными. Вся эта история с почти магической цифрой, начала интересовать и меня, но тут я снова отвлекся на недавнюю паранойю.

У наблюдателя больше не оставалось укрытий. Только Исток лежал впереди, лениво отражая алые лучи заходящего светозверя.

Стража Истока пришлась кстати. Один взял к себе на заднюю раму быстронога Олечуча, закутанного в скатерть. Второй — забросил на плечо Проглота.

Ко мне сзади боком подсела Кира.

— Вы не возражаете? — вполголоса спросила она.

Перед моими глазами возникла Крикуша. «Только попробуй сказать нет, плешивая вешалка» — сказала она, не открывая клюва, и исчезла.

— Конечно. Нет. Конечно, нет. В смысле, я не возражаю.

Кира обняла меня за талию.

Я проглотил слюну и принялся проворачивать педали, вслед за стотри, тронувшимися обратно к Истоку. Вздыхающие варварки и четверо моржей остались позади.

Сначала это было довольно утомительно, но потом я примерился к ритму и начал следить за дыханием. Пощупал пульс — он подскочил почти до двадцати ударов в минуту. Я вдруг почувствовал себя живее. Кое-где, в жилах, по-моему, появилось немного движущейся крови.

Пока я размышлял, приживется ли это изобретение в Авторитете, мы подъехали вплотную к Истоку. Я всматривался в его шкуру, пытаясь увидеть если не пеликана, то хоть кого-нибудь с зоркими глазами, что следили за мной от самых ворот.

Никого. Только тени от шпилей и выступов.

Я потер глаза и посмотрел левее, где скелет какого-то поврежденного сооружения, кренился вниз, образуя наклонную жердь…

Мой наблюдатель сидел там.

Глаз у него не было. У жнецов их нет.

Он вяло шевелил щупальцами, время от времени вздымая вверх медленно опадающие крылья. Рыжеватая плоть почти полностью пропадала на фоне Истока.

Это был самый настоящий жнец. И он следил за мной так, словно светозверю уже давно не перепадали на ужин древние магги.

* * *

Светозверь злился.

Он злился так, как может злиться махина весом в тысячи тонн, понятия не имеющая о технике контроля над эмоциями. Махина, которая может вызывать мировые катаклизмы и знает, что это ей по силам.

Его тепловые железы вздулись и посинели, а пасть яростно глотала вакуум. Раскаленная добела шкура покрылась сыпью протуберанцев.

Он помнил…

Миллионы погибших. Вытоптаны поля. Сожжены леса. Боль… Боль в центре его драгоценного Одинокого мира. Бездумная трата провианта. Уничтожение вкуснейших всходов. А самое главное, унылый период восстановления после войны.

Войны Зверя.

Алиот чувствовал встревоженную пульсацию Духа планеты. Дух был старым и верным его помощником. Эта многомерная сущность что-то такое зажигала в животных мозгах, отчего они начинали размышлять. Взращивала в удлиняющихся извилинах избранных видов удивительные и заманчивые образы палки, которая с легкостью поможет дотянуться до банановой грозди. Или до соседского черепа.

Дух появлялся у каждого обрастающего жизнью мира, но не всегда он занимался менеджментом изобретения колес и открытий различных природных фокусов, вроде сингулярности.

В развитии жизни на плодородном мире наступал момент, когда эволюция проходила с искрящимся бенгальским огоньком рядом с открытой бочкой пороха. Это был непростой период: обезьяна начинала с подозрительным интересом наблюдать за палками, выпятив нижнюю челюсть. Все больше времени она проводила в обществе обломившихся веток. Потом ее начинали видеть с палкой в руках. Она начинала забавно прыгать с ней под пальмой. Дальше хуже: бананы падали гроздьями, а сосед…

Все верно, сосед получал по черепу.

Собственно в этом и была основная загвоздка. В обратном конце палки. На нем сосредотачивалась вся та чудовищная конкурентная борьба, перешедшая от клыков и когтей к иприту и танкам с низкими башнями. А так же от чистосердечного убийства ради пропитания к бессмысленному геноциду, темным замыслам и несмешным анекдотам. Многие поколения светозверей на личном опыте убедились, что если позволить разуму добраться до пещеры, то он непременно там внутри кого-нибудь пристукнет. Это будет стартовый выстрел к началу долгой, возможно бесконечной эстафеты насилия, которая может привести к радиоактивным пустошам на завтрак, обед и ужин.

Этого можно было избежать. Дух был не слишком упорен в своих экспериментах. Если светозверь не хотел, чтобы его мир покрылся лишаями городов, он мог вовремя истребить все подходящие для разумности виды и наслаждаться сельскими пейзажами до самого Тления. Но это было невыразимо скучно. Ведь на другом конце палки поблескивали все те неопровержимо интересные штуковины, которые сопровождали развитие обезьян. Один мячногами чего стоил. Светозвери очень ценили подобные развлечения, наблюдая за жизнью людей с помощью жнецов.

Насколько может быть скучен мир, на котором никто ни единого раза не упал в лужу, смешно взмахнув тростью, и набрав за шиворот нового пиджака свежей глинистой жижи? Об этом лучше не задумываться.

Впрочем, это взгляд человека на данную проблему.

В действительности большинство Светозверей поступали разумно. Они вовремя «кастрировали» Духа своей планеты и спокойно наблюдали за какой-нибудь скотиной, которая вертела хвостом не так, как остальные. Можно ли было винить их? Винить в желании стабильного дохода и спокойной жизни? В этом не было смысла. Такие светозвери были унылы ровно настолько же, сколь однообразны были их миры. Они готовы к любой критике, как скользкая маслина к зубчикам вилки.

Во время нерестов в Великом Гнездовье они держались обособленно. Несмотря на то, что их во все времена было почти три четверти от общего числа светозверей, со стороны могло показаться, что скотников гораздо меньше. Они никогда не собирались компаниями больше миллиона, объединяясь по принципу «эй, у меня вымяголовые овцелани делают точно таки же кучки как твои копыторогие быкосерны, вот сюрприз!». Были тихи и сдержаны.

Совсем по-другому вела себя та лихая четверть, которая рискнула разводить на своих мирах цивилизации. На каждый нерест они прилетали как на последний. Телепатические передачи с памятью о мирах взрывались как атомные заряды. Весь триллион авантюристов и сорвиголов клубился в одном месте, обмениваясь галактическими потоками бахвальства и открытий. Это было похоже на сплошную сетку телепатовещания, в которой каждый мог посмотреть что-то наиболее ему интересное. «Смотрите, вон там видите точку? Видите?! Это ис-кус-ствен-ный спутник! Это первый, так его, спутник! Я назвал его Джерри», «Кремниевое оружие всего за какую-то тыщонку нерестов, а? Неплохо? Мамонтам это не понравилось!», «Что-то вроде живописи, но почему-то стальными шариками и стоя на голове», «Южане пока держаться, но их Муж Войны — осел, так что скоро им крышка, фланги уже перекрыты», «Друзья, поздравьте меня, вчера она после долгих потуг все же взяла палку. Отличную метровую палочку. И почти сразу сбила кокос!».