Любовь Носорога (СИ) - Зайцева Мария - Страница 20

Он поставил Бате задачу выяснить, куда ее можно приткнуть работать на директорский этаж, и тот, ржанув в трубку, пообещал решить этот вопрос.

На выходных Паша мотался по делам в соседнюю область, и вернулся только в понедельник. И сразу на объект, где возникли непонятки, которые можно было бы решить и без его участия, но надо иногда показываться народу, чтоб не забывали, на кого работают.

И вот теперь, наблюдая, как его начальник, бля, безопасности, обнимает его, бля, женщину, Паша думал, что маловато он показывается народу. И некоторые явно забыли, на кого работают. Ну ничего, сейчас Паша напомнит, почему он Носорог.

От носорожьего рева Сергей Витальевич вздрогнул и чуть было не выронил меня прямо в лужу. Я опять взвизгнула и уцепилась за его плечи.

Безопасник очень спокойно и показательно аккуратно поставил меня на землю, ободряюще, хотя и несколько кривовато, улыбнулся и развернулся к бешено раздувающему ноздри начальству, чуть прикрыв меня широкой спиной.

Начальство суженными глазами оценило диспозицию и явно сочло ее вызывающей.

— Добрый день, Павел Сергеевич.

— Добрый? Да?

Ох, как рычит! Тихо, но страшно… До мурашек пробирает…

Я не рисковала встречаться взглядом с Носорогом, трусливо спрятавшись за спину безопасника, но даже от одного тона, уже спокойного, холодного-холодного, ноги затряслись. И как это Сергей Витальевич стоит еще? Я бы точно упала. На колени, наверно. А, стоп, я же уже падала…

Собственная реакция внезапно разозлила, да настолько сильно, что я, подняв подбородок, вышагнула из-за спины безопасника и нагло встретила жесткий, черный, до ужаса пугающий носорожий взгляд.

— Я здесь по тому вопросу, который мы с вами обсуждали сегодня днем по телефону, если помните. — Все так же спокойно и с достоинством заговорил Сергей Витальевич.

— А она? — Паша мотнул головой в мою сторону, обращаясь исключительно к Сергею Витальевичу и подчеркивая тем самым мою незначительность для этой беседы.

Я покраснела от злости и негодования. Так, значит, да, Носорог? Даже простого "добрый день" я не заслужила? А чего так? Плохо ноги раздвигала? Гад толстокожий!

— Я со своим руководителем приехала.

Сказала и сразу же испугалась. Вот это да! Это как это я так? Судя по напрягшейся еще больше спине безопасника, влезла я зря. И, если до этого надеялся он утихомирить Пашу своим деловым тоном, то теперь, похоже, придется нам бегством спасаться от разъяренного Носорога. А эти твари, кстати, диким упорством отличаются… И выносливостью… И злопамятностью… Чеееерт…

— Рукводителем? — опять обманчиво спокойно поинтересовался Паша.

Не у меня, само собой. Кто я такая? Вылезла, вякнула? Я ж только так, для утех постельных…

Я, утратив окончательно инстинкт самосохранения, опять хотела выступить, но Сергей Витальевич меня опередил, поспешно шагнув к Носорогу:

— Павел Сергеевич, на две минуты, — он начал оттеснять застывшего монументом самому себе Пашу в сторону, оглянулся на меня, выразительно кивнув на бытовку, где спрятался от греха подальше после носорожьего рыка прораб, — Полина, идите, займитесь работой.

Я кивнула и скоренько двинулась в указанном направлении. Забежала, закрыла дверь, встретилась с испуганным взглядом прораба участка, серьезного такого мужика, далеко за пятьдесят, и покачала головой. Чертов Носорог и его бешеный темперамент. Всех запугал.

Из вагончика я вышла минут через пять, уже с документами. И, честно говоря, не удивилась бы, если б не обнаружила ни Паши, ни безопасника. Носорог мог за это время бедного Сергея Витальевича в землю втоптать и уехать.

Еще сущестововал вариант, что мужчины могли вполне между собой договориться и оставить меня здесь. В назидание, так сказать. Паша вообще склонен женщин отправлять восвояси, даже о такси не озаботившись (да, знаю, несправедливо, сама всегда убегала, и отказалась бы от помощи с доставкой домой, но я была очень зла), а безопасник мог решить, что такая наглая секретарша, у которой семь пятниц на неделе, ему нафиг не нужна. И что свой долг извозчика он на сегодня выполнил с лихвой. Короче говоря, я бы не удивилась ни одному из вариантов.

