Покровитель (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 29

— Что-то не так? — довольно спокойно спрашивает Виталий.

— Нет, все нормально, — отвечаю, так и не оборачиваясь.

— Тогда, будь добра, повернись ко мне! — повелительно проговаривает он. Подчиняюсь, поворачиваясь, а Виталий молча смотрит на меня тяжелым взглядом, пытаясь понять мое настроение. А разве ему не все равно, что со мной. Я с ним рядом, делаю всё, что говорит, не перечу и ничего не предъявляю, а свой внутренний дискомфорт я переживаю сама.

— Это тебе. Надень, — он опускает мне на колени тёмно-синюю коробочку. Замираю, рассматривая ее.

— Что это?

— Открой, узнаешь. — Я прекрасно понимаю, что это подарок. И даже не сомневаюсь, что очень дорогой. Только все это никак не укладывается в формат наших отношений. Он уже достаточно мне дал и даже больше, чем нужно. Открываю коробочку и вижу там красивые серьги. Брильянтовые нити, на конце которых рубиновые капли. Никогда не держала в руках что-то подобное. С одной стороны, во мне просыпается маленькая девочка, которая скачет от восхищения, а с другой стороны…

— Очень красиво, но я не могу принять такой подарок, — закрываю коробочку и протягиваю ее Виталию. — Такие подарки дарят любимым женщинам, а у нас — другой формат отношений, — в моем голосе нет обвинений или обиды, это просто констатация факта. Я почему-то не могу пересилить себя и с восторгом принять эти серьги. Я ненормальная женщина! Виталий зло ухмыляется, не принимая коробочку, долго молчит, убивая меня темным взглядом, от которого прокатываются мурашки по телу и становится неуютно.

— Это не подарок, это демонстрация моего благосостояния и облагораживания тебя, — холодным тоном выдает он. — Так что, будь добра, оставь выводы при себе и надень эти чёртовы серьги! — в его холодном тоне проскальзывает раздражение, и теперь он демонстративно отворачивается от меня. Боже, почему бы мне просто не прикусить язык!

«Облагораживания» — слово то какое придумал! Хотя я же вещь и ко мне можно подбирать любые слова. Меня кидает из крайности в крайность. Когда же закончится этот день! Открываю коробочку, быстро надеваю серьги и закусываю губы, приказывая себе молчать.

Артем въезжает во двор огромного трехэтажного дома из белого камня и останавливается возле главного входа с массивными деревянными дверьми. Виталий выходит из машины, подает мне руку, но смотрит пустым взглядом куда-то сквозь меня. Ну что мне стоило просто молча принять эти сережки? Дура! Обхватываю его руку, замечая, что у Виталия очень холодная ладонь, просто ледяная, хотя в машине было тепло. Мы молча проходим в холл огромного дома. Нас встречает милая девушка в униформе и забирает верхнюю одежду. Хватаюсь за предплечье Виталия и сильно сжимаю от волнения. Когда мы проходим, в большой зал с камином, высокими потолками и огромной люстрой, я почти теряю сознание. Мне действительно становится дурно. Вокруг сплошная роскошь и пахнет деньгами. Бренды, драгоценности, дорой алкоголь, закуски, которые разносят официанты. И посреди всего этого рояль, на котором играет молодой мужчина и поет милая девушка. Все это напоминает прием восемнадцатого века, за исключением того, что на всех современная одежда. Хочется сбежать, потому что кажется, что все смотрят только на меня и оценивают, сканируя внешний вид, а потом шепчутся, обсуждая.

— Расслабься, расправь плечи и надень на лицо лёгкое безразличие, — шепчет мне Виталий. — Ну и, если тебе так легче, можешь и дальше впивать ногти в мою руку, — усмехается он. Ослабляю хватку, пытаясь выдохнуть. Аронов подхватывает бокал шампанского и передает его мне. Делаю глоток, немного расслабляюсь, но опять напрягаюсь, когда к нам идет балерина. Нет, она не идет. Она — плывет. Есть женственные девушки, а есть — наигранно манерные, словно кривляются.

— Добрый вечер, — здоровается она с нами, натягивая улыбку и протягивает Виталию руку.

— Добрый вечер, — здоровается Аронов, слегка пожимая ее ладонь. Ну слава богу, а я уж подумала, что он ее поцелует. Внимательно рассматриваю женщину и понимаю, что она слегка косит. Издалека это незаметно, а вот в близи ее левый глаз определенно немного косит. — Это Елена, — представляет меня Виталий. — А это Екатерина.

