Гладиатор. Возвращение (СИ) - Чер Алекс - Страница 58

День «икс» выдался на редкость душным. Весь день в офисе не отключались кондиционеры. Болела голова из-за этого безжизненного воздуха и роящихся мыслей, от которых весь день никак не получалось избавиться.

Но вечер всё же принёс долгожданную прохладу. В открытые окна ворвался живительный кислород, а вместе с ним внутри появилась знакомая пустота, как перед ответственным боем. Ни чувств, ни эмоций, ни мыслей. Только сосредоточенность на предстоящем разговоре.

- Готов? - Седой внимательно осматривает меня с ног до головы, и я даже не сдерживаюсь: прохрустываю шеей, разминаю кулаки, прыгаю на месте, словно не в костюме с галстуком иду на важную встречу, а именно на ринг и выхожу.

- Готов, - прикладываю я руку к груди, где кожу приятно холодит подарок моей девочки. - И не вздумайте вмешиваться, а то спугнёте гниду.

- А ты не боишься, что...

- Не важно, чего я боюсь. Людей и так мало. У всех семьи, дети. А это уже не просто война. Войну мы выиграли. Это личное. И я сам доведу дело до конца.

- Как скажешь, Алекс. Удачи! - хлопает Седой меня по плечам.

А я вспоминаю Ефремыча. Тот всегда добавлял: «Хотя она тебе не понадобится. Ты - Айсберг. Просто выйди и порви его».

«Я выйду и порву его, Демьян. За тебя, за всех нас. За моих девчонок».

Выйду пусть не на ринг, а в парк, но это мало что меняет. Красиво победить или красиво умереть. И я всё тот же Гладиатор, и всё так же сражаюсь не на жизнь, а на смерть.

Лоснящийся от пота Гром поджидает меня в назначенном месте на тенистой лавочке. И я, как всегда, один, а он, ссыкло, как всегда, с группой поддержки.

Его люди пытаются мимикрировать под стриженные кусты, но у них, как обычно, получается плохо. Вот не убрали бы тут мусор да собачье дерьмо, они бы, пожалуй, вписались в пейзаж. А так уж очень контрастируют с беззаботно гуляющими людьми.

- Хорошо выглядишь, - поднимается замминистра Спорта мне на встречу, не скрывая гаденькой улыбочки. - Для человека, который просрал всё, что имел, даже очень хорошо. Пройдёмся?

Нет, на ринге определённо было легче. Там не приходилось ни говорить, ни улыбаться. Я бы молча заехал ему в рожу, а не проглотил его «комплимент», отвешивая реверансы. Но никто не обещал, что будет легко. У меня задача пока «лечь под противника», а не норов показывать. Пусть почувствует себя победителем хоть ненадолго, расслабится. И просто дойдёт со мной по парку до нужного места.

- Пройдёмся, Андрей Евгеньевич, почему нет, - киваю я безропотно, как барашек на заклании. - Я тебя слушаю.

- Да, нет, это я тебя хочу послушать, - вытирает он платком лоб и буравит меня своими масляными и блестящими, как у хорька, глазками. - Расскажи мне, Алекс, как ты продался Селиванову. Столько вложил в тебя Демьян, а ты как был дураком, так и остался.

- Да, куда уж мне, дурачку, с умными дядями тягаться, - улыбаюсь, глядя в его раскрасневшуюся от жары, а может, от гордости за себя, рожу. - Видимо, не дано мне.

- Видимо, надо слушать, что тебе говорят. И делать, что говорят. А не лезть куда не следует. Не проявлять самостоятельность, - трясёт он щеками, выплёвывая изо рта слова. - Демьяну ещё сорок дней не прошло, а ты уже клубы, считай, потерял, деньги спустил, и всё, на что он жизнь положил, - отправил псу под хвост.

Ишь, как дяденьку понесло! Ну, пусть выговорится. Выскажет всё, что из него лезет, как паста из мятого тюбика. Он даже идёт неровно, то и дело сбивается и задыхается от переполняющих его эмоций.

- Хорошо, я подсуетился, хоть «Ледовой арене» не дал пропасть, когда её выставили с молотка, - приосанивается он.

- Так это ты её купил? - даю ему возможность насладиться своим триумфом. Потрясённо останавливаюсь.

- А ты неужели думал, что я позволю себя обставить? Или твоя жалкая сучка со своим «винным домиком» её перекупит? Думал, я уступлю тебе? Нет, она, конечно, попыталась, но куда ей. Так что, смирись, - царственно хлопает он меня по плечу, и продолжает идти. - Не тебе со мной тягаться.

