«Хроники мертвых городов» (СИ) - Скородумов Василий Владиславович "bazil371" - Страница 30

— Благодарю вас, господа волшебники, особенно тебя, чародей из иного мира! — он опустился на одно колено и склонил лысую голову.

— Ну, это лишнее, — махнул рукой Комаров. — Почести и слава хорошо, но пора возвращаться.

— Правда? — Клео с грустью посмотрела на него. — Разве тебе не понравилось у нас?

— Да нет, ты что! Тут было очень круто! Но мама не поймёт, если после двенадцати я не позвоню ей. Ответственность — сила привычки. Да уже и жрать охота!

Клеопатра взмахнула палочкой, и на ладони появился гамбургер, поджаристый, но немного помятый.

— Круто! Только что это с ним?

— Я же сказала, что только учусь.

Потом Клео ловко вытащила из кармана джинсов Никиты смартфон и протянула ему.

— Ага, сейчас дозвонюсь из вашего мира домой, — рассмеялся новоиспечённый герой. Он оглядел себя и удивился произошедшим с ним изменениям. — У меня что, бицепсы появились и ростом выше стал?

Девчонка с розовыми волосами кивнула и коснулась телефона волшебной палочкой, подмигивая Никите.

Звонок смартфона наполнил высокие своды замка хриплым голосом солиста «Рамштайн». Хозяин мобильника пожал плечами, немного смутившись, и поднёс телефон к уху:

— Алло, мам?

— Привет. Ты на часы смотрел?!

Клео ловко коснулась экрана смартфона.

— Ну, да, ещё пол-одиннадцатого, — голос мамы немного смягчился.

— Я обещал же не позже двенадцати?

— Ты где?

Никита подмигнул Клеопатре.

— Да тут туса с друзьями, всё хорошо, я завтра утром буду.

После недолгой паузы мама вздохнула, понимая, что сын у неё уже взрослый. И контроль — дело, конечно, важное, но не всегда нужное. Она пожелала ему хорошего вечера, а Никита, кивнув, взглянул на Клео:

— Как ты это сделала?

— Обычное волшебство! Теперь в каждом волшебном городе праздник! Колдовство Ангеморта высасывало жизнь из маджей и даже из зданий, улиц, из всего, что раньше радовало глаз! Идём, мне не терпится показать тебе Дивину. И наконец-то закрыть страницу «Хроник Мёртвых городов».

Клео обняла Никиту, и они ощутили, как замечательно им вместе.

— Я обязательно вернусь, — сказал Комаров. — Всего день прошёл, а как будто мы знакомы уже давно.

— На то это и Дивина, — подмигнула ему Клеопатра. — В мире маджей время течёт иначе.

Руфус, разговаривая с Клитией, посмотрел в сторону ученицы и Никиты. Они смотрели друг на друга, не отрывая глаз, говорили, смеялись. Рыжеволосый волшебник знал — между ними пробежал единорог.

Так говорят в мире маджей, когда между девушкой и юношей пробегает искра любви.

Старый волшебник надеялся, что не ошибся с выбором. Он знал, что непутёвому отцу далеко до сына, который по праву мог носить высокое звание волшебника.

Рассвет розовыми крыльями обнимал облака. Воздух наполнился ароматом цветов, шумом голосов. Жизнь пробуждалась от страшного сна.

— Если ты волшебник, это не просто право размахивать палочкой, — улыбнулся Руфус. — Это ответственность за силу, которой ты владеешь. Как думаешь, могу я на тебя положиться, Никита?

— Конечно, Руфус, — кивнул Комаров, — осталось только понять, для чего нужны единороги.

За окном моросило. Первый день мая совсем не радовал хорошей погодой.

Очередная пачка «Camel» подходила к концу. Едва выкурив одну сигарету, Кевин тут же тянулся за следующей. Пепельница в его машине уже переполнилась окурками. Нервы в последнее время были ни к черту. Стали посещать мысли о том, чтобы записаться на приём к психотерапевту, но ещё чаще хотелось просто напиться до беспамятства, чтобы хотя бы на пару часов забыться и не думать ни о чем.