Но, увидев двух совершенно спокойно разговаривающих мужчин возле черного ровера безопасника, собственно, тоже не удивилась. И только думала, неторопливо шагая к машине, что, наверно, если б они уехали, бросив меня тут, я была бы даже рада. И восприняла бы это, как подарок судьбы. Потому что права моя мама была, ох, как права… Минуй нас пуще всех печалей…

А теперь вот буду пожинать плоды собственной импульсивности, глупости. Потому что явно назад не отмотать, и, если только сам Сергей Витальевич не передумает, то придется переходить к нему под начало. И плоды собственной несдержанности и похотливости, конечно же. Потому что не было бы этого, не было бы вообще ничего. И не умирала бы я сейчас от чернущего взгляда обернувшегося на меня генерального директора, не дрожали бы ноги, не стягивало болью живот. Ужас какой, ужас же! Неделю не видела, только успокоилась, и вот на тебе. И стоит, уже спокойный такой, смотрит на меня. Курит. И смотрит. Красивый, черт. Красивый. Как же я сразу не замечала? Щетина опять на щеках… Куда-то ездил? Отдыхал? Не один, наверно… И не важно. Вообще не важно…

— Все, Полина? — спокойно уточнил Сергей Витальевич. Я кивнула. — Тогда поехали.

— Я сам ее отвезу, — сказал Паша, отбрасывая сигарету. Глянул на меня в упор, так, что как только ноги не отнялись, непонятно, скомандовал:

— В машину.

И, не дожидаясь, двинулся к своему джипу. Не оглядываясь. Абсолютно уверенный в том, что я пойду за ним, как собачонка на привязи.

Я умоляюще посмотрела на Сергея Витальевича, прижимая к груди папку с документами, но он только головой покачал, и взгляд отвел.

— Завтра жду вас на пятнадцатом. Покажу фронт работ.

— Но мне надо еще завершить…

— Не надо. Все за вас завершат с Пуз… Кхм… С Максимом Юрьевичем.

Я поняла, что помощи от него ждать не стоит, мельком подумала, что зря я вообще вылезла, зря согласилась, дура, вот дура…

И пошла следом за Носорогом, уже забравшимся внутрь машины и, само собой, не озаботившимся открыть мне дверь. Как собачонка на привязи, да.

Я залезла в джип, для чего пришлось поддернуть узкую юбку, пристегнулась демонстративно. Паша, наблюдавший за моими действиями спокойно и дружелюбно даже, если не считать совершенно по-звериному сверкнувших зрачков (или это блик от навороченной панели машины?), шевельнул пальцем, и двери заблокировались.

И вот тут-то вся моя напускная бравада исчезла. Но я выдохнула, стараясь делать это незаметнее, погасила в себе неуместное желание, начать дергать ручку двери, и даже умудрилась с вызовом кинуть взгляд на водителя.

Он какое-то время смотрел на меня молча, затем повернулся и включил зажигание. Машина тронулась, я вцепилась в папку с документами и смотрела строго перед собой, сжавшись. Словно, ожидая чего-то. И не понимая, как ожидая? Со страхом, или со странным, теребящим сердце волнением?

Примерно половину дороги до города мы ехали в молчании. Он рулил, я выдыхала. Успокаивалась. Уговаривала себя, что ничего такого. Что он просто довезет. Что у меня еще куча работы. И вообще… Носорог проклятый, толстокожий. Как он может… Едет, такой спокойный, когда я тут от страха умираю. От страха? Реально, Полина, от страха? Самой-то не смешно? Или скажешь, что не думала о нем эту неделю? Или — а давай-ка пойдем чуть дальше — не ждала? Что приедет? Или позвонит? Или вызовет? Не… Хотела?

Так что получается: и в самом деле, цену себе набивала этим уходом? Показывала, что не такая? Или… Хотела, чтоб побегал? А ты, оказывается, такая же, как и все, Полина. Как и все эти твои подружки бывшие, которые любили мужчин лицом по асфальту возить… Своего добиваясь. Только здесь у тебя прокол мощный. Носорога не повозишь по асфальту. Рог помешает.