Казань (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 12

С тех пор, как Александр Васильевич возглавил передовые части, в скромный кабинет генерала в утренние часы часто шли просители, среди которых было немало женщин. Поэтому Суворов ничуть не удивился, когда как-то утром толокшийся в сенцах Прошка вошел в кабинет и ворчливо заявил:

– Там какая-то мадама пришла. Должно из армян-меликов. Поди, на бедность клянчить станет. Так вы уж того… У самих, почитай, ничего нету – всю округу обобрали.

– Не учи, не учи! Сам знаю! Ну, зови! Да только предупреди, что, мол, генерал очень занят! – отозвался, поморщившись, Суворов, который вообще побаивался женщин за их обычную бестолковость и склонность пустословить.

Ворча под нос, что «и меня учить тоже нечего! Я свое дело справляю!», Прошка вышел в сенцы и буркнул:

– Идите, что ли!

Вошла чернявая женщина средних лет и небольшого роста, казавшаяся толстой вследствие обилия теплой одежды. Желая избавиться от просительницы как можно скорее, Суворов не предложил ей сесть, и стоя у письменного стола, заваленного бумагами, лишь искоса взглянул на пришедшую и довольно сухо осведомился, что ей угодно.

Женщина, словно не слыша его вопроса, принялась разматывать покрасневшими от холода руками теплый пуховый платок, скрывавший ее лицо почти целиком. Под платком оказалась сильно потертая круглая меховая шапочка. Женщина сняла и ее. У нее было полное лицо, еще сохранившее многое от былой красоты, высокий лоб, прямой нос с горбинкой, тонко очерченные губы, красивые брови, полная, чуть рыхлая шея и высокая грудь.

Суворова привела в досаду эта нелепая бабья возня с раздеванием. Зачем все это? Что она, в гости, что ли? По делу!

– Что вам угодно, сударыня?

– Я Гюли. Дочь отца Симеона, настоятеля константинопольского собора Пресвятой Богородицы.

– Слушаю вас.

– Ваше превосходительство! Русские войска остановились всего в шести днях от Константинополя. Христианское население города молит вас о защите. Янычары свирепствуют, в кварталах армян, греков волнения.

– Сударыня – Суворов подошел ближе, принялся внимательно вглядываться в лицо посетительницы – В полках некомплект, солдаты истощены. Шумла и Варна дорого нам далось. Взятие Константинополя – это безумие. Осадная артиллерия под Силистрией, пороха и ядер в недостатке…

– Мне поручено вам передать послание от лица патриарха. Отвернитесь, пожалуйста, генерал.

Гюли приподняла платье, вытащила письмо, привязанное со внутренней стороны бедра.

– Вы очень рисковали, сударыня – Суворов повернулся обратно, взял бумагу, начал читать – Хм… ваши сторонники готовы поднять восстание и ночью открыть южные ворота?

– Один бросок, генерал! Шесть суток марша и ночной штурм. Без артиллерии, без рытья апоршей…

– Нет, это безумие – было видно, что мысль увлекла Суворова – Мне надо получить одобрение у Румянцева… А вдруг это ловушка?? – Александр Васильевич подозрительно посмотрел на женщину.

– Ваши опасения понятны – вздохнула Гюли – Увы, такой шанс бывает раз в жизни… За зиму османы подвезут новые подкрепления в столицу. Константинополь придется все-равно брать, но огромной кровью. Решайтесь, генерал! Весь христианский мир молит вас об избавлении от турецкого ига!

– Новиков. Николай Иванович – пока я окучивал купцов, в бальном зале появился новый персонаж. Высокий, тощий мужчина в черном сюртуке и красивом белом шейном платке с удивлением разглядывал мой трон. Куда я приземлил к его удивлению свою пятую точку.

Жан со слугами принялся разносить в зале вино с бокалами и закусками, народ натанцевавшись, принялся угощаться. Я строго настрого запретил пиршества в стиле огромных застолий. Лишь еда «на ногах». Пусть «новый двор» привыкает к фуршетам – это полезнее, чем долгие пиры. Да и безопаснее. Много не выпьешь, постоянно в движении – знакомишься и общаешься с окружающими. Это в свою очередь снимает сословные барьеры, которые все-равно существуют в головах. Иначе бы свита начала резаться еще на стадии рассадки – запрещай, не запрещай дуэли, вешай участников, но бывшие дворяне все-равно найдут возможность скрестить шпаги.

