Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович - Страница 35

Успехи Богдана превзошли его помышления: он вовсе не думал разрывать с Речью Посполитой, хотел только припугнуть зазнавшихся панов, а тут после трех побед почти вся Малороссия очутилась в его руках. Он намекал на свою готовность служить московскому царю, если тот поддержит казаков. Но в Москве медлили, выжидали, как люди, не имеющие своего плана, а чающие его от хода событий. Там не знали, как поступить с мятежным гетманом, принять ли его под свою власть или только поддерживать из-за угла против поляков. Только года через полтора, когда Хмельницкий проиграл уже вторую кампанию против Польши и потерял почти все выгоды, завоеванные в первой, Москва наконец предложила гетману со всем войском казацким переселиться на пространные и изобильные земли по рекам Донцу, Медведице и другим угожим местам: это переселение не вовлекало в войну с Польшей, не загоняло казаков под власть султана турецкого и давало Москве хорошую пограничную стражу со стороны степи.

К тому времени Хмельницкий вынужден был к третьей войне с Польшей при неблагоприятных условиях и усиленно молил московского царя принять его в подданство. В начале 1653 г. в Москве решили принять Малороссию в подданство и воевать с Польшей. Но и тут проволочили дело еще почти на год, только летом объявили Хмельницкому о своем решении, а осенью собрали земский собор, чтобы обсудить дело по чину, потом еще подождали, пока гетман потерпел новую неудачу под Жванцем, и только в январе 1654 г. отобрали присягу от казаков.

Богдан смотрел на свое восстание только как на борьбу казаков со шляхетством, угнетавшим их, как последних рабов, и признавался, что он со своими казаками ненавидит шляхту и панов до смерти. Но он не устранил и даже не ослабил той роковой социальной розни, хотя ее и чуял, какая таилась в самой казацкой среде, завелась до него и резко проявилась тотчас после него: это — вражда казацкой старшины с рядовым казачеством. Эта вражда вызвала в Малороссии бесконечные смуты и привела к тому, что правобережная Украйна досталась туркам и превратилась в пустыню.

И Москва получила по заслугам за свою осторожную дипломатию. Там смотрели на присоединение Малороссии с традиционно-политической точки зрения как на продолжение территориального собирания Русской земли, отторжение обширной русской области от враждебной Польши к вотчине московских государей и по завоевании Белоруссии и Литвы в 1655 г. поспешили внести в царский титул «всея Великия и Малыя и Белыя России самодержца Литовского, Волынского и Подольского». Но там плохо понимали внутренние общественные отношения Украйны, да и мало занимались ими, как делом неважным. Московское правительство, присоединив Малороссию, увидело себя в тамошних отношениях как в темном лесу. В итоге малороссийский вопрос, криво поставленный обеими сторонами, затруднил и испортил внешнюю политику Москвы на несколько десятилетий, завязил ее в невылазные малороссийские дрязги, раздробил ее силы в борьбе с Польшей, заставил ее отказаться и от Литвы, и от Белоруссии с Волынью и Подолией и еле-еле дал возможность удержать левобережную Украйну с Киевом на той стороне Днепра. После этих потерь Москва могла повторить про себя самое слова, какие однажды сказал, заплакав, Б. Хмельницкий в упрек ей за неподание помощи вовремя: «Не того мне хотелось и не так было тому делу быть».

