Второгодник (СИ) - Литвишко Олег - Страница 68

— Игорь, вы завтра можете тронуться? С утра.

— Только завтра и могу, причем чем раньше, тем лучше. Мне надо быть в одиннадцать утра на Красной площади.

— Надо будет еще билеты достать, — Лена Алексеевна сама себя назначила главной по сборам, впрочем, желающих сместить ее с этой должности не нашлось.

— Лена Алексеевна, директор ленинградского вокзала знает, что меня и моих спутников надо пропускать вне очереди. А денег у меня достаточно, чтобы безбедно пропутешествовать в село Октябрьское. Я вам отдам вот эту бумагу и деньги, и вы с ними проследуете к руководству вокзала и выкупите купе на "Красной стреле". Потом проследуете на Красную площадь и на Лобном месте встретимся.

— Неплохо бы. Алексей там ни разу не был.

— Вот и договорились. Борис Павлович, можно посоревноваться с Алексеем? И в чем? Предупреждаю сразу, что лазать по канатам я не умею, а вот плавать, бороться, бегать — это пожалуйста!

— Игорь, Алексей все же ребенок… — Лена Алексеевна посмотрела на меня с сожалением.

— И вы туда же…

— Куда?

— Ко мне в поселке прилипла присказка: "Так же нельзя, вы же взрослый человек!" Теперь ее вставляют в разговор, где надо и не надо. А мне всего восемь лет, хочется порезвиться. У меня только голова старая… Мне пришла одна интересная мысль. Знаете, у меня очень обострены органы чувств: слух, зрение, обоняние. Я для себя не нашел ответ, в чем причина этого: падение с дерева или все дети имеют такую чувствительность, просто с возрастом мы теряем ее за ненадобностью.

— Как интересно, давайте поэкспериментируем! Сравним слух и зрение, ваши и Алексея.

— Я вас покину, мне надо отпроситься на работе и договорится со сменщицей. Вы потом все подробно расскажете. Хорошо?

— Конечно, Леночка. Кликни там ребят. Можно сравнить зрение и слух еще и у Антона и Ольги.

— И вас добавим для чистоты эксперимента, — подкинул я свои пять копеек.

— Здорово! Еще судья нужен и способ измерения результатов. Со зрением попроще, а как быть со слухом?

— Давайте, будем слушать один и тот же звук, но закрывать уши накладками.

— Здорово! У нас есть поролоновые пластины для шитья игрушек. Думаю, их можно приспособить.

Я смотрел на этот фонтан энергии и не мог отделаться от мысли, что я самый счастливый человек на свете. Мало того, что всегда мечтал познакомится с Борисом Павловичем, так он, вероятнее всего, будет моим соратником.

Фонтанировал не только Борис Павлович, но и все дети. Моментами, глядя на всеобщее броуновское движение, которое устроило семейство Никитиных, я думал, как они выживают в этом дурдоме, но потом этот поток подхватил и меня, и всякие глупые мысли вылетали из головы. Итогом этой суеты стал очевидный факт, что мои органы чувств значительно острее, чем у ребят, однако с полной очевидностью мы установили, что зрение и слух у малышей острее, чем у старших детей. Явным аутсайдером оказался глава семейства. Он все подробно записал в свой гроссбух и сказал, что исследования надо продолжить на большем количестве детей и четче отследить динамику затухания.

— НУВЭРС? — спросил я провокационно. Через три года этот термин будет им впервые напечатан, а пока я не знал, существует ли он в его голове. — Необратимое Угасание Возможностей Эффективного Развития Способностей.

— Откуда вы взяли этот термин? Он очень перекликается с моими мыслями.

— Это ваш термин, просто вы его опубликуете позднее, через три года, и даже защитите кандидатскую диссертацию по педагогике на эту тему.

— А откуда ты знаешь? — по выражению лица он мне напомнил свою жену, которая встретила меня на пороге дома.

— Второй раз отвечу, что не знаю источник своих знаний. Просто они есть, и у меня сомнений не вызывают. Если хотите, то могу процитировать вас же более позднего, чтобы вы не тратили лишнее время, но не советую — до любого вывода надо дойти самому, иначе вы отключите значительную часть своих способностей к исследованиям. Такой НУВЭРС для взрослых получится.