– Какими судьбами к нам? – я положил руки на колени, скрестил пальцы в форме треугольника. У Новикова расширились зрачки, он коснулся правой рукой груди под сердцем.

– Вы…

– Да, имею некоторое отношение к обществу.

Окружающие начали прислушиваться к нашему разговору. Подошли ближе Овчинников, Перфильев.

– Петр Федорович, сей муж был спойман на сибирском тракте – пояснил Афанасий Петрович – Назвался поручиком Новиковым. Показал письмо от тебя.

– Я и правда, писал поручику – согласился я – Нам, Николай Иванович, надо переговорить приватно. Пойдемте за мной.

Мы вышли обратно в ту самую комнату, в которой я встречался с купцами. Тут все еще на столе находились лампа, керосинка и свекла. Новиков с удивлением посмотрел на этот «натюрморт», покачал головой.

– Присаживайтесь, Николай Иванович. Вы из какой ложи будете?

– Северной. Я поражен эээ…

– Петр Федорович.

– Но вы же явно не… – поручик замялся.

– Самозванец?

– Это вы сказали.

– Представьте себе, Николай Иванович, что наш мир – это пьеса. Одна из тех, которые так любит ставить ваш друг Сумароков. А я играю в ней главную роль. Но это роль не сразу стала главной. Мне пришлось долго готовиться к ней под другой личиной.

– Боже… Петр Федорович, вы из южной ложи? Каков ваш ранг??

Я кое-что читал про масонов, но за мастера, разумеется, не сойду.

– Товарищ-компаньон. Но о большем говорить не имею права. Прошу понять!

Новиков быстро закивал. Секреты – наше все. Ей богу, какой же детский сад!

– Вы в каком ранге, Николай Иванович?

– В нашей ложе я мастер, но в мировой… – поручик покраснел – Ученик-апрантив. Лорд Уитворт обещал в следующем годе принять меня в компаньоны. Разумеется, при выполнении всех заданий.

А вот и англичане объявились. Как же без них?

– Каковы же задания? – между делом, вертя лампу в руках, поинтересовался я.

Взгляд Новикова был просто прикован к новинке. Видимо, она ему говорила больше, чем все тайные знаки вместе взятые.

– Сословное общество должно быть уничтожено! Ваше величество! – Новиков встал, поклонился – Я не знаю вашу миссию, но читал манифест о вольностях. Кстати, замечательно придумано с этой деревянной доской с указами на площади.

– Так вот! – Новиков обхватил себя руками – Сего хотят во всей Европе! Просвещенные народы идут к равенству!

Ага. А еще к свободе и братству. Разумеется, на крови.

Поручик перешел на шепот:

– Наши ложи готовят определенные события. Из Франции приходят очень обнадеживающе сведения…

Еще лет пятнадцать и начнется Великая французская революция, которая набатом отзовется во всем мире. Роль масонов в ней была весьма велика – герцог Филипп Орлеанский, будущий гражданин Эгалитэ (сиречь равенство) – был главой французской ложи. Он был один из тех, кто поджег фитиль восстания и крушения династии Бурбонов.

– И мне так отрадно слышать – продолжал вещать питерский либерал – Что в нашей глуши начинаются такие важные события… Готов всячески содействовать!

Что же мне получить с масонов? Публика это серьезная, пустила свои щупальца во все правительства соседних стран. Активно борются с теряющими влияние иезуитами. Мнда… И рыбку съесть и в дамки влезть. Нетривиальная задача.

– Мне срочно требуются образованные, просвещенные люди. России нужны губернаторы-воеводы, канцеляристы, бургомистры…

– Я смотрю Каменев и другие остались в Казани. Не сбежали – проницательно заметил Новиков.

– А присягать отказались – пожал плечами я – Вы не могли бы написать письма нашим друзьям в Европе? Пригласить к нам. Меня устроит десяток другой учеников из второстепенных лож. Обещаю тысячу рублей каждому отслужившему два года.

– Это можно устроить – задумался поручик – И сумма большая. Ассигнациями или золотом?

– Серебром.