Любовь Носорога (СИ) - Зайцева Мария - Страница 28

— И что в этом плохого? Ты же знаешь, я могу быть… Благодарным. И тебе это все тоже нравится. Тебе нравится, как я тебя трахаю. А мне нравится это делать с тобой. И в чем проблема, я не понял?

— И не поймешь, похоже. Или я не могу объяснить доходчиво? Паш… Да, не скрою, мне нравилось с тобой… Быть. Очень нравилось. И я благодарна тебе за помощь с Леной. Но это не значит, что я готова к такому формату отношений в дальнейшем.

— А к какому формату отношений ты готова?

И тут я замолчала. Потому что не знала, вот вообще понятия не имела, каких отношений я от него хочу. И хочу ли? Его — хочу. Это без вариантов. А вот всего остального…

— Знаешь… — медленно проговорила я после раздумий, — пожалуй, что ни к какому… С тобой — ни к какому…

Раздавшийся внезапно треск заставил вздрогнуть. Ручка, которую крутил Паша в пальцах уже какое-то время, тяжелая и дорогая, хрустнула в его руках и залила какие-то документы чернилами.

Паша даже внимания не обратил, не отвел от меня взгляда. Уже не жадного. Злого. Очень злого. Одним таким взглядом убивать можно. И меня сейчас убьет, похоже.

Пауза затянулась, и я встала. Без разрешения, уверенная, что больше мне не придется здесь находиться.

— Я могу подавать заявление на увольнение? — как можно более нейтрально и спокойно произнесла я, всей душой стремясь убраться побыстрее из кабинета.

— Это вы с вашим непосредственным начальником решайте, Полина Андреевна, — так же спокойно и нарочито нейтрально, зеркаля меня, ответил Носорог, отбрасывая в сторону ручку, — у меня к вам никаких претензий нет по работе.

Я, не веря своим ушам, бросила на него короткий взгляд, была вознаграждена ответным, злобным и темным, и выбежала прочь из кабинета.

Перед тем, как тяжелая дверь закрылась за мной, я услышала краткое ругательство и шелест бумаг, словно их одним движением смели со стола.

Но оглядываться не решилась.

— Славик, зайка, у меня опять не проходит служебка… — Я канючила по телефону специально жалким голосом, изо всех сил изображая из себя убогую головой девочку.

Забавно, что Славик прекрасно знал, что это не так, но все равно покупался. Или делал вид, что покупается. Мне было плевать, на самом деле. Главное — результат.

— Ты чего там опять с базой намудрила, овечка белобрысая?

Вот кто бы мне сказал, что, спустя всего неделю знакомства я буду для одного компьютерного гения белобрысой овечкой, тому бы я… Ай, да ладно, что бы я? Ничего, конечно же.

Пусть как хочет называет, только чтоб пришел и помог. Чертова база, написанная нашими гениями из отдела ПО, и работала только в их руках. А в моих ужасно тормозила, жевала служебки и не пропускала задачи дальше по службе. Бунтовала, в общем. А мне очень, ну вот просто очень нужно было эту задачу ниже провести! Батя два раза напоминал уже.

Я призадумалась, с каких это пор я нашего безопасника, так же как и все остальные, стала за глаза называть Батей… Да уж, к корпоративной кухне быстро привыкаешь…

— Чего молчишь там, рыбка гуппи? — голос Славика стал напряженным, — только не говори мне, что ты что-то все же сделала… Да ты и не можешь ничего, у тебя доступа нет…

— Как это нет? — возмутилась я, — ты мне сам открывал!

— Чеерт… — застонал Славик, очевидно, вспомнив этот момент и пожалев уже о своей доброте, — сиди на месте, а? И не трогай ничего, Бога ради. Приду сейчас.

И положил трубку.

А я, хмыкнув, откинулась назад в кресле, улыбнулась, глядя в огромное панорамное окно. Лето закончилось осенней слякотью. На улице было серо, шел дождь. Да, домой добираться буду вплавь, похоже… Бедные мои модные туфли…

Ну ничего, вот зарплату получу первую и обновлю гардероб.

Надеюсь, Батя не обманул с суммой.

Со всем остальным же не обманул, так чего в этом сомневаться? Но все равно, пока не увижу на карте деньги, не поверю.

