Трон знания. Книга 3 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 54

Список маршрутов и конечных адресов получился огромным. Здесь пришлось подключить интуицию и логику. Как ведёт себя человек, зная, что в его кармане лежит не просто послание — там лежит приговор к пожизненному заключению? Щипач поспешит избавиться от письма как можно быстрее. Конечно же, он не пойдет с ним в булочную и не станет полчаса болтать во дворе с соседом, и уж точно не отправится прямиком к похитителям.

Хлыст пригрел у себя с дюжину самых пронырливых мальчишек, дал им новое задание и вскоре стоял перед сапожной мастерской. Глядя на табличку «Закрыто. Сапожник болен», постучал в дверь. Никто не открыл. Оно и понятно — сапожник, он же скупщик стоптанных башмаков, он же щипач, толкается на рынке. Письмá дворянина при нём, конечно, не окажется. Он передал его по цепи. А если расчёты оказались неверными, Хлыст придумает, как уйти, не вызвав подозрений. Однако внутри засела твёрдая уверенность, что он не ошибся.

Хлыст сел на приступок. Притворяясь спящим, слушал перебранку жильцов барака. Возле колонки баба полоскала бельё в корыте. За столиком в тени деревьев шпана резалась в карты.

— Кого ждёшь? — прозвучал гнусавый голос.

Хлыст лениво сдвинул кепку с глаз, посмотрел на человека в косоворотке и запылённых штанах:

— Сапожника.

Человек засунул руки в карманы:

— Здесь написано: «Сапожник болен». Читать не умеешь?

— Неудачный день? — спросил Хлыст.

— С чего ты взял?

— Целый день протолкался на рынке, а пришёл без обуви. Или обувь — не главное? Много сегодня нащипал?

— Ты кто такой?

— Присядь. Побазарим.

Человек сплюнул через губу:

— Да пошёл ты!

— Я-то уйду. Но двое моих пастухов с твоим сынишкой ловят бабочек в Ведьмином парке. Двое сидят на завалинке дома твоего отца. Двое наблюдают, как твоя жена поливает огород. А трое здесь. Следят за нами. И если я встану, они разлетятся в три разные стороны. Уже решил, куда побежишь в первую очередь?

Человек быстро посмотрел вокруг, чуть дольше задержал взгляд на картёжниках, сел рядом:

— Кто-то из твоих налез? Так я верну. Скажи — сколько.

Хлыст еле сдержал улыбку. Он не ошибся.

— Покажи руки.

— Зачем?

— Покажи.

Человек вытащил руки из карманов. Пальцы длинные, тонкие.

— Целые, — сказал Хлыст. — Мои братки сразу пальцы ломают.

— Чего тогда надо?

— Устрой мне встречу с «батей».

— Я не знаю никакого бати.

Хлыст упёрся ладонями в приступок:

— Ладно. Ничего у нас с тобой не выйдет.

— Постой, постой — торопливо прогнусавил человек. — Какой именно батя тебе нужен?

— Сколько их в городе?

— Четверо.

Хлыст постучал кулаками по коленям:

— Здорово. Ещё как здорово! — Заложил руки за голову, потянулся. — У кого дворянский сынок?

Человек замотал головой:

— Не, к нему не поведу.

— Чего так?

— Он с нашим братухой не в ладах.

— А ты, значит, в ладах.

Человек заметно напрягся:

— С чего ты взял?

— Малявы передаёшь? Передаёшь. Значит, в ладах.

Человек смахнул с виска струйку пота:

— Я скажу, как его найти, а сам светиться не буду.

— Ладно, — сказал Хлыст и встал. — Я ухожу, а ты разрывайся на три части и беги в разные стороны.

Через час Хлыст и щипач вошли в заплёванную подворотню, пересекли безлюдный двор, окружённый двухэтажными деревянными домами. Поднялись по наружной скрипучей лестнице на второй этаж одного из строений. Щипач попросил подождать и скрылся за дверью. Хлыст облокотился на перила. Скользнул взглядом по окнам соседних домов. Там качнулась занавеска, там показалось и пропало лицо. На балкончике в кресло-качалку уселся старик. В подворотне мелькнули тени. Хлыст повернулся к двери. Его впустят — в этом сомнений не было, — а вот выйдет ли он оттуда живым?

На пороге возник детина, жестом позвал за собой. Хлыст пошагал по запутанным коридорам, спустился по длинной зигзагообразной лестнице, и оказался в полуподвальной комнате с грязными окнами, наполовину утопленными в землю.

