Сияние алого цвета (СИ) - Задорожня Виктория - Страница 3

Но, всё же. Когда я говорил с кем либо, кроме самого себя? Когда на меня смотрели с теплом во взгляде? Чтобы не потерять нить человечности и не превратиться в животное, за которое меня и принимали, я пытался вспомнить. Мамины прикосновения, отцовские неуклюжие объятья, хоть что-нибудь. Вряд ли мне ещё предстоит испытать радость быть кому-то нужным. Кем-то понятым. Ощутить себя любимым. Что ж, плевать. Всё, что мне нужно- исполнить долг, и отправиться вслед за родными.

Дни сплетались в месяцы, месяцы в года, но для меня это было не заметно, всё слилось в один большой промежуток времени. Я не отличал день от ночи. И зачем мне было это нужно? Не помнил, как светит солнце. Его лучам больше не было места в моей жизни. Сидел в отведённом мне пространстве, безуспешно ковыряя замок на сковавших меня цепях. Это я давно делал бесцельно, знал, что сломать его не получится. Только руки сдирал до крови. Но это был ещё один способ напомнить себе, что я не должен сдаваться. Я должен пытаться, до последнего.

Обезвоживание, голодание видимо возымело свой эффект, сил было очень мало. Ослабилась бдительность. До того, что я даже не слышал, как кто-то вошёл. Заметил, лишь когда топот мелких ножек звучал совсем близко. Посмотрел на незваного гостя. Девчонка, младше меня года на три. Глазастая, словно куколка. Красивая. Я давно, очень давно не видел красивых людей. Даже мамино лицо в памяти осталось окровавленным. Невольно засмотрелся, затем предположил, что малышка, должно быть, прислуга. Одета простенько, на лице ссадины. У дворовых это дело обычное. Разговориться бы с ней. Если не убежит от страха, то общение с кем-то из внешнего мира сыграет мне только на руку. Может взболтнет что полезное. Информация — сила. Это даже мне известно. Но, удивило то, что смотрела она на меня без испуга, с какой-то болью, сожалением.

Разговор с ней удивил меня ещё больше и… Порадовал? Я бы сказал- осчастливил. Как мне этого не хватало! Тепло в голосе этого ребенка согрело меня сильнее, чем солнечный свет. Каждое слово, сказанное ней, возрождало меня из пепла, которым я стал в тот злополучный день. Это не правильно, я не должен получать удовольствие от общения с девчонкой. В конце концов, насладись я её обществом сейчас, потом мне придется лишиться и этого. Неужели мало потерял? Добровольно идти на это снова — какая глупость!

Но я говорил с ней, с расчета? Но улыбка, моя улыбка была искренней. Первой за многие годы и сразу такой счастливой. И она. Улыбалась мне так же, прекрасно. Не боялась того, кто заточен в клетку, кто измазан кровью и грязью. Не боялась красноглазого демона, коим меня считали в этом доме. Не боялась, даже не спросив, кто же я такой?

А затем, она коснулась моего лица. Безжизненного, бесцветного, грязного лица без капли отвращения. Подарила мне тепло, которого я был лишен столько лет. И сказала то, что не думал услышать когда-то в своей жизни. Она не оставит меня? Спасет от одиночества? Станет другом? Будет на моей стороне? Детская непосредственность… Как бы не были прекрасны её слова, я не мог в них поверить. Не имел права поддаться соблазну найти надежду, ведь обретя надежду, её можно снова лишиться.

Не хочу с ней дружить? Моя улыбка расползалась, как у чеширского кота и я залился смехом. Ты же ничего не знаешь обо мне. Ну что ж, малышка, подружись со мной, если осилишь. Посмотрим, насколько хватит твоего желания. Зачем ей это? Наивная, детская душа. Но мне так приятны её слова. Нужно прийти в чувство. Девчонка, словно сон. Пройдет этот сон и оставит за собой пустоту. Я должен быть готов.

Анна- какое красивое у неё имя. Как и она сама. Теперь это имя ассоциируется у меня с солнечным светом. Дочь конюха, как я и предполагал, прислуга. Ребенок, по воле судьбы попавший в это ужасное место. Мне бы сказать ей убираться подальше. В другой дом, в другой город. Но от нее всё равно ничего не зависит. Дай Бог, чтобы обошлось. Чтобы ей не глотнуть зла, живущего в особняке. Для этого ей и от подвала, и от меня нужно держаться подальше. Но, почему я не произношу этого вслух? Чтобы не испугать? Или правда надеюсь на новую встречу? Да, чёрт побери, я не хочу лишать себя шанса видеть её снова. Если струсит прийти- не обижусь. Но если не струсит? Если сможет?