Он оглядывается на своих людей, проверяет, не отстают ли, но сильно не беспокоится, чувствует себя патрицием, въехавшем на колеснице в побеждённый город.

- Демьяновскую кормушку выкупил я, - бьёт он себя в грудь волосатыми пальцами. - И остальные его активы тоже выкуплю. Вот выставят твои долги на погашение, потому что тебе заплатить будет нечем, и выкуплю. А тебе определённо заплатить будет нечем.

- А тебе самому будет чем? - вопрос, конечно, провокационный, потому что на самом деле выгреб он со своих закромов всё до последней копеечки, даже на счета «Олимпикуса» залез, но я задаю его с таким невинным лицом, что ему смешно.

- Конечно, Алекс, - смеётся он довольно. - Да не оскудеет рука дающего, - видимо, нескромно намекает он на своё взяточничество. Да уж, зарвался дядя, даже не стесняется. - И Демьяновская «Арена» теперь будет мне денежки приносить. Мне! Не тебе.

Он снова тычет себя в грудь и вытирает пот ладонью.

- Зря Селиванов выкрал Демьяна. Его на сырой мякине не проведёшь. Не стал Демьян ему управление передавать, - расплывается его пухлое лицо в злорадной улыбке.

- А может, по твоей милости не успел? - остужаю его браваду.

- Ты на меня зверем не смотри, - вздёргивает он подбородок, и губы его зло кривятся. - Я к этому отношения не имею.

- Правда? Неужели, действительно неисправная проводка? - продолжаю давить взглядом гниду. - Да как вовремя.

- Э, нет, - машет он ладонью. - Ты чужие грехи на меня не вешай. Селиванов твой к этому руку приложил или несчастный случай, а только не я. А он, значит, решил на меня стрелки перевести? Вот сука!

И то, как он возмущённо расходится, как яростно сыпет матами, меня искренне обескураживает. Это был точно не Селиванов, ведь Ефремыча на самом деле забрал я. Но если и не Гром, то кто? И смутные догадки, что всё это Демьянов подстроил сам, перерастают в спокойную уверенность, что если это так, то на этом пути мы не так уж много и потеряли. Но пусть Громилов расскажет мне свою версию.

- Селиванову-то зачем? - прерываю я гневную тираду кучерявого божка. - Чисто гипотетически. Уж, наверно, с живого Ефремыча было бы больше толку.

- Да не скажи. Я тоже так думал, когда решил, что Демьян окажется полезен, и пошёл с ним на сделку. А он, сука, давай мне условия ставить. Давай брыкаться. Ну и на хрен мне сдался такой сивый мерин? На тебя надо было сразу давить. Ты и был его слабым звеном. И оказался не крепче, чем его баба, - брезгливо хмыкает он, намекая, на то как он меня припугнул, и я сдался. - Но, прости, - сально скалится он, - с ней дела было вести приятнее. И твой Селиванов быстро понял, что надо бы вывести Демьяна из игры и давить на тебя. Только опоздал, я уже надавил. И что бы он теперь ни предпринял, мне по барабану. Ясно?

- Не ясно, - прищуриваюсь, прикрываясь рукой от клонящегося к закату солнца, когда мы поворачиваем по аллее. - Значит, пожар не твоих рук дело?

- Не имею я к нему отношения, вот те крест, - осеняет он себя истово, размашисто.

И я даже ему верю.

- И травил Демьянова, может, не ты? - усмехаюсь на его неожиданную набожность.

- Не я. Несчастный случай. А не веришь, так у бабы его спроси, - скалится он. - Да уже и какая разница? Демьяна-то не вернёшь - мели Емеля. А вот тогда ты бы рот раззявил со своими подозрениями, пришлось бы тебе его насильно прикрыть.

- Так ты и прикрыл, Гром, - приглашаю я его в подворотню, где состоялся наш последний разговор.

- Ты погляди-ка, - хмыкает он. Даёт команду своей охране остаться снаружи, а сам протискивается мимо ограждения. - Как символично.

- Памятное место, правда? - эхо каменного свода отражает звук моего голоса, делая его громче. Ну, мы, собственно, пришли. Можно больше не миндальничать.

- Для тебя - может быть, - осматривается он без интереса. - А я так хоть в прохладе постою. Но я как прошлый раз тебе сказал, так и сейчас повторю: не дёргайся, Алекс. Ты проиграл. У тебя ничего больше нет. Ни денег. Ни клубов. Ни поддержки. Селиванов тебя предал. Демьянов на том свете. Мог бы лифчиками торговать, - хмыкает он, - да и теми ты от бывшей откупился. Как там её звали? Викуся? Так что выхода у тебя нет: теперь будешь работать на меня.