Лирика - Петрарка Франческо - Страница 16

Иль радоваться новым обещаньям,

И верю и не верю предвещавьям:

Ложь? правда ли? - чего в них больше есть?

Тем временем бессильно скрыть зерцало,

Что близится пора - заклятый враг

Его посулам, и моей надежде.

Любовь жива, но юность миновала

Не только для меня, - печальный знак,

Что счастье много призрачней, чем прежде

CLXIX

Лелея мысль, что гонит одиноко

Меня бродить по свету, я грущу

О той, кого мучительно ищу,

Чтобы, увидя, каяться глубоко.

И вот опять она чарует око.

Но как себя от вздохов защищу?

Та, перед кем душою трепещу,

Амуру недруг и со мной жестока.

И все же, если не ошибся я,

То проблеском живого состраданья

Согрет ее холодный, хмурый взгляд.

И тает робость вечная моя,

И я почти решаюсь на признанья,

Но вновь уста предательски молчат.

CLXX

Перед чертами добрыми в долгу,

Я верил столько раз, что я сумею

Смиреньем, речью трепетной моею

Дать бой однажды моему врагу.

Надеялся, что страх превозмогу,

Но всем благим и злым, что я имею,

И светом дней, и смертью связан с нею,

Увижу взор ее - и не могу.

Я говорил, но только мне понятен

Был мой бессвязный лепет - ведь недаром

Амур в немого превратил меня;

Язык любови пламенной невнятен,

И тот, кто скажет, как пылает жаром,

Не знает настоящего огня

CLXXI

В прекрасные убийственные руки

Амур толкнул меня, и навсегда

Мне лучше бы умолкнуть - ведь когда

Я жалуюсь, он умножает муки.

Она могла бы - просто так, от скуки

Поджечь глазами Рейн под толщей льда,

Столь, кажется, красой своей горда,

Что горьки ей чужого счастья звуки.

Что я ни делай, сколько ни хитри,

Алмаз - не сердце у нее внутри,

И мне едва ли что-нибудь поможет.

Но и она, сколь грозно ни гляди,

Надежды не убьет в моей груди,

Предела нежным вздохам не положит.

СLХХП

О Зависть, о коварное начало,

Как ты вошла, какой нашла ты путь

В прекрасную доверчивую грудь?

Как ловко ты в нее вонзила жало!

Ты чересчур счастливым показала

Меня любимой, и, тебя не будь,

Расположенье мог бы я вернуть

Той, что вчера мольбы не отвергала.

Пусть плачущего ей отраден вид,

Пускай она, когда я счастлив, плачет,

Она любви моей не охладит.

Пускай она намеренья не прячет

Убить меня, Амур мне говорит,

Что это ничего еще не значит.

CLXXIII

На солнца чудотворных глаз взираю,

Где тот, кем жив и кем слеза точится;

Душа от сердца ищет отлепиться,

Дабы припасть к сему земному раю;

Но сласть и желчь тому присущи краю,

И нить судьбы там паутинкой мнится;

Амуру жалуясь, душа казнится

Узды крутой избегнуть, мол, не чаю.

Так в крайностях плутая изначально,

Вся - мертвый лед и жаркое пыланье,

Живет она, то низменна, то горня.

Воспряв на миг, сто раз вздохнет печально,

Но чаще - пребывает в покаянье:

Таков был плод от такового корня.

CLXXIV

Жестокая звезда - недобрый знак

Отражена была в моей купели,

В жестокой я качался колыбели,

В жестоком мире сделал первый шаг,

И рок жестокой даме лук напряг

И взор ее обрадовался цели,

И я взывал к тебе: "Амур, ужели

Не станет другом мне прекрасный враг?"

Ты рад моим терзаниям всечасным,

Тогда как ей моя печаль не в радость,

Затем что рана не смертельно зла.

Но лучше быть из-за нее несчастным,

Чем предпочесть других объятий сладость,

Порукою тому - твоя стрела.

CLXXV

Лишь вспомню миг сей или сень предела.

Где мне Амур хитро измыслил узы,

Где стал рабом я дорогой обузы,

Где горя сласть всей жизнью завладела,

Я - снова трут, и, словно встарь, зардела

Былая страсть, с кем не разъять союзы,

И вспыхнул огнь, и полегчали грузы

Тем и живу. До прочего нет дела.

Но светит теплоносными лучами

Мне явленное солнце ежедневно,

На склоне дней, как поутру, сияя.

Оно одно и есть перед очами,

По-прежнему светло и сокровенно

Благую сень и миг благой являя.

CLXXVI

Глухой тропой, дубравой непробудной,

Опасною и путникам в броне,

Иду, пою, беспечный, как во сне,

О ней, чей взор, один, как проблеск чудный

Двух солнц, - страшит желанье. Безрассудный

Блуждает ум - и нет разлуки мне.

Я с ней! Вот сонм ее подруг: оне

За ясеней завесой изумрудной.

Чей голос - чу! - звучит, слиян с листвой

Лепечущей, сквозь шум вершин зыбучий,

И птичий хор, и говор ключевой?..

Милей дотоль мне не был лес дремучий,

Когда б лишь солнц моих игры живой

Не застилал от глаз зеленой тучей!

СLХХVII

Являл за переправой переправу

Мне в этот долгий день среди Арденн

Амур, что, окрыляя взятых в плен,

Влечет сердца в небесную державу.

Где Марс готовит путнику расправу,

Я без оружья ехал, дерзновен,

И помыслы не знали перемен,

Одной на свете отданы по праву.

И памятью об уходящем дне

В груди тревога поздняя родится,

Однако риск оправдан был вполне:

Места, где милая река струится,

Покоем сердце наполняют мне,

Зовущее меня поторопиться

CLXXVIII

Мне шпоры даст - и тут же повод тянет

Любовь, неся и отнимая свет,

Зовет и, прочь гоня, смеется вслед,

То обнадежит, то опять обманет;

То сердце вознесет, то в бездну грянет,

И страсть в отчаянье теряет след:

Что радовало, в том отрады нет,

И разум дума странная туманит.

Благая мысль ему открыла путь

Не по волнам, бегущим из очей,

Путь к счастью, но другая прекословит,

И разум, принужденный повернуть

Навстречу смерти медленной своей,

Один удел себе и мне готовит.

CLXXIX

Да, Джери, и ко мне жесток подчас

Мой милый враг - и для меня бесспорна

Смертельная угроза, и упорно

В одном ищу спасенье каждый раз:

Она ко мне не обращает глаз,

А выражение моих - покорно,

И действует смиренье благотворно

И нет стены, что разделяла нас.

Иначе бы она в моем уделе

Медузою безжалостной была,

Перед которой люди каменели

Один лишь выход нам судьба дала,

Поверь, бежать бессмысленно: тебе ли

Не знать, что у Амура есть крыла!

CLXXX

Ты можешь, По, подняв на гребне вала,