Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 85

Алиот хвастаться не любил. Он не присоединялся ни к «скотникам» ни к «пастухам разума». Он просто делал свое дело. Ему нравился его мир. Ему нравилось, что на его планете есть люди. Одно ему не нравилось: то, что его люди точно такие же сволочи как у многих других и ничего с этим не поделаешь.

Дух мира предупреждал его, что близиться новый взрыв злобного напряжения. Новые кладбища на плодородных полях. Новые руины, сокрытые облаками пепла. Новые шрамы на лице планеты, которые пересекут старые.

Светозверь исходил волнами плазмы.

Мировая война! Почти перед самым нерестом!

Светозвери избегали вмешиваться в развитие своих цивилизаций. За этим стояла глубокая, задуманная еще в начале времен философия. Но и просто довлеть в стороне, Алиот тоже не собирался.

Иногда нужно дать понять этим обезьянам, что их вымышленные божки — ничто перед яростью истинного Бога.

Глава 12

Ранняя раса

«Плесень — то, что обыватель обычно путает с грязью. На самом деле, он ежедневно сталкивается с маленькими грибами. Они могут жить где угодно, расползаясь и смешиваясь с воздухом. Остановить их невозможно, они захватывают цивилизации и дикую природу. Плесневая империя — древнейшая в мире и владеет им без оговорок». Выписка из Двенадцатого тома Ереси

.

За четыеста нерестов до того, как некто Престон Имара От’Крипп влип в свою Историю, галантный похититель его, Реверанс, вел жизнь совершенно иную. В ней не было Соленых варваров и сумрачных планов по свержению Авторитета. Все было куда проще: райские грядки должны были быть прополоты, артефакты начищены, а люди накормлены.

Итак, сейчас мы отправимся в прошлое и поглядим на молодого смотрителя Сада Первенцев.

На его падение.

Голубей иногда называют крылатыми крысами.

Люди невезучие, могут использовать понятие «летучий кишечник».

В городах голубей не жалуют. Говорят, будто они пачкают памятники Неизвестным Законотворцам и крадут у ло-ша-дей зерно из кормушек. Кроме того, конкретно в Гигане их ненавидят потому, что они занимают место, а топтать их строжайше воспрещается Церковью Зверя. В потоке людей часто можно увидеть сизые проталины на мостовой, — это голуби вымогают у населения хлебушек.

А еще говорят, что у них нет мозгов.

Не покормишь — не улетят.

Если спросить гиганца, что он думает о голубях, можно надолго застрять, отпаивая его пивом и сочувственно кивая.

Все как-то забывают, что эти невзрачные птицы, во время войн спасают целые армии и сдвигают фронт одним своим появлением. В дождь, пургу, под палящим светозверем и во тьме холодных земель, они несут на лапах крохотные капсулы, в которых может оказаться все что угодно. От «Наступаем в 10 часов, с собой — сабли и сменное белье. Архимаршал Громм» до «У мя тоже се нормуль, чмоки-моки))). Пренцесска Империи Сай Ие Красивейшыство Сакура».

Хотя голубям от мудрости перворожденных зверей досталось не больше, чем щепке достается от векового дуба, что-то благородное в них, несомненно, присутствовало. Например, то, как изысканно они умели попасть жидким стулом прямо в центр новой шляпы.

Один из этих доблестных сынов высоких голубятен, сейчас вкушал краткий отдых на негостеприимной скале Гранитного Леса. Конечно, это был не совсем обычный голубь, от своих родичей он отличался размерами быка и мощными крыльями, способными коснуться брюха облаков. Но мозги, а, следовательно, и дух, у него были голубиные.

Вокруг него простиралась на тысячи лиг бесплодная щетина голых скал. Здесь нечем было прокормиться.

Птица посмотрела вниз.

Там, на серой каменистой почве, увязали в сыпучих породах кости. Кости многих и многих людей, которые осмеливались искать приключений так близко от Долины Первенцев, от самого Торкена.

Скалы покрывали кудрявые черные лохмы. То был налет плесени, которая жила здесь питаясь неудачами путешественников и еще чем-то, что невозможно было ощутить ни смертному человеку, ни птице, у которой с этой плесенью было гораздо больше общего, чем с разумом.

