Невеста наместника (СИ) - Караванова Наталья Михайловна - Страница 27

— Отлично! Значит, бодрящий кипяток с пихтой и олений мох! Отличный завтрак.

Шеддерик вообще-то знал случай, рассказанный знакомым моряком. О том, как рыбачья лодка разбилась на северном пустынном острове, и выжившие ждали помощи почти месяц, питаясь в основном ягелем и брусникой, потому что сильный прибой исключал возможность рыбалки. И все дождались помощи. Правда, сильно страдали от истощения.

На вкус ягель оказался почти никакой. Мягкое, пружинящее во рту нечто, которое трудно глотать. Он пах прелью и лесом. Все равно как если бы пришлось есть мягкие деревянные стружки.

А вот пихтовый взвар оказался даже вкусным — мальканка не соврала.

Одна жалость — с собой не возьмешь.

Светлый лорд чеор Шеддерик та Хенвил

О том, что деревня близко, их вначале предупредил теплый запах дров и очага, а потом, почти сразу, они наткнулись на нахоженную тропу. По ней, должно быть, местные крестьяне ходят по дрова. Тропа привела к огородам, минуя тракт.

В деревне их наверняка ждали с нетерпением, Шеддерик это прекрасно понимал. Одно радовало — Темершана держалась удивительно хорошо. Передышка в избушке пошла ей на пользу, да и сам он периодически ловил себя на мысли, что самая худшая часть их совместного путешествия позади. Самым худшим стали холод и голод…

Но заморозки отступили, да и о голоде, коли уж они вышли к человеческому жилью, скоро так или иначе тоже можно будет не думать.

Прошлую ночь они провели снова почти с комфортом, укрывшись в ветхом от времени стогу. Но время уходило, Шеддерик как будто даже чувствовал, как оно просыпается песком сквозь пальцы. Ему уже казалось, что если так дальше будет продолжаться, то до Тоненга они добредут, дайте Повелители Бурь, к весне. Бледными тощими скелетами.

А значит, надо было думать, как это сделать быстрее.

— Нам нужны лошади, — сказал Шеддерик вслух.

Его спутница задумчиво кивнула. Заметила:

— В гостинице держат почтовую лошадь. Но это стоит денег…

— Значит, попробуем добыть лошадок иначе… вы верховой езде обучены?

— В монастыре нет верховых лошадей. Но раньше мне нравилось ездить верхом.

— Вот и отлично. Я думаю, те, кто устроил за нами охоту, ждут в деревне, когда мы появимся, и ждут уже давно. И у них наверняка есть и лошади, и еда, и теплая одежда. И я совершенно не вижу причин, почему бы нам с вами этим всем добром не воспользоваться.

Важно было заставить мальканку поверить, что план хорош. Потому что сам Шеддерик видел в нем немало прорех. Для начала стоило узнать, сколько человек собралось в деревне по их душу. И неплохо бы еще выяснить, кто эти люди, кому подчиняются, чего хотят. Хотя… хотят они, вероятно, немедленной смерти светлого лорда и его подопечной. Иначе на тракте вели бы себя осторожней.

Темери невесело улыбнулась в ответ:

— Будет непросто.

— А мы спросим у местных, где тут пришлые своих лошадок держат. Я думаю, здешнему народу наши с вами преследователи тоже уже порядком надоели.

— Вы только…

— Что?

Она нахмурилась. А потом вдруг тихо, но твердо сказала:

— Пообещайте, что не убьете никого. Никого из местных. Пусть никто не умрет.

Никого он не собирался убивать, и вообще надеялся все проделать тихо и незаметно, но Темершана продолжала буравить его темным тревожным взглядом.

Шиддерику стало смешно: надо же. Сама чуть живая, ручонки трясутся, надо бы думать о том, как выбраться из этой переделки, не пострадав, а ее заботит, убьет он кого-нибудь или нет.

На его невеселый смешок мальканка нахмурилась еще суровей:

— Разве я о многом прошу?

— Хорошо. Я никого не буду убивать, если только кто-то не попробует убить вас или меня.

— Вам смешно.

— Я смеюсь не над вами.

Не поверила. Но кивнула, показывая, что приняла ответ. И вдруг сама вытянула руку, указывая в сторону деревни:

— Смотрите! Человек идет. К нам!

— Отлично, я его встречу. А вы…

— Сижу тихонько в кустах?

