Расческа для лысого (СИ) - Зайцева Мария - Страница 28

Я много пережил. И очень, сука, просто очень много повидал дерьма. И, хотя и сам не встречал, но по словам многих, вполне мною уважаемых людей, знал, насколько бывают обманчивы чистенькие девочки. Какими они бывают дрянями.

В Ленке такого не было. Не чувствовалось. Но, бл*, может я просто ошалел? Как тот же мент, что, потеряв всякие границы, бежал за ней по улице тогда?

И то, что она, в итоге, выбрала меня, и напрыгнула на меня сама практически, ничего обо мне не зная… О чем я думаю?

Козе явно не нужны отношения. Явно не интересны долгосрочные связи. Она кайфует. Молодая, красивая. Активная. Вертит хвостиком.

Это ты, дядь Миша, расплылся киселем, размечтался… Не отпущу… Заберу… Моя…

Мачо херов. Как это?.. Супермэн? Не… Отелло? Тоже не… Ну да, неважно. Как ни назови, мудила, он и есть мудила.

Залип на девку. Которая мало что в дочки не годится. И начал херню всякую представлять. А она, скорее всего, и не думает ни о чем таком.

Я на секунду даже завидую этой ее легкости молодой. У меня такого не было. Совсем. А у нее есть. И пусть и дальше так будет.

— А чего ты реально хочешь, дядь Миш? — Она поворачивает ко мне лицо, смотрит прищуренными от солнца глазками, облизывает губки остреньким язычком. Стервочка. Молодая, безбашенная ведьмочка.

В этот момент я понимаю, что мне откровенно похер на то, сколько у нее было мужиков до меня. Вот с тем, что после меня будет, разбираться уже больнее. Потому что не хочется мне этого. Чтоб после меня кто-то был. Тупо, по-мудацки не хочется. И в то же время…

Я силой отпихиваю из головы дурные, мешающие получать удовольствие мысли, и говорю:

— Тебя хочу, малех, прыгай ко мне.

Ведьмочка разворачивается, медленно и нахально оглядывает меня, опять облизывается.

А потом неожиданно прыгает. Оглушив веселым визгом.

И я в момент забываю о своих домыслах, погружаясь в наше беззаботное, голое, животное счастье. Которого у меня никогда и ни с кем не было. И, надеюсь, у нее тоже.

Вечером воскресенья я отвожу Ленку домой, договорившись, что завтра ее с универа заберу, и мы реально куда-нибудь сходим посидим, жадно целую в машине, шлепаю на прощание по попке. Разглядывая длинноногую фигурку, показательно наклонившуюся у самых дверей подъезда, типа застегнуть ремешок на обуви, а на самом деле, лишний раз подразнить меня своей упругой, тысячу раз за эти выходные зацелованной мною жопкой, я пропускаю сообщение.

Дверь подъезда захлопывается, я перевожу взгляд на экран.

Сухой дает отбой по проекту. Сложности на севере. Нужен я. Нужен Ремнев.

Я пытаюсь читать краткие инструкции, пересматриваю ссыль в облаке, где лежат нужные документы. И прикидываю сроки.

Вылет сегодня. Даже билеты заказаны, у Сухого оперативно работают люди.

И я оперативно работаю.

Я перевожу взгляд на закрывшуюся дверь подъезда. Сжимаю телефон непроизвольно, чуть ли не до хруста.

И чувствую почему-то горечь во рту.

Перемешанную с остаточной сладостью ее губ.

19. Ленка

— Ленка! Ле-на! Ты заснула, что ли?

Голос Машки звучит резко, я даже вздрагиваю. Дергаю плечом, смотрю на нее поверх солнечных очков.

— Ты заснула, что ли? Глянь, Вадик идет!

Машка возбужденно подпрыгивает на шезлонге, поправляет лямки купальника. Я пожимаю плечами и валюсь обратно. Плевать. На всех. И, особенно, на доставучего Вадика.

— Лен! Да ты хоть повернись!

— Нахера? Если тебе надо, говори с ним. Мне не надо.

— Дура!

— Заткнись. Волосы отросли, смотрю?

После этого Машка затыкается, только губы дует. А я отворачиваюсь, размышляя, что, может, и не стоило мне ее прощать? Как говорится, единожды предавший…

Но эти два с половиной месяца жаркого не по-нашему лета мне было херово. Очень. Так, что даже измотанная сверхурочной работой Полька заметила, что со мной не так что-то. Правда, разговора у нас не получилось, но выводы я сделала. Решила вернуться в нормальную жизнь. И виноватящаяся Машка оказалась кстати.

