Трон Знания. Книга 5 (СИ) - Рауф Такаббир "Такаббир" - Страница 67

— Старуха говорила о туннеле, — нарушил молчание белобрысый сектант. — Моруна может пройти под городом. Её никто не увидит.

Зазвучали голоса: «В подвале нет дверей». — «Есть колодец». — «Он завален камнями». — «К стенке прикреплена лестница». — «А если завален весь туннель?» — «Надо узнать о Ведьмином парке».

Людвин окинул зал взглядом:

— Где наш воспитанник?

— В саду, — откликнулся Сибла.

— Займитесь им кто-нибудь. Остальные за работу. Камни складывайте в подвале, чтобы никто не знал, чем мы занимаемся. Я к старухе. — Людвин зачерпнул из ящичка для пожертвований горстку моров и двинулся к выходу из дома молитвы.

Глава 14

*

— К вам герцогиня Гаяри, — объявил секретарь и пропустил гостью в комнату.

Вилар поднялся с кресла:

— Элайна? — взял со спинки пиджак. — Вот так сюрприз…

— А я не одна, — игриво промолвила Элайна и, выглянув в коридор, кому-то махнула рукой.

В кабинет вошла гувернантка с двумя девочками.

— Маркиз Бархат, позвольте представить вам моих дочерей, — проговорила Элайна и указала на девочку одиннадцати лет. — Это Дизи.

Движением головы, Дизи отправила непослушные локоны себе за плечо и сделала реверанс.

Застегнув пиджак, Вилар поклонился:

— Госпожа Дизи.

— А это Лилу, — произнесла Элайна, указывая на шестилетнего ребёнка.

Вилар отвесил низкий поклон:

— Госпожа Лилу.

Лилу рассмеялась и локтём толкнула сестру в бок, мол, посмотри, мне кланяются ниже, чем тебе.

— Прогуляйтесь по замку, — сказала Элайна гувернантке. — На улицу не выходите. Там звери бегают без присмотра. Зачем Адэр их разводит?

Девочки вновь сделали реверанс и покинули комнату.

— Даже не верится, что у тебя такие взрослые дети, — проговорил Вилар. Он не был другом четы Гаяри, и потому увидел дочерей Элайны впервые.

В Тезаре дворянкам не разрешалось выходить в свет, пока они не достигнут возраста согласия — шестнадцати лет. Малолетние дочери дворян присутствовали на небольших празднествах, на семейных вечеринках, нередко сидели за одним столом с гостями и ездили с родителями в гости, но не посещали сборища, где много незнакомых людей. Даже самый безобидный разговор незнакомца с маленькой дворянкой расценивался, как приставание.

Лишь с шестнадцати лет девушки имели право беседовать с мужчинами наедине, принимать ухаживания, флиртовать, ходить на свидания. Многие начинали вести половую жизнь. Секс до брака не осуждался, но порицалось афиширование интимной связи, и порицалась частая смена партнёров.

— Взрослые? — переспросила Элайна, пригладив бровь мизинцем, и было непонятно, как она отнеслась к слову, вылетевшему необдуманно.

Вилар поспешил её успокоить:

— Ты совсем не изменилась. Я посмотрел на них и вспомнил, что со дня нашей размолвки прошло двенадцать лет. Не верится.

Жестом предложил сесть на диван, разместился рядом с Элайной.

Она расправила на коленях платье:

— Где Адэр?

— В Маншере.

— Скачки закончились неделю назад.

— Ты же его знаешь.

Элайна провела ладонью по идеально уложенным русым волосам:

— Он поехал один?

Вилар хохотнул:

— Я за ним не слежу. Он в курсе, что вы должны приехать?

— Нет. Хотела сделать ему подарок. Девочки соскучились по дяде. А дядя развлекается.

— Думаю, он уже в дороге, — промолвил Вилар, не в силах отвести взгляд от глаз болотного цвета, таких же притягательных, как двенадцать лет назад.

Элайна пристально смотрела на него, а он не знал, чем заполнить паузу. Произнёс первое, что пришло на ум:

— Кофе, чай? Можем пойти перекусить.