— Я не против быть твоим другом — о чём я думал? Сказать такое… Что ж, буду считать, что это тот же холодный расчет.

Сказала, что увидимся снова, ответила, что знай обо мне до сегодня, пришла бы раньше. Растопила в моём сердце целый айсберг, превратив его в тепло, расплывающееся по всему телу.

Она пообещала и ушла, а я пытался убедить себя забыть, не верить, сфокусироваться на той цели, что поддерживала во мне жизнь годами, вспомнить, что во всём мире я остался один. Но было слишком поздно. В душе взошёл росток веры.

Прошла неделя с нашей встречи. Эта неделя шла, как мне казалось, дольше, чем последний год моей жизни. Я прислушивался к каждому шелесту, звуку. Но она не появлялась. Росток надежды стал казаться мне сорняком, искоренить который никак не получалось. Глупый, глупый…Ты же знал, что так будет! Какой был шанс, что она придёт? Что сможет найти ключ, пробраться незаметно, что попросту не потеряет интерес или не осознает, что я такое, и не испугается? Меня, родителей, хозяина? Малышке же лет десять, как я себе это представлял?

Ну и пусть, справлюсь. Буду считать, что ничего не было, что всё- плод моего воображения. Анна- сладкий сон, который прошел. Анна… Тёплая влага пролилась по щекам, я коснулся кожи и широко открыл глаза от удивления. Неужели это слёзы? Я, сын своих погибших родителей, пленник их убийцы, одержимый местью, плачу, словно ребенок, за прошедшим сном. Как знал, эта надежда обойдётся мне очень дорого.

— Влад? Что-то случилось? У тебя где-то болит? — Неужели я снова уснул? Где же конец грёзам и начало реальности? Ведь это её голос.

— Анна?

Влад

— Анна? — Неужели правда она? Пришла… несмотря ни на что. Как же я был счастлив!

— Да, это я. Удивлён?

Ещё бы! Почти лишился надежды и вот, снова вижу её прекрасное лицо, слышу звонкий голос.

— Вижу, что удивлён. Я же обещала! Теперь ты обязан мне пообещать, что впредь будешь мне верить. Так что?

Да, видимо девочка заслуживает доверия. Такая юная и уже способна сдержать слово.

— Что ж, малышка, я тебе верю. Впредь не буду в тебе сомневаться. Хоть ты и мелкая, но, видимо, способна на многое. Как же тебе удалось своровать ключ и миновать охрану?

— Разве это важно? Ответь лучше, почему ты плакал?

Ну что ей на это ответить? Не говорить же, что всё по её милости? Что так ждал встречи, что не хотел лишиться общества этого ребёнка? Я в один миг превратился в сопливого мальчишку, жаждущего внимания. Мне было стыдно от этой мысли, тем более обсуждать эти чувства с ней мне не хотелось.

— Да так, соринка в глаз попала.

— Соринка, говоришь? Ладно, не хочешь, не говори. А ведь сказал, что будешь верить. Вот как ты держишь слово?

Ну что за девчонка? За словом в карман не полезет.

— Ладно, плакал о прошлом, вспоминал родных. Подробнее говорить об этом я пока не готов.

Что ж, видимо, она подумала, что задела болезненную тему. Хотела было узнать, что же с ними случилось, но замешкалась. Осмотрела меня, боясь снова начать разговор. Но, затем, всё же, решилась.

— А о чём готов? Видишь ли, с нашей последней встречи я много о тебе думала.

— Правда? Польщён. И о чём же ты думала?

— У меня к тебе много вопросов…

Ещё бы, странно, что их не возникло ещё при нашей первой встрече. Другое дело, на какие из этих вопросов я готов ответить? Вряд-ли на все. Но, наверное, прежде чем продолжать наши встречи — она имеет право знать, кто я такой. Даже если после этого возненавидит меня, я хотя бы не буду надеяться даром. Лучше в таком случае оборвать всё на корню.

— Спрашивай. Что смогу- расскажу. Но, не обещаю, что услышанное тебя не огорчит и не испугает.