Я сдерживаю вздох и внезапные слезы. Злюсь на себя. Потому что овца. И веду себя, как овца. Только тупые овцы жалеют о том, чего никогда бы не случилось.

Переживают. Волнуются. В голове постоянно перематывают кадры того, что им, овцам, казалось счастьем. А в реальности… Ну, для меня это было счастьем.

В голове моей, проклятой тупой башке слезливой овцы, опять бегут кадры счастливой недореальности. Озеро, запах сирени и черемухи, облитая лунным светом массивная мужская фигура. Вкус коньяка и сигаретного дыма на губах. Тяжесть и твердость его тела. Звезды на плечах. Взгляд. Жадный и темный. Голос, хриплый, насмешливый: «Малех…».

Отражение наших фигур в зеркальном потолке. Мои безумные глаза. Влюбленные. Пальцы в наколках, сжимающие грудь. И кайф, нереальный, никогда раньше не испытываемый.

Два с половиной месяца прошло. Два. С. Половиной. Дура ты, Ленка. Овца.

Он написал смс. Короткую. Что-то про работу, про отъезд, про то, чтоб не скучала. Не помню, что конкретно. Удалила сразу. И номер его удалила. Потом пожалела, конечно. А тогда… Просто пришла в себя от того, что сижу и тупо удаляю все, отовсюду.

А потом всю ночь выла в подушку. Ненавидя себя за то, что не могу сдержаться. И его, за то, что появился в моей жизни вообще. Заставил такое испытать. Жила я без этого всего, и прекрасно жила! А тут…

Я не собиралась думать о причинах его поступка. И, пожалуй, верила даже, что реально работа. Если б дело во мне было, то давно бы кинул. Дядя Миша — вполне конкретный чувак. Не стал бы со мной возиться, если б не вставляло.

Так что, вставляло. Но, видно, не до такой степени, чтоб нормально попрощаться. Чтоб точку поставить по-человечески.

Я это все понимала. И все равно тупо рыдала. Хорошо, что Полька не слышала. И с утра свалила на работу. А я, прогуляв универ, провалялась в постели, бездумно лопая бутеры и смотря тупые сериалы. А потом еще один день. И еще один. И еще.

Короче говоря, как удалось в итоге сессию закрыть в июне, хер его знает. Сама не понимаю, как умудрилась. В универе я появилась только на экзамены, сомнамбулой их посдавала, и прямо даже на тройки без натяга. Не удивилась. Должно же мне было хоть в чем-то везти?

Рядом со мной что-то происходило, какое-то копошение постоянное. Звездой Ютуба я не стала, судя по всему, дядя Миша произвел нужное впечатление, но дополнительную популярность обрела. Мой феерический отъезд в компании очень серьезного мужика, а перед этим участие в драке, не обсуждал только ленивый. И, если раньше я бы бесилась, и, может, кое-кого за волосы дополнительно оттаскала бы, то тут настолько все похер было, что лишь усмехалась, когда заговаривали про это.

Ванек несколько раз подходил типа разговаривать, тут же посылался нахер, и страдал в стороне. На него было отчетливо плевать. Машка даже не показывалась. Хотя, насколько я поняла, сама разговоры за моей спиной прекратила. Ну, может, трепка на пользу пошла?

Вадик, а именно так, оказывается, звали того парня, что оторвал меня от Машки в прошлый раз и потом дрался с Ваньком, тоже несколько раз подходил, но посылался еще дальше, чем типа друг детства.

Я ощущала себя пустой куклой, марионеткой, которую неожиданно перестали дергать за веревочки, заполняя жизнью. И осталась одна видимость. И непонимание, как можно жить самой. Это было странное и очень тупое ощущение. Учитывая, что я, вроде бы, и не собиралась свое приключение со взрослым мужиком воспринимать всерьез. Не собиралась, не собиралась… А оно само… Собралось. Независимо от меня.

Наш сексодробительный уикэнд настолько отпечатался в памяти, что я даже ночью иногда просыпалась от вполне конкретных ощущений. Словно Миша рядом, трогает меня, целует, хрипит на ухо обычные свои пошлые словечки, и руки его нахальные, не спрашивая разрешения, делают со мной все, чего хочется их хозяину. А я подчиняюсь. С радостью. С удовольствием.