Костяной скульптор (СИ) - Розин Юрий - Страница 42

Атака мачете могла рассечь мою кость, но с помощью энергии конструкта такие травмы зарастали буквально за секунды. В отличие от дробящих ударов, которые превращали скелет в труху, вернуть которую в удобоваримое состояние за короткий срок было совершенно нереально. При этом мое оружие из-за слоя его плоти, куда более плотного, чем могло показаться на первый взгляд, не смогло бы продвинуться глубоко и нанести серьезные повреждения. Единственное, что мне оставалось — это атаковать голову, но в таком случае я буду открыт для контрударов.

И тут мне в голову пришла одна идея, которую я раньше не мог проверить из-за слишком большой разницы в силе между мной и зомби.

— Жюс! — Как ни странно, это имя вылетело у меня изо рта совершенно непринужденно. Ну и ладно, не буду вдаваться в детали.

Новая напарница поняла все очень быстро. Такое знакомое ощущение слияния сознаний вспыхнуло, а вслед за тем вокруг меня начала конденсироваться пурпурная аура. Я не видел себя со стороны, но был почти уверен, что на лбу у зомби загорелась перевернутая фиолетовая пентаграмма, а глаза запылали все тем же пурпурным огнем.

Все прошло даже лучше, чем я мог надеяться. Второй по степени травмированности зомби, вдруг замер, а потом схватил толстяка, в этот момент как раз переступающего через шевелящееся тело, за ноги. Из-за своей ширины гнилушка не сразу поняла, что произошло, а когда поняла и взмахнула своим оружием, чтобы отбросить надоедливую помеху, было уже поздно. Мой клинок, чей импульс был подкреплен весом моего же тела, на полной скорости врубился ему точно в лоб.

.

Вывод первый: ослабленная нежить куда легче поддается контролю с помощью Подчинения.

Вывод второй: эта битва мне чертовски понравилась! Давно я не испытывал таких острых эмоций, даже в той битве с урдалаком все было максимально выверено и точно, никаких просчетов не было и быть не могло.

Сейчас же… не уверен, существует ли какой-то фантомный аналог адреналина, но если существует, то в данную секунду он точно струится по моим фантомным венам. Нужно будет обязательно придумать какой-нибудь способ понижать свои физические способности, потому что, когда я стану сильнее мне бы точно не хотелось лишаться такого удовольствия.

Но да ладно, поигрались — и хватит. Сейчас оставался главный вопрос: смогу ли я в этом теле использовать слияние? Я был уверен на девяносто девять процентов, что смогу, раз уж сработало даже Подчинение, но удостовериться никогда не бывает лишним. И еще меня волновал вопрос о той плоти, не фантомной, а самой настоящей, сейчас облепляющей мои кости. Фактически, она была совершенно бесполезна, мускулы сгнили до такого состояния, что больше напоминали какой-то клей или смолу, но никак не мышечную человеческую ткань. Однако магия, создающая зомби, удерживала эту плоть вокруг моего тела, а потому мне бы не хотелось ее отдирать, чтобы можно было прижать кость донора к своей, мало ли что случится.

К тому же, с учетом того, что я собирался использовать для слияния весь скелет, мне бы пришлось полностью очистить себя от мяса, а это вызвало бы у Веска кучу вопросов. Все-таки покидать кареглазую я пока не собирался.

Однако первый же эксперимент — прижатие к своему пальцу оторванного пальца зомби, в его первоначальном виде, не очищенном от плоти, увенчался успехом. Две фаланги начали объединяться, вызывая знакомую боль, а гниющее мясо донорского пальца просто пропало внутри моей плоти. Так что, похоже, проблем с этим не возникнет. Для слияния я решил использовать сильнейшую из доступных мне нежить — толстяка, благо, по моим расчетам, энергии на него должно было хватить.

Десять с хвостиком часов пролетели как один миг. Ну как… мне они показались десятью днями из-за безостановочной дикой боли, но из-за монотонности процесса можно было сказать, что время пролетело незаметно.