Что это, первая попытка пошутить? Жаль, не ко времени. Шедде кивнул, на бегу уже прикидывая, как и где лучше встретить бредущего по своим делам крестьянина.

Это был парень, довольно молодой, вряд ли ему сравнялся третий десяток. Щуплый и невысокий. Он не спешил. А куда спешить? Дорога знакома, всю жизнь здесь ходил, никаких неприятностей не встретил. Шел, засунув руки в рукава широкой парки из овчины. Думал о чем-то приятном — по тонким губам бродила улыбка. Узкое угреватое лицо, мягкий подбородок, темные кудри. Не смый приятный тип, по всему видно, ну да выбирать не приходилось.

Шедде дождался, когда парень подойдет ближе, заодно убеждаясь, что у того не припасено ни ножа, ни топора, и шагнул навстречу, недвусмысленно выставив вперед пистолет.

Тот смешно сглотнул и сбился с шага.

— Пойдем-ка, — улыбнулся ему ифленец, — пойдем-пойдем, поговорим. Тихо и мирно…

И добавил, увидев, как его «добыча» набирает в легкие воздух, чтобы закричать:

— А будешь орать, мне придется выстрелить. Народ на шум может и прибежит, но тебе-то будет уже все равно…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Крестьянин как был, с открытым ртом, так и кивнул. Видимо, все встречные аргументы вылетели у него из головы, если они там и были.

— Давай, пошли по тропе. Не спеши.

До того места, где пряталась Темершана, они добрались быстро. Свернули с нахоженной тропки на менее нахоженную, миновали небольшой ельник, и вот она, укрытая со всех сторон от посторонних глаз крохотная поляна.

Темери поднялась с облюбованной коряжки навстречу мужчинам.

Парень растерянно остановился, держа руки на весу, чтобы казаться безобидным, и это, по мнению Шеддерика, было правильно.

Сам он неторопливо убрал пистолет (незаряженный, конечно, некогда было заряжать). Негромко потребовал у пленника:

— Ну, давай, рассказывай. Что там у вас в деревне? Чужаки есть? Давно пришли?

Тот нахмурился, сжал губы и несколько раз перевел взгляд с Шеддерика на его спутницу, очевидно, что-то решая для себя.

— Не бойся, не обижу, если правду расскажешь.

Краем глаза он наблюдал, как Темершана осторожно перемещается так, чтобы не стоять с пленником лицом к лицу.

Парень еще раз гулко глотнул и зажмурился. Кажется, он был уверен, что лютой и немедленной смерти ему сейчас не избежать. Но Шеддерик не собирался призывать по его душу слепую охотницу: пленник не выглядел героем. Он обязательно все расскажет: вон, как губы обгрыз.

Шедде ждал. Через минуту крестьянин осторожно открыл сначала один глаз, потом второй… и тяжело вздохнул: враг никуда не исчез, все так же стоял в одном шаге. Небритый мрачный ифленец в потрепанной грязной одежде и с пистолетом на поясе.

— Так это вас что ль ловят, добрый чеор? — хрипло спросил он. — Ежели поймают, так и уберутся?

— Не поймают, — улыбнулся Шедде. — Если ты нам поможешь…

— Это как я помогу? Я вам никак не помогу. Простой я человек. Чем я могу помочь?

Пленник словно разом поглупел, то ли с перепугу, то ли, чтобы усыпить бдительность.

— Как тебя называть?

Нахмурил прыщавый лоб, осторожно спросил:

— Зачем вам мое имя, добрый благородный чеор?

— Чтоб тебя. Прозвище у тебя есть, кличка? Как к тебе обращаться?

— Довен я. А все-то Рыбаком называют…

— Вот и хорошо, — хмыкнул Шеддерик. — Так, сколько там, в гостинице, гостей собралось по нашу душу, а Довен-Рыбак?

— Так пятеро, — пожал парень плечами, как будто парой минут назад не собирался молчать даже под страхом смерти. — Здоровые все, да в форме имперской, вот почти такой, как ваша, добрый благородный чеор, только поновей. И ружья у них.

— И все сидят в гостинице?

— Ну как… когда и сидят. Когда патрулируют. Но из деревни-то редко куда выезжают. Больше все-таки сидят в кабаке, да вино пьют. Конечно Хапету-Корчмарю прибыль, и гости они спокойные, да только пора бы им уж в свою столицу возвращаться, ифленским, простите, мор… э… морским бродягам. Нечего им тут делать, мой батя так думает. И я тоже так думаю.