Жизнь Кевина Стейнбека складывалась хорошо. Он с отличием закончил школу и институт. Сразу после этого женился на девушке, в которую влюбился ещё в пятом классе, а вскоре стал отцом красавицы-дочери. Уже к тридцати годам получил две номинации на «Золотой глобус» в категории лучший режиссёр и статус едва ли не лучшего мастера экранизации литературных произведений. Как следствие — высокие гонорары и стремительное восхождение на Голливудский Олимп. Все было прекрасно.

Чёрная полоса началась практически сразу, как Кевин решил снимать кино по собственному сценарию.

Поначалу всё шло неплохо. Боссы киностудии хоть и заставили внести немало правок в сюжет, всё же дали зелёный свет его масштабной фантастической кинодилогии. Фактически треть дела была выполнена, и Кевин, преисполненный энтузиазма, принялся за работу.

С этого момента беды стали сыпаться на него одна за другой. Кастинг затянулся почти на месяц, отчего съёмки постоянно приходилось откладывать. Когда актёров всё же нашли и успели отснять несколько сцен, оператор умудрился сломать дорогущую камеру вместе с кронштейном. Пришлось на несколько десятков тысяч увеличить бюджет картины, но на студии Кевина предупредили, что, если расходы снова возрастут, компенсировать их он будет из своего кармана.

Затем ненадолго наступило затишье. Съёмки шли своим чередом, когда неожиданно Голливуд и весь цивилизованный мир потрясла неожиданная и страшная новость. Грейс Ховард, актриса, утверждённая на главную роль в фильме Стейнбека, в пылу семейной ссоры убила мужа, двух своих детей и свекровь, после чего застрелилась сама.

Теперь нужно было как можно скорее найти новую актрису, а уже отснятые сцены снимать заново.

И, словно случившегося оказалось мало, судьба нанесла Кевину новый удар. Неделю назад его дочь Линду сбила машина. Девочку доставили в больницу с тяжёлыми травмами головы, позвоночника и тазовых костей. Врачи уверяли, что сделают всё от них зависящее, тем не менее прогнозы делали неутешительные. Говорили, что жить она будет, однако передвигаться только на костылях и то после долгих лет реабилитации.

Все эти неудачи, наложившись одна на другую, сломили Кевина. Он стал нервным, дёрганым, раздражительным, снова начал курить после десятилетнего перерыва. Он всерьёз решил прекратить работу над своим фильмом и вообще, по крайней мере, на некоторое время, отойти от дел.

«Я нужен семье, я нужен Линде. А кино… кино подождёт. Все остальное запросто может подождать».

Кевин посмотрел на дисплей бортового компьютера. Четверть седьмого. Солнце только-только начало восходить на горизонте. Стейнбек лишь сейчас понял, что провёл всю ночь, не сомкнув глаз, наедине со своими мыслями в салоне личного автомобиля.

Кевин обречённо посмотрел на почти опустевшую пачку, в которой осталась одна-единственная сигарета.

«Что я делаю? Зачем гроблю своё здоровье? И ведь если бы помогало… Дым, табак, никотин — они не решат моих проблем. Не поставят на ноги Линду, не обратят вспять то, что сделала Грейс».

В сердцах Стейнбек сжал картонную коробочку «Camel» так, что побелели костяшки на пальцах и хрустнули суставы. Несколько минут он неподвижно сидел, уставившись куда-то вдаль через запотевшее лобовое стекло, продолжая сжимать в руке пачку. Из оцепенения его вывела задорная трель рингтона. Экран смартфона высветил фотографию и имя Джона Лори, продюсера. Кевин насторожился — звонки в такую рань не сулили ничего хорошего.

— Утро доброе, Кей! — Джон многих называл просто по первой букве имени, считал, что это значительно экономит время при разговоре. При этом на вопросы, на что же он потратит всю эту кучу сэкономленного времени, Лори всегда отмалчивался. — Я тебя не разбудил?

— Нет, нет, я уже давно не сплю.

— А как будто только проснулся. Ладно, я чего звоню-то… Ты не мог бы подъехать ко мне в офис?

— Сейчас?

— Да хоть бы и сейчас. Я на месте.

— Ну… — Кевин снова бросил взгляд на часы. Двадцать минут седьмого. Он хотел заехать в больницу навестить Линду, но пускать посетителей начнут только с десяти. Время еще есть. — Да, хорошо, я приеду. Буду где-то через час.