Atem (СИ) - "Ankaris" - Страница 8

— Здравствуй, Дэни! — открыв дверь, поприветствовал её тощий высокий мужчина лет пятидесяти. — Погодка там не на шутку-то разыгралась, — полувопросительным тоном произнёс он, подняв с пола большущий тёмно-коричневый портфель, который на вид был старше него самого.

— Это точно. — Закрыв мокрый зонтик, Дэниэль прошла внутрь.

— Папа, я заскочу позже! — прокричал мужчина в соседнюю комнату. — До встречи, — уже обратился он к девушке. Та только было собралась с ним попрощаться, как перед её носом щёлкнул дверной замок.

19

Планировка жилища герра Крауса была абсолютно такой же, как и у неё самой: крошечная прихожая, ванная, кухня и единственная комнатушка с двумя широкими окнами на разных стенах — обе квартиры были угловыми. Вот только квартира старого герра располагалась на первом этаже, у Дэниэль — на последнем.

— Bonjour! — поздоровалась она и села она за маленький стол, наблюдая за тем, как герр Краус расставляет цветастые фарфоровые блюдца.

— Sʼil est temps de boir un cafe? — бодро произнёс он, раскашлявшись от смеха. — Bonjour, Denie! — Почесав седой затылок, стал осматривать полки — не забыл ли он чего достать. А когда удостоверился, что все угощения на столе, кряхтя, уселся рядом.

— Как ваши дела? — всё так же на французском спросила она и, перехватив из его дрожащих рук чайную ложку, насыпала сахар в обе чашки.

— Наверное, это всё погода. Совсем неважно себя чувствую, — попытавшись неуклюже извиниться за собственную беспомощность, он вздохнул и отвёл взгляд в сторону. — Не хотел, чтобы Яков знал, но сегодня… — не договорив, он вновь разразился хриплым кашлем.

— Всё в порядке, я приду завтра.

— Глупость какая! — возразил он. — У тебя, верно, своих дел полно. Встретимся теперь как обычно в среду.

— Да бросьте, какие у меня могут быть дела, — понуро склонившись над столом, она потянулась за стеклянной банкой с кофе.

Старик лишь скептически покачал головой.

— Не правильно это, — прикрыл он свою чашку трясущейся морщинистой ладонью, в момент, когда Дэниэль уже поднесла ложку с невысоким бугорком из коричневых гранул, — мне больно смотреть на тебя.

— Вы же сами предложили кофе? — сменив тему, ласково улыбнулась она.

— Забыл как «травяной чай» по-французски, вот и ляпнул, — нехотя пробормотал старик.

— Тизан.

— Ти-зан, — задумчиво протянул он слоги, позволяя ушам привыкнуть к некогда знакомым звукам.

Дэниэль указала на стоящий в центре стола фарфоровый чайничек с такими же нежными цветками шиповника, как и на остальном сервизе. Герр Краус, видимо, хотел было одобрительно моргнуть, но вместо этого лишь совсем закрыл глаза. Тяжёлые морщинистые веки поднялись не сразу. Тут же за ними показались полные скорби, но всё ещё искрившиеся жизнью голубые глаза.

— Дэниэль, как прошло твоё собеседование?

— Всё как всегда. — Сделав глоток, она стала теребить длинную прядь волос, волной спадавшей с плеча. А затем и вовсе, не желая поддерживать беседу о неприятной теме, отвела взгляд, наблюдая за непогодой за окном.

Матово-чёрное небо превратило день в сумеречный вечер, извергая проливные потоки воды на остывшую землю, размывая аккуратно усаженные вдоль улицы клумбы с пламенеюще-оранжевыми цветами.

— Я говорил с Яковом, он может помочь, — осторожно начал герр Краус. — Есть место в библиотеке при его университете. Понимаю, ты хотела не этого, однако Германия не столь либеральна как Франция. Но… ты всё же поразмысли над моим предложением и сообщи, как только что-то надумаешь.

— Спасибо, — поблагодарила она и невесело улыбнулась.

На этом разговор и закончился. Не в силах совладать с болезненно ноющей спиной старик, схватившись за руку девушки и едва волоча ноги, кое-как дошёл до постели. И, тихо постанывая, улёгся на пушистое покрывало. Дэни, несмотря на его категоричные отказы, всё же пообещала зайти завтра.

