Лёд и разум (СИ) - Иванов Владимир - Страница 33

А к незаконной торговле армейским имуществом он не имел никакого отношения!

Просто отсутствие природной сообразительности позволило ему поставить подпись там, где ее ставить не следовало. Ладно-ладно, восемь подписей на семи разных бланках. Но тогда творилось черт знает что. Наш самый главный противник сгинул под тяжестью собственных военных расходов, и всем казалось, что новых войн больше не будет. И когда содержимое склада, на котором мой отец служил младшим интендантом, решили вернуть обратно, началась безумная чехарда. В таком бедламе мог потеряться и тактический ядерный заряд! И потерялся бы… но на папином складе его не было. Зато отец подписал подсунутые бумаги, и восемь танков, шесть БМП, две самоходные гаубицы и куча всякой мелочи почему-то отправились не домой, а на Ближний восток.

Мда…

Часть успели найти и вернуть, а часть — нет.

Вот так вот. Кто-то набивает кошелек, а кто-то предстает перед трибуналом.

Тут в дверь застучали. Робко, неуверенно:

— Мисс Коффин, — в кабинет просунулась голова ректора, — можно я зайду?

«Иногда я со страхом смотрю в будущее, а потом вспоминаю о прошлом и понимаю, что бояться нечего». Из дневника Рианы Хьюз

Понятно, что мы не собирались говорить о чём-то серьезном при ректоре. И не говорили: Лиза пошла перегонять свой кабриолет, а я отправилась на лекцию по «Этическим основам предпринимательства».

Миссис Фараго искренне любила свой предмет и при этом считала, что все деловые люди ведут себя как истинные джентльмены и придерживаются правил. В чём-то я была с ней согласна. Все бизнесмены придерживались как минимум одного простого правила: «в бизнесе нет никаких правил». А этику и мораль они оставляли тем наивным прекраснодушным новичкам, еще не сталкивающимся с жестокой реальностью. Ну и тем, кого обучала миссис Фараго.

Она воодушевленно рассказывала о лапочках-бизнесменах, заботящихся о своих подчиненных и соблюдающих конституцию и трудовое законодательство. Нет, я не спорила: такие люди иногда встречались, но на вершины обычно забирались другие: циничные, хваткие, зубастые, готовые сожрать как врага, так и друга, понимающие, что Боливар вынесет только одного всадника и большой мешок с деньгами.

А поскольку с лекциями миссис Фараго я ознакомилась заранее и понимала, что ее иллюзорный мир при столкновении с моим циничным скептицизмом просуществует недолго, то решила учебное время посвятить перевариванию Лизиной информации.

Моя одногруппница наговорила немало. И из ее слов складывалась довольно интересная картина, чем-то напоминающая романы Желязны. Правда в данном случае янтарь являлся не вторым столпом мироздания, а оказался множеством крохотных застывших капелек, разбросанных в безграничных просторах хаоса-Лимба. Захватывающая картина в общем, но в частности — совершенно бесполезная. Понять, чего хочет Александер на самом деле, это знание не помогало. Думать о том, что он планирует уничтожить мир, было глупо.

К тому же Лиза в чём-то врала, а кое о чём умалчивала. Она говорила, будто не должна вмешиваться в происходящее, а на деле — вмешивалась только так. И за примерами далеко ходить не надо. Ее приметный кабриолет раньше времени познакомил меня с Марго, а разговор со мной дал слишком много лишней и ненужной информации. Хотя… Действительно ли «ненужной»? Прокрутив в памяти разговор еще раз, я обратила внимание на кое-что. Лиза говорила, что Огранщики смертельно-опасны для Фантазеров. Но в чём эта опасность заключается? А пока я пыталась найти ответ на этот вопрос, мысль вывернулась и скользнула в прошлое, к поездке в лабораторию, к посещению церкви, к собеседованию. И меня внезапно осенило. Возникла некая безумная гипотеза, в которую великолепно вписывались и слова Кларка, и поступки Лизы, и действия Александера. Оставалось как-то проверить эту гипотезу…

