Костяной скульптор (СИ) - Розин Юрий - Страница 44

Но нет. Я не могу давать слабину в угоду неясным пока чувствам к не отвечающей взаимности девушке непонятного происхождения и с неизвестными мотивами. Тем более теперь, когда вокруг нее, теперь я уже не сомневался, что именно вокруг нее, а не просто рядом с ней, крутится разумная и способная на уничтожение себе подобных нежить. Мне уже давно не двадцать, чтобы так подставляться. Плавали — знаем. Ничего не поделаешь, придется…

.

Черт! Мой псевдогениальный план успешно летел по всем известному адресу. Веск, поначалу отреагировавший вполне в пределах ожиданий, вдруг после ответа кареглазой резко изменился. Нет, не внешне, на его лице все еще держалось это немного недоумевающее выражение, но я откуда-то точно знал: это игра. Внутри охотник на нежить был как никогда собран и сейчас от него в нашу с девчонкой сторону нехило так фонило угрозой. Похоже, его позиция временного спутника и тренера в ближайшие секунды кардинально поменяется.

Кареглазая пока ничего не поняла и я не мог ее за это винить, Веск был настоящим профессионалом. Пусть его боевой потенциал и не могл сравниться с молотобойцем, почти во всем остальном он был далеко впереди. Навыки выживания, интеллект, инстинкты… нет, я не говорю что закованный в латы воин с рельефами ангелов на своей кувалде был идиотом. Но если он сам словно подражал тому самому молоту, грубому инструменту, призванному выполнять конкретную задачу и не отвлекаться ни на что другое, то охотник был… скажем, целым ящиком с этими самыми инструментами, среди которых были, кроме пресловутого молотка, и отмычки, и скальпель, и лупа и еще черт знает что. Владей он телесной магией хотя бы вполовину также искусно, как молотобоец, последний по сравнению с Веском в рамках подземелья не стоил бы вообще ничего.

И сейчас охотник был буквально в секундах от того, чтобы совершить нечто, что повлечет за собой непоправимые последствия. Скорее всего меня он-таки уничтожит, а кареглазую прижмет к стенке и будет неспеша вытаскивать из девчонки все, что ей известно. Допустить такого я не мог. Вот только поспешными и грубыми решениями ничего не добиться. Даже рвани я сейчас в бега, напряженный как тетива лука Веск с легкостью меня догонит, на этот счет я не строил иллюзий. И Толья ему никак не помешает, напротив, лишь сильнее разозлит охотника своим упорством.

Нужно было что-то кардинально иное, что-то, что во-первых снимет с кареглазой всю вину и более-менее успокоит Веска, а во-вторых избавит меня от мгновенной казни через раскол черепушки. И раз уж план по медленному продвижению в разуме охотника меня как неопасной нежити, недооценил я его въедливость и скептицизм, что сказать, то придется поступать еще безумнее.

.

Когда Ганлин, а это был он, я не сомневалась, выскочил из тоннеля, я была в восторге. Он не сбежал окончательно, чего я в тайне боялась, он вернулся и вернулся ради меня. Похоже я и правда немного сошла с ума, если радуюсь такому, но и ладно. Однако от того, что произошло дальше, вся радость мгновенно пропала.

Веск все еще стоял, недоумевающе переводя взгляд с меня на Ганлина. Мои слова явно его не удовлетворили, но я не думала, что что-то сильно изменится. В конце концов, мне раньше удавалось выпутываться из его вопросов с помощью игры слов.

А потом я заметила краешком глаза, как Ганлин, до того стоявший неподвижно, пошел вперед. Больше не было мотающихся словно плети рук, приоткрытого рта с вывалившимся на бок обрубком языка, не было замутненного пустого взгляда в пустоту. Мой неживой друг был таким, каким я его знала, пусть его тело изменилось, но общее впечатление осталось ровно тем же. Не знаю, понимал ли он это сам, но так ходили только те люди, кто в полной мере осознавали свою силу и верили в нее. Размеренные шаги, идеально прямая спина, блестящие искорки в глазах. При всем желании уже нельзя было назвать его тупым зомби.