Гранитный Лес был зоной вечной тишины и безжизненного покоя. Все, что осмеливалось шевелиться здесь, вдыхало плесень вместе с воздухом и немедленно убивало себя.

Меж серыми параболами ребер торчали тусклые рукояти мечей.

Те, у кого оружия не было, разбивали головы о камни.

Только у людей хватало природной независимости для того, чтобы заходить в Гранитный Лес, и свободно там умирать. Животные, лишенные такой потрясающей штуки как авантюризм и полезного греха жадности, предпочитали держаться от заплесневелых скал подальше.

Даже птицы не решались бросить свою тень на кривые каменные клыки.

Все, кроме бравых почтальонов. Как уже упоминалось, у них было много общего с плесенью.

Голубь стоически курлыкнул и решил поискать под крыльями клещей-пухоедов. У каждого голубя должен быть аварийный запас блох на случай непредвиденных обстоятельств. Например, если приходиться совершать перелет от Северных берегов к сердцу Юга.

Подкрепившись клещами, голубь неуверенно расправил крылья и нырнул в первый же экспресс-воздушный-поток до Торкена. Он летел еще сутки. Хищные иглы Гранитного Леса нехотя уползали на север, пока их не сменили поля, похожие на бесконечную мозаику из полевых цветов. Это было удивительное место, укрытое от течения времени. Здесь цвели растения, которые не менялись миллионы нерестов, с того самого момента, как Первый выковырял их из уха. Струился хрусталь ключевых рек, которые пробивались из самого лона земли, очищенные пластами угля, пахнущие минералами глубинных пещер. В них жили существа, которых весь остальной мир давно заставил вымереть, приставив к горлу кинжал естественного отбора.

Выглядели эти твари неважно.

Эволюция знает, что делает. И если она говорит, что свинорылый рыбожаб должен вымереть, то, видимо, его бесполезность для фауны действительно достигла критического уровня. Животных было множество, и все они выглядели как артефакты из музея спелеологии. Собственно, долина Первенцев тем и являлась — хосписом для древности, которой не было места ни в настоящем, ни, тем более, в будущем.

Над озерами и запрудами слышалось кряхтение и прерывистые вздохи. Это с трудом переживали очередной день официально вымершие земноводные, птицы и млекопитающие. Вырождающиеся рыбы с трудом дышали кристально-чистой водой и постоянно забывали, как именно нужно делать дело, связанное с продолжением рода.

Больше всего эти генетически-престарелые страдальцы хотели одного — спокойно вымереть и неторопливо превращаться в нефть, как и все их родственники по ту сторону от Гранитного Леса.

За полями начинались папоротниковые джунгли. Без единой тропки, первобытные глухие кущи. Они сотрясались от кашля и трубных звуков, которые у людей, почему-то, прочно ассоциируются с бобовой кашей.

В свое время у неискушенного человечества в почете были существа называемые драконами. Те драконы были многометровыми благородными ящерами, с широкими крыльями и коронами из белоснежных рогов. Они могли выдыхать испепеляющее пламя и пробивающий холод, смертельные яды и едкую кислоту. Людям такие фокусы были по душе настолько, что дракон стал главной медиа-фигурой на тысячи нерестов. Массовые легенды, рассчитанные на широкую аудиторию, просто обязаны были упомянуть дракона. А лучше всего расходились те эпосы, а так же баллады, сказания и пьесы, в которых дракон был центральной фигурой. Ящеры общепризнано являлись самой твердой художественной валютой.

Творческие мастерские перепробовали все, что могли. Дракон был персонажем злым, добрым, трагичным, комичным и, иногда, даже становился объектом… осуждаемой межвидовой любви. Принцессы — народ искушенный, что тут еще сказать.

После почти целой эпохи нещадной эксплуатации, образ ящера так всем остозмеячил, что от одного упоминания слова на букву Д, людей тянуло расстаться с утренней кашей. Драконов буквально возненавидели и стремились уничтожить все, кто знал, с какой стороны нужно браться за меч. Особенно целое поколение счастливчиков по имени Драко Драконис.