Лёд и разум (СИ) - Иванов Владимир - Страница 32

— А что, если, — Лиза положила руки на подлокотники и откинулась на спинку кресла, — я заявлю, что являюсь древним хтоническим созданием и существую миллионы лет?

— Я скажу, — медленно произнесла я, собираясь с мыслями, — что ты врешь. Да, я видела твою старую фотографию. Но вряд ли ты прожила больше ста лет. Максимум двести.

— Почему? — Лиза улыбнулась. То ли в ее прелестной златокудрой головке возникла какая-то веселая мысль, то ли мои слова привели собеседницу в хорошее расположение духа.

— Потому что, — мозги плавились от предположений, от рассматриваемых и отброшенных вариантов, а я наблюдала за мимикой собеседницы, за движениями рук, за изменениями в голосе и выстраивала одну безумную гипотезу за другой, — ты не утратила… человечность.

Сказав последнее слово, я внезапно поняла, что попала точно в цель. Лицо Лизы чуть дрогнуло. А это говорило о том, что…

— Правда? — доброжелательная улыбка чуть увяла. — И с чего ты так решила?

— У тебя есть отец, точнее тот, кого ты называешь отцом. Ты учишься в университете. Ты общаешься с другими студентами и поддерживаешь с ними отношения, — я говорила осторожно, неторопливо, наблюдая за собеседницей, но теперь ее лицо хранило непроницаемое выражение. — Ты уже играешь роль, но не рассматриваешь людей как нечто временное, нечто ненужное, нечто бессмысленное. Ты еще живешь с ними, мимикрируешь, пытаешься казаться обычной, но при этом не разделяешь людей и себя.

— Интересные мысли, — Лиза смахнула непослушную прядь, упавшую на лицо. На руке промелькнул тонкий золотой браслетик с красным камнем. — Очень интересные.

— И поэтому я спрошу тебя еще раз: «Кто ты такая?»

На непроницаемом улыбающемся лице промелькнула тень. Лиза задумалась, помолчала с минуту и наконец ответила:

— Созерцатель, — голос ее прозвучал глухо. Я хотела спросить, что означает это слово, но не успела. Лиза продолжила говорить:

— Глупая влюбленная девочка, решившая стать сестрой милосердия, но не захотевшая принимать обетов перед богом, — руки с силой сжали подлокотники. — Как оказалось, война не различает ни тех, кто воюет, ни тех, кто пытается ухаживать за ранеными, а любви на войне места нет. Есть только смерть, и девочка познала этот урок при встрече с патрулем южан…

— Южан? — переспросила я, мысленно высчитывая сколько ж лет моей собеседнице на самом деле. Выходило, что я почти не ошиблась: полторы сотни лет с плюсом.

— Девочка умерла, — Лиза не слышала меня, на ее губах застыла странная улыбка. — И ее место занял Созерцатель, способный наблюдать, но не способный вмешиваться.

— А за чем Созерцатели наблюдают?

— За чем угодно, но больше всего их интересует борьба между порождениями Первозданного Хаоса и творениями Беспримерного Порядка, — легкомысленный тон, которым Лиза озвучила предназначение Созерцателей, не обманул, чувствовалось, меня ждет очередная лекция о мироздании, перечеркивающая всё, о чём говорилось ранее. — Эта борьба без борьбы идёт с самого начала творения, и нет ей конца, и не будет.

— Это, конечно, замечательно. Но можно как-нибудь покороче и попонятнее?

— Первых называют Фантазерами. Джентри, Ширвани, Тсауны, Реты и многие другие. Плоть от плоти Лимба. Безумцы, не признающие границ, Мечтатели, способные придумать всё, что угодно. И не только придумать, но и воплотить в химеричное подобие жизни. Маленькие злые дети, ненавидящие постоянство и желающие уничтожить творения вторых. — Лиза меня не услышала или не захотела услышать. Она как будто и не заметила, что при упоминании Фантазеров я насторожилась, превратилась в слух. — Вторых чаще всего называют Огранщиками. Реже Каменотесами или Каменщиками. Ими тоже правит мысль, но мысль не живая, не безумная, а мысль холодная, замерзшая, в чём-то банальная, существующая в определенных рамках и границах, своей рациональностью смертельно-опасная для Фантазеров. Путешествуя по бесконечному Лимбу, Огранщики находят крохотные островки застывшей мысли, наполняют их смыслом, образами и придают им материальность, возводят преграды, защищающие от разрушительного влияния хаоса. Они создают новые миры, и в этих мирах они известны как Создатели…

— Стоп-стоп-стоп, — замахала я руками, прерывая собеседницу. Судя по всему, лекцию на эту тему она могла продолжать бесконечно. Причем рассказывала такие вещи, которые, быть может, выяснить и стоило бы, но не прямо сейчас. — Если хочешь о чём-то рассказать, то лучше расскажи о Хранителях и Источниках. А! И о церкви на территории университета расскажи!