За столом, заставленным грязными тарелками и пустыми бутылками, сидели трое. Ещё четверо примостились на подоконниках. Двое лежали на рваных матрацах, брошенных на дощатый пол.

Возле двери стоял, комкая низ косоворотки, щипач.

— Он просил… — начал он и не успел договорить.

Хлыст обхватил его шею, резко рванул назад. Раздался хруст, и карманник повалился к его ногам. Братва не пошевелилась.

— Какого хрена? — прошипел кто-то.

— Сукам не место в честнóй компании, — сказал Хлыст и вытер ладони о штаны. — Меня зовут Хлыст. Хочу говорить с главным.

— Говори, — прозвучало от окна.

Хлыст посмотрел на смазливого юнца:

— Уж точно не с тобой. — Уставился на троих за столом. — Я пришёл помочь вам выбраться из задницы.

Братки переглянулись.

— С чего ты взял, что мы в заднице? — спросил невзрачный пожилой человек, буравя Хлыста взглядом.

— Я вычислил вас за неделю. Я умный?

— Предположим.

— Вы пошли на серьёзное дело и сплоховали. Сколько вы запросили за парня? Пятьсот моров? Тысячу? И сколько вам сейчас дают? Сто? Ваш парень проел больше.

Братки вновь переглянулись.

— Значит, я не ошибся: вы в глубокой заднице. Скоро над вами будет смеяться весь город. Представляю, как порадуются ваши кореша. — Хлыст пнул носком башмака тело карманника. — Которые вам совсем не кореша. Я знаю, как закруглить гнилое дело, а потом легко срубить в пять, а то и в десять раз больше.

Мужчина средних лет поднялся с матраца, застегнул мятую рубаху, подсел к столу:

— Рокса! Поди сюда!

Из двери, ведущей в смежную комнату, появилась девушка.

— Приготовь что-нибудь пожрать, — велел ей мужчина. Пригладил ладонью спутанные волосы и повернулся к Хлысту. — Давай-ка сначала. Ты кто?

— Хлыст.

— Это мы слышали. Чем промышляешь?

— Ничем.

— А как живёшь?

— Просто живу. День ото дня.

Человек взял бутылку, посмотрел на свет. Пусто. Вновь уставился на Хлыста:

— Откуда прибыл?

— Там меня уже нет.

— Не, братан, — произнёс пожилой мужчина. — Это не разговор.

— Это мотыль, — сказал смазливый юнец. — Его стражи подослали.

— Я не мотыль!

— Чем докажешь?

Недолго думая, Хлыст снял кепку, стянул с глазницы повязку, скинул башмаки и разделся догола. Раскинув руки, повернулся вокруг себя. Тело, изуродованное шрамами и рубцами, ноги с искалеченными коленями и вывернутыми пальцами, яма вместо глаза, закрытая слипшимися веками, не по возрасту седые пакли.

— Ещё доказательства нужны?

Рано утром дворники дружной толпой пришли в городской парк. Разбрелись по аллеям. Зашуршали по дорожкам мётлы. Забряцали вёдра. Вдруг раздался истошный крик. Вскоре стражи оцепили парк. На центральной площади на столбе с часами висел труп подростка, похищенного месяц назад из двора собственного дома. К его рубашке была пришпилена картонка с надписью «Спасибо, папа!»

Часть 22

***

Передо мной закрыта дверь.

Касаюсь тихо, осторожно.

А сердце бьётся так тревожно:

Тебе не нужен я теперь.

С надрывом стонет тишина.

Перед глазами мир в тумане.

И солнце тонет в океане.

Открыта дверь. За ней стена.

Раздался стук. Вилар отложил ручку, спрятал блокнот в стол.

В гостиную вошёл Йола:

— Можно?

— Конечно, можно. — Вилар с трудом выбрался из кресла и принялся освобождать от чертежей один из стульев. — Прости. Я никого не ждал.

— Не суетись, — проговорил старик. — Я на минутку.

Вилар присел на краешек стола:

— Слушаю тебя, Йола.

Старик молчал. Его выцветшие глаза цвета морской волны, белый платок, стягивающий седые волосы, просторная рубаха и широкие штаны вызывали тоскливые воспоминания. Таким Вилар увидел главного старейшину ориентов, когда очнулся после падения с обрыва. В ту пору он не верил, что морской народ существует на самом деле, хотя читал о нём, когда изучал архив Порубежья.