Я с трудом досидела остаток лекции. Да и следующую тоже. Даже в столовой я полностью ушла в обдумывание воплощения перспективной идеи и настолько абстрагировалась от реальности, что выбитый из рук поднос не вернул меня обратно. Я недоуменно повела плечами, присела, вытащила поднос из-под стойки и вернулась в очередь. Ни криков, ни оскорблений, ни ярости, ни истерики — остатков незагруженного сознания хватило лишь на то, чтобы понять: поднос выбил один из футболистов, а Тейлор крутился неподалеку и внимательно наблюдал за мной, ожидая… Не знаю, какой реакции он ожидал и чего хотел добиться. Меня в этот момент мало что интересовало. Скорее всего в похожей прострации находился Архимед, увлеченно придумывающий новую осадную машину из рычагов и полиспастов и не заметивший приближения республиканских убийц.

Более-менее я пришла в себя лишь на спортивной площадке, но сильно это не помогло. С Бобби полноценного разговора не получилось. Узнав, что память ко мне вернулась, соседка помрачнела и пообещала поговорить со мной вечером. Что именно подразумевалось под разговором она уточнять не стала. А я посоветовала ей не обращаться к отцу Эдуардо за гипнотической помощью: мол, не поможет. Бобби в ответ ничего говорить не стала, покосилась на своё плечо и, помрачнев еще больше, сбежала к беговой дорожке.

Мне и самой стоило бы отправиться в библиотеку, но меня привлекла тренировка группы поддержки. Увиденное меня почти… потрясло. Я бывала на спортивных мероприятиях в школе, а отец таскал всю семью и на бейсбольные матчи, и на футбольные, и на баскетбольные. И я всегда считала чирлидерш девочками с помпонами. Они красиво танцевали в неигровое время, кричали ободряющие речевки, изредка выстраивали двухуровневую пирамиду из собственных тел. Девочки радовали мужской глаз стройностью, фигуристостью, улыбчивостью и короткими юбками. Стереотипы? Ну-у-у… Может быть! Но до этого дня у меня не было возможности развеять их.

Да, до этого дня. На тренировке университетской группы поддержки я увидела нечто неожиданное. Танцы с помпонами? Ничего подобного. Групповые акробатические номера, больше подходящие какому-нибудь цирку. Мостики и стойки на руках. Синхронные серии, состоящие из кувырков, кульбитов и сальто, во время которых менялось направление движения. Трехуровневые пирамиды с исполнением на верхних уровнях упражнений на растяжку. Вольтижировка, но не конная, а гимнастически-акробатическая: одни девушки подбрасывали других в воздух, и подброшенные, совершая несколько переворотов, возвращались в теплые объятия первых.

Я смотрела на это, и сперва у меня не хватало слов, чтобы выразить свои чувства. Какой-то глупый детский восторг. Как будто я впервые оказалась в цирке и смотрела на выступление акробатов. И ведь это всё происходило не под куполом цирка, а на небольшой площадке на открытом воздухе. И здесь не было страховки, здесь приходилось рассчитывать только на свои силы и поддержку тех, кто находился рядом. Позабыв о страхе, гибкие тренированные тела вытворяли совершенно невообразимое.

Стоило признать, не все чирлидерши выглядели гибкими, не всех бы я назвала красивыми, не каждая могла похвастаться стройностью и желанностью. Некоторые больше походили на мужчин: крепко сбитые и широкоплечие, уверенно стоящие на ногах, с мускулистыми руками и широкими ладонями. У одной я даже кадык заметила! Или что-то на него очень похожее.

Эти плотные девушки успешно выполняли акробатические трюки на земле, но основной их функцией было кое-что другое. Они выступали в пирамидах первым ярусом, мощной опорой, на которой выстраивалось всё остальное. Поверх них оказывались яркие и красивые девушки, такие как Эмбер Эгрон и Диана Райли. А на третий ярус возносили совсем крохотных девчушек, почти девочек, которым на вид и шестнадцать не дашь. Их же и подбрасывали в воздух. Их же и ловили…

Я наблюдала за тренировкой, анализировала, отмечала особенности, находила ошибки исполнения, и детский восторг постепенно исчезал, истаивал под действием банальной реальности. За видимым чудом не нашлось ничего чудесного, обычная кропотливая работа по подбору и подготовке людей.