20

Ещё одна суббота. Ещё один день, отличающийся от остальных только цифрами в календаре. Всё та же угрюмая, тоскливая комнатушка, лишённая красок жизни, но набитая воспоминаниями былых лет, что бесшумными фантомами блуждали по книжным полкам и скрипучим шкафам. И всеобъемлющая пустота.

Дэниэль лежала на кровати и пальцем вырисовывала незатейливые узоры на запотевшем от собственного дыхания окне. Дождь прекратился, а с ним, казалось, застыло и время. Тени сгущались и тускнели, значит, где-то там за громоздкими тучами солнце медленно тонуло за горизонтом. Фонари ещё не зажглись, а улица, окутанная чернильными потёмками, была зловеще безлюдна. Ни души. Ни света в соседних окнах. Даже деревья, в ожидании надвигающегося чего-то, перестали шелестеть едва трепещущими листьями.

На полу валялся раскрытый блокнот с несколькими словами, так и не ставшими законченным предложением.

«Последнюю пару дней моя жизнь…»

«…полна событий», — хотела было с горькой насмешкой закончить она, но слова «моя» и «жизнь» острым лезвием полоснули по сознанию, перерезав ту нить, что крепко сдерживала мысли в смиренном порядке. И воцарился хаос. Словно шарики для пинг-понга мысли разом посыпались из самых потаённых уголков подсознания. Прищёлкивая, стукаясь друг о друга, они неслись вперёд и рикошетом отлетали от непробиваемой стены реальности, путаясь, перемешиваясь и истязая разум. Дэниэль размышляла о жизни, о тех неудачах, с которыми ей доводилось столкнуться. Она пеняла на судьбу, ей, считала девушка, принадлежала её жизнь. Расписания, правила, запреты давно отняли у неё свободу воли и настоящее, заставляя жить в будущем, вынуждая прогнозировать возможные последствия любого шага. «Из меня бы мог получиться прекрасный аналитик», — мелькнуло в голове, прежде чем сон сморил её.

Однако он не принёс желаемого спокойствия. Несвязанные между собой образы бегущей кинолентой порождали сюрреалистические картины, отчего она, сминая одеяло, ворочалась на постели. За окном господствовала ночь. И сейчас из этой кромешной темноты на неё пристально таращилась голова фиолетового жирафа с крючковатыми козьими рогами и смоляными бездонными дырами вместо глазниц. Окружавший мрак сгущался, становясь осязаемой туманной копотью, и медленно подкрадывался к парализованной ужасом девушке. Вскоре кроме неё, этого загадочного существа и белой оконной рамы не осталось ничего. Они левитировали в холодном беззвёздном космосе. Космосе?

«Я здесь», — эхом разнёсся мужской голос по всей Вселенной.

«Папа?» — попыталась она рассмотреть зовущего.

Тем-но-та. И лишь фиолетовый жираф с чёрными пустыми глазницами.

«Я здесь!» — казалось из них, вновь отозвался такой знакомый голос.

Дэниэль с любопытством заглянула в глубокие тоннели отверстий. Существо издало оглушительный вопль и открыло пасть. Длинный змеиный язык коснулся лба девушки, оставив влажный след.

— Нет! — вскрикнула она, проснувшись.

Стрелки стоявшего рядом круглого металлического будильника с короткими растопыренными ножками, словно два королевских стража окружали цифру пять. Сердце бешено билось, пока ещё не понимая, что сознание уже вырвалось из мира грёз.

Утро даже толком не наступило, а она чувствовала себя так, будто провалялась в постели до самого обеда. Сколько прошло часов с того момента, как она отключилась? Десять? Одиннадцать? Двенадцать? Казалось, целая вечность. Тело было ватным и изнурённым от долгого сна.

Включив старомодный ночник, висевший у изголовья кровати, Дэниэль нехотя поднялась и побрела в ванную. И чем можно занять себя в такую рань? Рассвет лишь через пару часов. Может, засесть с какой-нибудь скучной книжкой и вновь попытаться заснуть? Вряд ли. Организм чётко давал понять, что из этой затеи явно ничего путного не выйдет.

21

Выключив засвистевший на плите чайник, Дэниэль добавила кипятка к уже налитой в кружку заварке. И, прихватив с подоконника толстую тетрадку, вместе с горячим напитком устроилась за столом, сев на стул и накрывшись тёплым пледом.