Элайна отклонила предложение. Вилар и вовсе стушевался под её взглядом. Он прибыл в замок рано утром. Позавтракал здесь же, в кабинете, среди книг и бумаг. На нём сейчас не самый лучший костюм, и вид уставший, в голове и сердце неразбериха. На столе беспорядок, в шкафах погром. Началось строительство железной дороги, переписка и телефонные разговоры с деловыми партнёрами осуществлялись отсюда, из замка. Немного неудобно, приходилось ездить туда-сюда, но зато во время поездок можно было отдохнуть от работы и дома, в котором до сих пор живут дети Анатана и Крикс с семьёй.

А Элайна такая вся собранная, церемонная. Разница в положении чувствовалась отчётливо и особенно остро.

— Помнишь графиню Дирейн?

— Помню, — ответил Вилар, силясь понять, к чему этот вопрос.

Графиня Дирейн была одной из самых таинственных дам в тезарском обществе. Лицом далеко не красавица, фигурой далеко не балерина, капризная, сумасбродная, остра на язык. Но как же её любили мужчины! Стоило ей появиться на балу, и тут же между дворянами вспыхивали ссоры, дворянки закатывали сцены ревности своим кавалерам. Как ни странно, Адэр не проявлял к ней интереса. Может, потому что она была старше его на восемь лет?

— Куда бы мы с ней не пришли, она оказывалась в центре мужского внимания, — проговорила Элайна.

Вилар хмыкнул:

— Тебя это задевало. Я видел.

— Конечно, задевало. Я дочь короля, она дочь графа. Мне кланялись, а ей пытались угодить. Она крутила мужчинами, как хотела. И я никак не могла понять: почему? Она была самой обычной, даже слегка картавила. Помнишь?

Вилар кивнул. Обращаясь к нему, графиня Дирейн проглатывала последнюю букву в его имени. Из её уст это звучало бесподобно.

— Признайся, ты тоже на неё заглядывался.

Вилар положил руку на подлокотник дивана, поводил пальцами по тёмно-серой кожаной обивке:

— Не скажу, что заглядывался. Внешне она мне не нравилась.

— Ты частенько вился возле неё, — возразила Элайна.

— В ней была необъяснимая сила, притягивающая мужчин.

— Знаешь, как она умерла?

— Слышал, она сгорела в лихорадке.

— Это официальная версия. Её отравили.

Вилар подался вперёд:

— Отравили? — Хотя чему он удивляется? Выход графини в общество неизменно сопровождался скандалами. — Кто отравил?

Элайна пожала плечами:

— Может, ревнивый любовник или чья-то жена. Может, подруга, которая ей завидовала. — Сузив глаза, подняла указательный палец. — Это не я.

Вилар поспешил заверить:

— Я бы никогда на тебя не подумал.

Элайна вновь пригладила платье на коленях:

— А помнишь, каким успехом у мужчин пользовалась виконтесса Авила?

— Помню, — ответил Вилар, подавив вздох. Похоже, потоку ненужных воспоминаний не будет конца.

— Почему ты её помнишь?

— Есть женщины, которые навсегда врезаются в память.

— Ты считаешь её красивой?

— Нет.

Ныне здравствующая виконтесса — ещё одна неразгаданная загадка. Полненькая хохотушка с ярко-рыжими волосами. Мужчины между собой шутили, что на её зад можно поставить тарелку, а её голова может освещать зал подобно огню в камине, но в присутствии виконтессы теряли дар речи и, как лакеи, исполняли любой её каприз.

Элайна села к Вилару вполоборота:

— Тогда почему образ виконтессы врезался тебе в память?

— Чего ты добиваешься?

— Я хочу понять, почему вокруг тысячи красивых женщин, а мужчины млеют при виде какой-то дурнушки?

— Кто тебя расстроил, Элайна?

Передёрнув плечами, она поднялась, прошла к окну и, устремив взгляд на строящиеся особняки, спросила:

— Знаешь, что стало с Авилой?

— Она вышла замуж и уехала из Тезара. Или я что-то путаю?

Элайна хохотнула. Локоны подпрыгнули на её спине и замерли.

— Муж увидел, как на неё смотрит Адэр, и увёз её на север. Теперь она круглый год любуется снегом и северным сиянием. Бедняжка.

Вилар встал, торопливо причесал непослушные волосы растопыренной пятернёй — надо бы подстричься — и подошёл к Элайне:

— Её муж погорячился. Адэр не посягает на честь замужних женщин.

— Я тоже так считала. И… ничего не изменилось?

— К чему ты клонишь, Элайна?

Обернувшись, она присела на краешек подоконника: