Дружинник (СИ) - "Amazerak" - Страница 36

— Тоже задаюсь этим вопросом, — сказал я серьёзно. — И чем быстрее я разберусь со всеми загадками, тем быстрее на него отвечу.

Таня тяжело вздохнула.

Виктора мы забрали. Он находился в приемлемом состоянии, так что мы могли спокойно возвращаться домой. Когда мы пришли за билетами, начальник станции сообщил мне, что поступил звонок от Дмитрия Филипповича Птахина: он каким-то образом прознал о случившемся и теперь срочно требовал меня на разговор.

Начальник станции отвёл меня в свой кабинет, где был телефон, и удалился. Я набрал номер. Дмитрий Филиппович поднял трубку, в его голосе чувствовалось раздражение.

— Какого чёрта ты там забыл? — поинтересовался он. — Я велел обо всём мне сообщать, а ты ни слова не сказал об отъезде. Во что ты впутался? Кто в тебя стрелял?

— Мне пришлось отъехать по делам, касающимся некоторой собственности, — спокойно объяснил я. — Я не знаю, кто это мог быть. Мы хотели спросить, но тот, кажется, принял яд и помер. Одно понятно: стрелок опытный.

— Ты с полицией разговаривал?

— Да, нас допросила тайная полиция, но я потребовал адвоката и ничего не сказал им.

— Проклятье. Ты светил своими способностями? Это кто-то видел?

— Нет, я могу ручаться, что кроме нападавшего свидетелей не было. Но он уже не заговорит, так что можете не беспокоиться.

— Да неужели? — скептически произнёс Дмитрий. — Почему же тогда эти шавки оказались в этой деревне одновременно вместе с тобой? Только не говори, что совпадение.

— Полагаю, это связано с убийством, которое тут недавно произошло.

— Немедленно возвращайся в Оханск, и чтоб не шагу без моего ведома, понял? И чтоб больше ни с кем не разговаривал. Какого хрена ты вообще пошёл с ними на допрос? Ты хоть представляешь, что будет, если тайная полиция за тебя возьмётся? Ладно, это не телефонный разговор. Раненые есть?

Я описал ситуацию с Виктором.

— Татьяна справится с проблемой?

— Полагаю, да, это в её силах.

— Отлично! Тогда забирайте его и возвращайтесь на первом же поезде.

Вечером мы отъехали. Виктор был в не лучшем состоянии и всю дорогу пролежал в купе. Таня зашла, провела лечебно-магические процедуры по заживлению пулевого отверстия. Правда, сеанс был коротким: девушка очень устала от той работы, которой приходилось заниматься последние дни.

На следующее утро я зашёл в купе, где ехали Катрин и Таня. Таня спала.

— Устала, — объяснила Катрин. — Ей очень тяжело даются чары. Выматывают. Слишком большая нагрузка. Ей бы поступить в обучение к опытному врачевателю и заняться тренировками. Иначе до добра не доведёт.

— Если бы это было так просто, — я сел на диван рядом с Таней. Лицо её было напряжённым, сосредоточенным, губы шевелились. Я провёл рукой по её волосам, но она не проснулась.

— Вы — хорошая пара, — улыбнулась Катрин, глядя на нас, — жаль только, что теперь у вас разное положение. Будь ты хотя бы в младшей дружине, старшие, возможно, позволили бы вам обвенчаться.

— Признаться, меня не совсем устраивает такой подход. Я предпочёл бы сам выбирать, с кем связать свою жизнь.

— Это противоречит традиции.

— К чёрту традицию. У вас так много традиций, что и жить некогда — только традиции соблюдай.

Катрин хмыкнула и покачала головой:

— В некоторых вещах ты не изменился. Но, пожалуйста, не натвори глупостей: тебя приняли в род и дали второй шанс, тебе начинают доверять. Не испорти всё.

— Видишь ли, это всё, конечно, замечательно, но я постоянно думаю о том, как обрести независимое положение. Меня не устраивает такая роль. Да, меня приняли в семью. Но почему? Чтобы использовать мои способности, если случится очередная заварушка и потребуется пришибить пару-тройку вражеских бойцов? А в остальное время я должен смирно сидеть на цепи и не тявкать, так? Мне это зачем?

— Мне сложно понять тебя, — развела руками Катрин. — Для меня служить — это великое предназначение. Для чего же тогда мы рождены на свет? Тебе же просто нельзя сейчас разрывать отношения с родом. Иначе ты окажешься один на один с убийцами всех мастей, тайной полицией и чёрт знает кем ещё. Обожди, пока станет поспокойнее.

— Я не тороплюсь. Но знаешь, я смотрю на происходящее, пытаюсь во всём этом крутиться-вертеться и всё больше понимаю, что тут ты либо берёшь всё в свои руки, либо остаёшься мальчиком на побегушках. И если уж мне каким-то чудом дана сила, глупо всю жизнь оставаться цепным псом. А значит что? Значит надо основать собственный род. Вопрос лишь в том, когда у меня появятся силы бросить вызов моему деду.

— Только не торопись, прошу! — умоляюще посмотрела на меня Катрин. — Да, ты наделён большой силой, но если бросишь вызов не вовремя, если поторопишься…

— Да всё я понимаю, — прервал я её. — Довольно об этом. Ты лучше вот скажи. Ты же знаешь, почему запретили энергетические чары? Их посчитали слишком слабыми, так? Но почему? И почему моя матушка решила, что энергетические чары — это и есть пятая школа?

— К сожалению, я знаю лишь то, что рассказала мне Елена Филипповна. Остальная информация от нас скрыта. Насчёт слабости энергетических техник — явно какая-то ошибка. Судя по времени действия твоей силы и времени отката, ты находишься на уровне, соответствующем первой или второй ступеням, но при этом ты способен победить витязя четвёртой ступени. И прогресс идёт очень быстро. Признаться, сомневалась, что в битве ты… — она попыталась подобрать нужное слово.

— Выживу?

— Покажешь такой результат. По сравнению с тем, что я видела прежде, когда мы бились с твоим дядей Василием, прогресс очень большой. Это обычно происходит на начальных стадиях, а потом замедляется. Но я не слышала о том, чтобы на начальных стадиях чары обладали такой мощью.

— Это обнадёживает.

— Вот только это не значит, что ты неуязвим и можешь делать, что хочешь. Тебя два раза чуть не убили, и никакие чары не помогли. А теперь ещё и тайная полиция подключилась. Это совсем плохо. Я им, понятное дело, ничего не сказала, но они либо уже что-то пронюхали, либо собираются. Это вопрос времени.

— Ты знаешь, какие у них полномочия? Они могут арестовать члена рода?

— Могут, но только в том случае, если есть веские доказательства вины, и если государь лично даст добро. Иначе это вызовет бурю. Для императора нет лучшего способа ополчить против себя великие семьи, чем начать напрямую вмешиваться в их внутренние дела и арестовывать их направо и налево. Бояре могут враждовать меж собой, но если они увидят хотя бы намёк на репрессивную политику правительства, встанут горой друг за друга. Все знают: если сегодня пришли за твоим соседом, завтра могут придти и за тобой. Так что император не станет перегибать палку. Его власть держится на согласии боярских родов. Не будет согласия — не будет императора. Так повелось издавна. Так что на территории, принадлежащей роду, тайная полиция практически бессильна, но это не значит, что если ты им понадобишься, они не найдут способ достать тебя. Могут выманить на нейтральную территорию, могут похитить — всё, что угодно. И никто ничего не узнает. Теперь ты понимаешь, для чего это письмо из Тобольска?

— Допустим. А дальше что? В чём меня обвинят?

— В антиправительственном заговоре или пособничестве внешнему врагу. Ты же не знаешь, с какими людьми был связан твой отец. Не знаешь, чем они занимались. Я уж не говорю о том, что твоя сила под запретом. Схватят, устроят тайный процесс и казнят. И никто тебе не поможет, потому что никто даже не узнает, где ты. Поэтому не зря тебя Дмитрий Филиппович просит, чтобы уведомлял его обо всех своих действиях.

— Ты говорила, что в тайной полиции служат сильные. Это тоже члены родов? Что они там делают? Много их?

— Разумеется. Это те, кто отошли от своих семей. Таких тоже много. К сожалению, не все желают служить собственному роду. А у государя в этом прямой интерес: чем больше сильных у него на службе, тем больше влияния он над нами имеет.

— И всё же, никак не могу отделаться от мысли, что через этот адрес я могу выйти на след. Ведь не исключено, что со мной хотят связаться те самые люди, с которыми водил знакомство мой отец? Может быть, это сулит новые возможности для меня, для развития моей силы? Может, они мне помогут… я не знаю.