— Задание Алекса Айса Александера? — на лице Лизы возникла хитрая улыбка.

— Какое еще задание? — я попыталась изобразить удивление, но, убедившись, что собеседница не впечатлилась моей актерской игрой, сконфуженно пробормотала. — Да, его задание…

— С церковью разбирайся сама, а насчет Хранителей и Источников могу кое-что рассказать, — Лиза аккуратно выбралась из кресла, подошла к книжному шкафу, провела пальцем по корешкам. — Источниками называют дыры в пространстве, сквозь которые в упорядоченные миры попадает дыхание Лимба, несущее первозданный хаос.

— Звучит так, — фыркнула я, — будто я оказалась в школе на уроке по термодинамике равновесных систем.

Лиза тихонько засмеялась:

— Возможно. Не думаю, что Создатели задумывались о том, как будут оценивать их творения, — она замолчала, улыбка покинула ее лицо, сменившись серьезным выражением. — А Хранители с помощью Источников следят за тем, чтобы в мирах держался баланс между Хаосом и Порядком. Когда Порядка в мире становится слишком много, они «открывают» Источники сильнее, позволяя Хаосу быстрее проникнуть внутрь. Когда преобладает Хаос, Хранители…

— …Перекрывают Источники, — закончила я за Лизу. — Мне всё понятно. Источник — это вентиль на трубе, Хаос — ценный ресурс, а Хранители изображают из себя транзитную организацию, которая решает подбавить нам газку или убавить его.

— Хаос не ценный ресурс, — Лиза покачала головой. — Он опасен, когда его станет слишком много…

— Я поняла. И Порядок тоже опасен. И газ, и нефть, и телевизионные шоу. Поэтому Хранители и следят за балансом. Я не глупая девочка. Некоторые вещи мне можно не объяснять. Но тогда, — я мрачно глянула на собеседницу, — зачем Александеру нужны Источники?

— Он должен открыть как можно больше дверей, — лицо Лизы превратилось в бесстрастную маску; в красивую и немного пугающую, — чтобы Хаос ворвался в наш мир и уничтожил его.

— Понятно, очередной злобный властелин, — протянула я, не показывая недоверия к ее словам. Всё-таки Алекс Айс Александер не казался мне разрушителем миров. Он был мерзавцем. Он был манипулятором. Он был на редкость самовлюбленным типом. Он был кем-то там еще. Но я не чувствовала в нём желания уничтожить наш мир. Блондин мог говорить об этом, мог изображать подобные стремления, но его настоящие желания, как мне казалось, лежали в несколько иной плоскости. Понять бы еще в какой.

— Хорошо, — после продолжительной паузы произнесла я. — Поняла. Александер плохой, и с ним надо бороться. Но при чём здесь я?

— Не при чём, — на лице Лизы снова появилась дружелюбная улыбка.

— Как это? Я же полукровка! Разве у меня не должно быть каких-то тайных сил, с помощью которых…

— Нет, — Лиза перебила меня. Почему-то ее улыбка стала раздражать меня. — Сил у тебя немного. Обычно полукровки гораздо могущественнее.

— Хорошо. Так может я Избранная? И где-нибудь существует тайное пророчество, в котором указано, что только я могу уничтожить Александера?

— Да нет, — в голосе Лизы послышалось сомнение. — Вроде о таком пророчестве я не слышала…

— Ну ладно, — я немного помолчала и, вспомнив о странном сне, спросила мрачно: — А Александер случайно не мой отец, которого я должна?..

— Что? — Лиза ошарашенно посмотрела на меня. — Да нет же! С чего ты это взяла?

— Очень хорошо, — облегченно выдохнула я. — Не очень-то и хотелось.

И я не покривила душой. Мой отец мне нравился. Ну и что, что он оказался не самым хватким парнем, не самым работоспособным, не самым сообразительным, а из армии его выгнали за продажу двух винтовок, ящика патронов и четырех танков… Он всё равно был моим отцом!