Я повертелась в кресле, отвлекаясь от работы. Сейчас Славик прибежит. Поможет. Он только с виду казался снобом и выскочкой, а на самом деле милейший парень, гений компьютерный. Батя его вон в руководители ПО продвинул, а то совсем там мальчики от жизни оторвались, такую дичь порой воротили, что даже я понимала, что это дичь. А значит, там дно было полное. И, само собой, никакой нормально выстроенной коммуникации с другими отделами. Так, это во мне кадровик песню запел… И бухгалтер бывший. Сразу вспомнилось, как база у меня висла, и как решения вопроса не получала от отдела ПО неделями. Приходилось самой бежать, уговаривать, решать… А как по-другому? Максим Юрьевич только повод искал, чтоб меня премии лишить. А я не могла ему этого позволить. Вот и крутилась. При воспоминании о работе под его началом привычно вздрогнула. Надо же, всего неделю здесь, а уже и не представляю, как это по-другому могло бы быть… И вспоминаю с ужасом горы документов, кучу сверок, отчетов… А еще и кдп по всему холдингу!!! Мамочка моя!!! Как я все успевала?

Здесь, по сравнению с пятым этажом, благодать. Работа, конечно, нервная, ответственная, но мне эта ответственность очень даже нравится. И интереснее. И начальник не пытается за зад ухватить. И не салит взглядом мерзким.

Отлично просто!

Славик пробыл со мной два дня, типа адаптировал к обстановке, сдал все задачи, а затем переехал на этаж ниже, к системщикам и ПОшникам. Но приходил по первому зову, болея за свое прежнее место и кроя меня довольно несдержанно, зато очень смешно, последними словами. При этом я знала прекрасно, что он так не думает, но отчего-то играет в эту игру, что все бабы — дуры непроходимые, и железо у них в руках ржавеет любое.

А я и не противилась. Нравится ему, ну и подыграю, поизображаю из себя овечку. Это смешно же.

Мне вообще частенько за последнюю неделю было хорошо и смешно. Главное, чтоб и дальше так шло. А что для этого нужно? Правильно, чтоб и дальше генеральный директор в Германии сидел.

Без него, без его душного присутствия, и дышать легче.

Носорог уехал практически в тот же день, когда состоялась наша эпическая беседа.

Я тогда вернулась обратно на свое рабочее место, посидела, под удивленным взглядом Славика, сначала вздумавшего мне что-то выговаривать за долгое отсутствие, когда столько еще дел, и остановившегося, заметив мой невменяемый вид.

Я, не услышав ни слова из его претензий, встала и пошла обратно в кухню, где налила себе чистого Батиного коньяка четверь стакана и хлопнула залпом.

Задохнулась, покраснела и… Отчего-то заплакала. Горько так, тихо.

Не знаю, чего я рыдала, кого отпускала этими своими слезами, не думалось в этот момент. Просто стало жалко себя, так жалко, что сдержаться было нереально.

А потом встала, убрала коньяк обратно в бар, сходила до туалета, умылась холодной водой, пригладила взъерошенные волосы. И минут пять смотрела на себя в зеркало. Изучала. Узнавала. И то, что я видела, мне нравилось. Правда. Уже не овца безвольная, не дурочка, которая только и пищать умеет. Нет. Носорог способен устраивать такие квесты, после прохождения которых ты либо ломаешься, либо поднимаешься на ступень выше. Я поднялась. По крайней мере, очень хотелось в это верить.

Батя, выйдя чуть позже из своего кабинета, застал меня на рабочем месте уже спокойной и внимательно слушающей Славика. Постоял, посмотрел на меня, скорее всего, ища следы от ступней Носорога. Ведь явно он должен был по мне основательно потоптаться. Не зря же звал. А вот и нет! Ну, потоптался, конечно. По нервам только. И это совсем другое удовольствие.

А чуть позже по коридору засновали сотрудники, говорящие громче обычного и вообще на легком расслабоне. Славик получил сообщение по внутрикорпоративной аське, обронил сухо:

— Павел Сергеевич сегодня улетел в Германию. На выставку.

Я никак не откомментировала эту новость, только плечами пожала. Типа, улетел и улетел, мне-то что? Пусть летит…

А у самой внутри словно воздушный шарик прокололи, с хлопком. Так стало оглушительно пусто. И не поняла даже, хорошо это или плохо. Плюс или минус.