— Как интересно!!! Какой насыщенный день!!! — воскликнул пораженный Никитин. — Наверное, вы правы. Давайте воздержимся от подсказок. Они никому в познании не помогали, тут вы правы.

Оставшийся кусочек дня пролетел с невероятной скоростью. Интересно было все: и подход Никитиных к детям, их погружение в детские дела, стиль взаимоотношений, упражнения и развивающие игры — все!!!

Опомнился я от этой педагогической феерии только на следующий день, стоя на проходной Кремля, в ожидании встречи с Михаилом Андреевичем Сусловым. Никитиных я отправил на Ленинградский вокзал с двумя сотнями рублей и с бумагой от Председателя Совета Министров о всесторонней помощи подателю сего документа. А сам рванул в Кремль, времени было в обрез.

— Рассказывайте, — вкрадчивым, тихим голосом сказал Суслов.

— Простите, пожалуйста, не могли бы вы уточнить, что именно вы хотите от меня услышать, — постарался я скопировать манеру речи моего собеседника.

— Решил повалять дурака?

— Меня зовут Игорь Мелешко, до недавнего времени я был учеником десятого класса Октябрьской средней школы Кингисеппского района Ленинградской области. Закончил школу экстерном, за один год. Это получилось вследствие…

— Ты продолжаешь дурака валять? Думаешь, я трачу на тебя время, и мне не доложили, как ты падал с дерева?

— Ну, скажите, ради Бога, что вы хотите от меня услышать. Я вам все скажу, как на духу. — я сложил руки в молитвенную позу и покачивал ими в такт каждого слова.

— Рыночный социализм? — за время беседы Суслов не изменил тембр голоса и высоту звука не на йоту.

— А что рыночный социализм? — Недоумение, отразившееся на моем лице, надеюсь, выглядит вполне естественно. — На эту тему у меня был один разговор с Евсеем Григорьевичем Либерманом, когда он приезжал к нам в село. Он спросил, вы тут что, капитализм решили возродить? На что я ответил, что вы можете нашу работу называть хоть капитализмом, хоть плановым капитализмом или рыночным социализмом, — все это будет одинаково неверно. Мы создаем самоуправляемые коллективы в школе, в леспромхозе, в колхозе. Для этого мы используем методику великого советского педагога Антона Семеновича Макаренко.

— Ты хочешь сказать, что к концепции рыночного социализма не имеешь никакого отношения? — Суслов даже приподнялся со стула, и в его голосе я впервые услышал напряжение.

— Евсей Григорьевич спросил меня, как бы я видел концепцию рыночного социализма. Я ответил, что, судя по названию, должен быть создан рынок, а это штука конкурентная. Конкуренция может быть по цене, по качеству и по ассортименту. Рынок может быть только потребительским, наподобие НЭПа, который ввел Владимир Ильич. Ведь зачем-то он это сделал? Рынок нельзя создавать для стратегических отраслей: сырьевых, энергетических, оборонных, научно-стратегических, не знаю еще каких.

— И это все, о чем ты говорил?

— Разговор длился часа четыре. Я могу что-то не вспомнить, тем более все это очень далеко от того, чем я занимался тогда и что меня интересовало. Я не политик и не экономист, я педагог. Меня интересует воспитание и обучение детей. Правда, последнее время воспитание взрослых меня тоже интересует, но на эту тему нет никакой литературы. Почему-то теория воспитания охватывает период только до выпуска ребенка из школы.

— Значит, ты ничего не говорил о свободных ценах, о выходе предприятий напрямую на внешний рынок, о валютном обращении в стране, о частной собственности, о конкуренции?

— Я говорил о том, как понимаю термин рынок. Капиталистический он или социалистический, неважно…

— Почему неважно? — перебил меня Михаил Андреевич.

— Если заменить слово "конкуренция" на "соревнование", то как выглядит рынок? Я так думаю, что рынок — это место, где кто-то соревнуется друг с другом, чтобы продать свой товар. Спортивные снаряды, с помощью которых идет соревнование — это цена, качество и ассортимент. Спортсмены сами используют эти снаряды, кидают дальше, выше, глубже. Побеждает тот, у кого прибыль больше, или у кого работники живут лучше, или еще как-то. Это зависит от правил игры, которое устанавливает государство. Я понимаю рынок как-то так. Немного по-детски, да? — я вопросительно посмотрел на Всемогущего.