Внешняя политика Московского государства

^{По иллюстрации Б. А. Чорикова «Боярин Бутурлин принимает в подданство России гетмана Богдана Хмельницкого и с ним всю Малороссию. 1654 год». Из издания «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836.}

арь Алексей, начав войну с Польшей за Малороссию в 1654 г., быстро завоевал всю Белоруссию и значительную часть Литвы с Вильной, Ковной и Гродной. В то время как Москва забирала восточные области Речи Посполитой, на нее же напал с севера другой враг, шведский король Карл X, который так же быстро завоевал всю Великую и Малую Польшу с Краковом и Варшавой, выгнал короля Яна Казимира из Польши и провозгласил себя польским королем, наконец, даже хотел отнять Литву у царя Алексея. Так два неприятеля, бившие Польшу с разных сторон, столкнулись и поссорились из-за добычи, и борьба с Польшей прервалась в 1656 г. войной со Швецией. Опять стал на очередь забытый вопрос о распространении территории Московского государства до балтийского берега. Вопрос ни на шаг не подвинулся к решению: Риги взять не удалось, и скоро царь заключил мир со Швецией (в Кардисе, 1661 г.), воротив ей все свои завоевания.

По смерти Богдана началась открытая борьба казацкой старшины с чернью. Преемник его Выговский передался королю и с татарами под Конотопом уничтожил лучшее войско царя Алексея (1659). Ободренные этим и освободившиеся от шведов с помощью Москвы, поляки не хотели уступать ей ничего из ее завоеваний. Началась вторая война с Польшей, сопровождавшаяся для Москвы двумя страшными неудачами — Литва и Белоруссия были потеряны.

Украйна разделилась по Днепру на две враждебные половины, левую московскую и правую польскую. Король захватил почти всю Малороссию. Обе боровшиеся стороны дошли до крайнего истощения: в Москве нечем стало платить ратным людям и выпустили медные деньги по цене серебряных, что вызвало московский бунт 1662 г.; Великая Польша взбунтовалась против короля под предводительством Любомирского. Москву и Польшу выручил враг обеих гетман Дорошенко, поддавшись с Правобережной Украйны султану (1666 г.). Ввиду грозного общего врага Андрусовское перемирие 1667 г. положило конец войне. Москва удержала за собой области Смоленскую и Северскую и левую половину Украйны с Киевом. Запорожье, согласно своей исторической природе, осталось на службе у обоих государств, Польского и Московского.

Андрусовский договор произвел крутой перелом во внешней политике Москвы. Руководителем ее вместо осторожно близорукого Б. И. Морозова стал виновник этого договора А. Л. Ордин-Нащокин, умевший заглядывать вперед. Вековая борьба с Польшей приостановилась на целое столетие. Малороссийский вопрос заслонили другие задачи. Они направлены были на Ливонию, т. е. Швецию, и на Турцию. Для борьбы с той и Другой нужен был союз с Польшей.

В договоре 1672 г. незадолго до нашествия султана на Польшу царь обязался помогать королю в случае нападения турок. Виды непривычных союзников далеко не совпадали: Польша прежде всего заботилась о своей внешней безопасности; для Москвы к этому присоединялся еще вопрос о единоверцах, и притом вопрос обоюдосторонний — о турецких христианах с русской стороны и о русских магометанах с турецкой. Но тогда еще не под силу был русскому государству прямой приступ к этому вопросу, и он пока сводился к борьбе с врагом, стоявшим на пути к Турции, — с Крымом. Этот Крым сидел бельмом на глазу у московской дипломатии, входил досадным элементом в состав каждой ее международной комбинации.

То теряя, то приобретая на западных границах, государство непрерывно продвигалось на Восток. Русская колонизация, еще в XVI в. перевалившая за Урал, в продолжение XVII в. уходит далеко в глубь Сибири и достигает китайской границы. Эти успехи колонизации на Востоке привели Московское государство к столкновению с Китаем.

Так осложнялись и затруднялись внешние отношения государства. Более близкое знакомство с западноевропейским миром выводило правящие сферы из заколдованного предрассудками и одиночеством круга москворецких понятий. Но всего больнее войны и наблюдения давали чувствовать скудость своих материальных средств, доисторическую невооруженность и малую производительность народного труда. В правление первых трех царей новой династии на какие-нибудь 70 лет (1613–1682 гг.) приходится до 30 лет войны, иногда одновременно с несколькими неприятелями.