Прекрасно понимая где-то в глубине сознания бесполезность такого жеста, я уже хотела остановить друга, но тот замер сам. Ровно между мной и Веском. Затем поднял руки и впервые за последние пару недель я услышала его голос, одновременно чужой из-за тела зомби и такой знакомый.

— Позволь представиться, Веск. Я Ганлин. Ты ищешь меня. Может быть поговорим?

Ну и за что мне такое наказание? Пресветлые боги…

Жил-был обычный охотник Хижины, выполнял подворачивающуюся работу по уничтожению буйной нежити, параллельно путешествуя по подземелью и собирая энергии смерти с трупаков. Никаких сложностей, никаких моральных терзаний. Некроманты почти никогда не бывают добряками и их уничтожение — лишь благо для мира, а нежить вообще как бы уже мертва. Специально ведь выбрал именно этот полигон, хотя был выбор.

Похоже мне на роду написано постоянно ввязываться к какое-нибудь гавно. Разумный скелет. Нет, не так. Не просто разумный. Разумными костяшки были уже на пятом уровне, куда я иногда заглядывал, если начинал скучать и не хватало острых ощущений. Они умели сражаться строем, знали тактику боя, умели устраивать засады. Но дальше разумности в том понимании, что я вкладывал в это слово раньше, они не уходили.

Этот… Ганлин, он был по-человечески разумным. Наш разговор был долгим и я ни разу не смог уловить в его словах, поведении или даже интонации ни капли той кукольности, что в другой нежити. Он был создан древним магическим механизмом, производившим, по сути, ходячие манекены для тренировок. Даже невероятно могучая и умная нежить с самых нижних уровней, до которых добирались авантюристы, судя по рассказам моих старших из Хижины, имела некие заложенные в разум шаблоны поведения.

К примеру, боссы уровней, даже если это были какие-нибудь архиличи, способные одним заклинанием уничтожать тысячи простых людей, были словно привязаны к своей основной цели — защите прохода на следующий этаж. И боссы могли с легкостью покинуть свои позиции, подземелье не ставило для них никаких барьеров. По крайней мере физических. А вот в их разуме имелась строгая привязка и нарушить границы своей территории они могли, просто не хотели.

А мой неожиданный собеседник… если бы я не видел пустоту на месте вывалившегося глаза, не чуял носом уже привычную вонь, не ощущал закрытую в нем энергию смерти, если бы ничего этого не было — это был бы самый обычный человек. Да, со своими странностями, потерянной памятью, лишенный определенных общих норм морали, но все-таки человек. Не нежить с разумом, а именно живой разум в теле нежити.

А еще… да простит мне эти слова мастер, но мне нравился этот человек. Нравилась личность, находящаяся внутри черепушки с половиной скальпа. Пусть он не помнил ничего до пробуждения в подземелье некроманта, готов поспорить, что давшая ему основу личность была неординарной в лучшем смысле этого слова. Он был умен, хитер, расчетлив и хладнокровен. Прекрасно осознавая ситуацию, в которую попал, он принял единственное, как я и сам понимаю, верное решение. Если бы его поведение и слова в тот момент не привели меня в еще больший ступор, сбив весь боевой настрой, скорее всего сейчас он превратился в груду окончательно мертвой плоти моими усилиями.

В чем-то мы были даже похожи, по крайней мере иногда хватало лишь пары слов, чтобы он понял меня, а я — его, когда Толье оставалось лишь удивленно хлопать глазами.

Да, Толья. Хитрая девчонка умудрялась довольно долго водить меня за нос, компенсируя не самые умелые попытки обмана собственным обаянием и красотой. И они с этим Ганлином, судя по всему, довольно близки. В голову сразу лезли совсем не те мысли, которые я упорно гнал. Нет, просто эта парочка была друг другу очень важна. Девушка легко призналась, что считает зомбяка своим другом. Сам Ганлин на это лишь скривил остатки губ, но уже тот факт, что он вернулся за Тольей, рискуя нарваться на мою дубинку, говорил о многом.

Странный он все-таки. Насколько это слово вообще применимо к такому уникуму. Хотя, наверное, лишись я сам всех воспоминаний и попади в тело нежити, был бы не многим лучше.