— Очень приятно, Елена, — сдержанно кивает мне косая балерина и, не скрывая, рассматривает меня с ног до головы. — Надеюсь, вам понравится вечер, — говорит она, переводя взгляд на Виталия.

— Пойдем, я познакомлю тебя с Абрамовым, — она в наглую хватает Виталия за руку и куда-то тянет. — Елена, у нас очень вкусные закуски. Вот там, — указывает мне на фуршетный стол, намекая, чтобы я шла есть и отпустила Виталия. Начинаю злиться, но глубоко дышу, пытаясь сдержаться от комментариев. Отпускаю Аронова, отдавая балерине.

— Подождет твой Абрамов, он тоже во мне заинтересован, поэтому сам подойдет. А мы пока потанцуем с Еленой, — выдает Виталий, вызывает мою улыбку. Екатерина отступает и вновь натягивает улыбку, стреляя в меня недовольным взглядом, а я улыбаюсь ей в ответ. — Да, конечно, отдыхайте, дела подождут, — она указывает рукой в центр зала, где под живую музыку уже танцуют несколько пар. Виталий тянет меня туда, и я специально вручаю ей свой недопитый бокал и иду танцевать. Оборачиваюсь и вижу, как Белинская со злостью ставит бокал на поднос официанта.

— Забавно, — усмехается Аронов, притягивая меня к себе за талию. — Две женщины, не имеющие никакого на меня права — ревнуют.

— То есть ты признаешь, что она ревнует? — мы начинаем медленно кружиться.

— То есть ты не отрицаешь, что ты тоже ревнуешь? — приподнимая брови спрашивает Аронов.

— Мы сейчас говорим не обо мне. И я не ревную, просто не нравится эта женщина.

— Вот и хорошо, милая, ревность разрушает. Тем более в нашем случае она неуместна, — киваю ему в ответ, а внутри начинает опять что-то гореть. Такое знакомое чувство разочарования. Словно я на что-то надеялась, а он спустил меня с небес на землю. Но я ведь не надеялась?

Под конец танца Виталий ловит мой взгляд, и долго не отпускает, словно считывает эмоции, которые я пытаюсь скрыть.

Дальше к Аронову подходят разные люди, с которыми он беседует в основном о работе, а я мило киваю и рассматриваю людей и обстановку. В конце концов к нам подходит тот самый Абрамов, и Виталий отходит с ним в сторону. А я сажусь на небольшой диванчик и просто наблюдаю за Виталием. Он довольно раскован и уверен в себе. Низкорослый лысоватый мужичок что-то долго говорит, а Аронов скучающе рассматривает зал, хотя сам говорил, что ему нужен этот человек.

— Правда он неподражаем? — ко мне присаживается Екатерина и протягивает шампанское. Принимаю из ее рук бокал, но не пью, просто вожу пальцем по холодному стеклу. — Вроде бы, не красавец, но есть в нем харизма, магнетизм, брутальность? — не унимается балерина, а я просто ей киваю. По сути она права — все так и есть. — Он немного груб и властен, но в это все можно с легкостью влюбиться, — не понимаю, к чему она клонит, и что вообще этой женщине от меня нужно. Виталий в очередной раз скользит взглядом по залу, замечает нас и усмехается, качая головой. — Я очень удивлена, что он пригласил тебя на мой вечер, — а вот теперь в ее голосе досада и даже злость. — Но не думай, что ты будешь что-то значить в его жизни, — заявляет косая балерина, снисходительно мне улыбаясь. — Это всего лишь игра, не больше, он никогда не женится и не заведет серьезных отношений. Слишком глубока его душевная травма и вина за смерть Милы, — грустно сообщает она. Я не понимаю, что несёт эта женщина, но видно, что она не лжет. Меня раздражает факт того, что она знает Аронова очень близко. Кем ему приходится Белинская? Я могла бы спросить это у нее на прямую, но сдерживаюсь, пытаясь не показывать эмоций.

— Знаете что, мне совершенно неинтересна беседа с вами, и неприятно ваше общество, — отвечаю я, вновь впихиваю ей в руки бокал, и встаю с дивана. Направляюсь в холл, чтобы узнать, где находится туалет. А в голове все равно крутятся, как на репите, слова Белинской — «Слишком глубока его душевная травма и вина за смерть Милы». Кто такая эта Мила?! И почему Виталий винит себя в ее смерти?!