Встав в полный рост, я осмотрел себя с ног до головы. Одежду, мешком висевшую на моем теле, для слияния пришлось снять, но организм зомби уже слишком разложился, чтобы можно было что-то разглядеть. Внешне, как и раньше, ничего не изменилось, разве что моей гнилой плоти словно бы стало больше, а сама она — чуть менее разложившейся. И, несмотря на мои опасения, вызванные эффектом от слияния с урдалаком, толще я не стал.

Но вот силы во мне прибавилось изрядно. Сейчас моя сила равнялась где-то пяти человеческим. Правда, почти вся энергия конструкта была использована, так что осталось едва ли три процента от одного человека, но я так и так не собирался приниматься за новое слияние.

Слишком долго меня уже не было, Веск и так наверняка что-то заподозрит, так что давать ему еще больше поводов для размышлений я не имел права. Пока что моих сил не хватало на то, чтобы его подавить напрямую. Плюс, мне нужно было придумать и воплотить в жизнь какой-нибудь отвлекающий маневр.

Пару раз раскинув в голове все мысли, я припустил по извивам тоннелей в не самое близкое путешествие. Благо, с моим новым телом, я должен был обернуться максимум часов за семь-восемь.

Стоило сказать спасибо моей пустой памяти: любая новая информация, что попадала в мою заполненную чернотой черепушку, оставалась там надолго и держалась накрепко. По крайней мере путь к тому закутку, где произошло мое переселение в нынешнее тело я смог проложить с первого же раза, что, с учетом почти недели плутания по уровню, прошедшей с того момента, было очень внушительно. На самом деле, я бы смог найти даже ту дыру, в которую нырнул, спасаясь от молотобойца, а вот обратная дорога в инкубатор скелетов стерлась. Либо тогда мой разум еще не до конца включился в работу, либо тут поработала магия самого подземелья. Впрочем не суть важно.

Целью моей был не столько сам тупичок, не отличающийся от сотен других таких же почти ничем, сколько оставленные там впопыхах вещи. Улепетывая от вышедших из-под контроля зомби ни я, ни кареглазая, даже не подумали забрать сумки с пожитками, в которых были и сухпайки, и сменная одежда для девчонки, и всякая ее женская мелочь типа ниток с иголками, и, что было куда важнее лично для меня, моя тезка, костяная флейта. Да, в путешествиях с кареглазой и нашим невольным конвоиром у меня не будет возможности сыграть, но осознание того, что инструмент пылится где-то непонятно где, было неприятно.

К счастью, наши пожитки лежали там же, не тронутые. Набреди на них какие-нибудь приключенцы и ищи-свищи мой ганлин. Проверив, на всякий случай, содержимое сумки, я закинул ее на менее гнилое плечо и отправился в обратный путь. Кареглазую с такого расстояния я уже не ощущал, но знал их с охотником примерное положение, так что, поплутав по лабиринту бесконечного склепа несколько лишних часов, все-таки сумел почувствовать свою…

Кого? Кто она для меня? Об этом я тоже думал, все-таки когда ты не можешь говорить, не можешь сражаться, не можешь проводить опыты с костями — остается только размышлять на отвлеченные, или не очень, темы.

Толья. Я ее так назвал лишь однажды, поддавшись минутному порыву, когда разум захлестнула волна стыда и сожаления. Нет, я не имел ничего против этого имени, но что-то мне мешало называть ее так. С Жюстиной вот, к примеру, не было никаких сложностей, даже слащавое “Жюс” из меня вылетало с легкостью. И даже этот охотник, Веск. Я знал, что если мы однажды умудримся нормально поговорить, без взаимной неприязни и попыток друг друга прикончить, для меня назвать его по имени будет вполне естественно.

А вот кареглазая… почему-то ее имя застревало в горле словно колючка репья, причиняя чуть ли не физическое неудобство. Было ли это связано с тем, что я все еще чувствовал свою перед ней вину, или из-за того, что она когда-то самостоятельно отдала свою жизнь в мое распоряжение, а может еще по какой неведомой причине — я не знаю.

Однако, даже если опустить этот вопрос, сам факт того, что некий человек вызывает во мне столь противоречивые ощущения, означал, что кареглазая мне глубоко небезразлична. Что это было?