Один и без оружия (СИ) - Корн Владимир Алексеевич - Страница 29

Неоткуда мне было знать. В лодке все время на виду, и во время ночевки на острове, тоже. Пусть себе голову поломает — маленькая месть за то, что мною сыграли втемную.

Шел я, и размышлял над тем, как мне поступить дальше. Прежде всего, необходимо продать один из имеющихся трех жадров. Продать срочно: пока Иван своими весь рынок на них не обрушил. Хотя вряд ли он сам себе в карман будет гадить таким вот образом. Но в любом случае, стоило поторопиться. В Станице мне придется пробыть какое-то время, дожидаясь оказии на Вокзал. Ночевать и питаться здесь. В дороге понадобятся продукты и снаряжение. Самое насущное — непромокаемый плащ. Говорят, скоро начнется сезон дождей, и без него будет никак. Еще необходим рюкзачок, или, на худой конец, сидор. Ну и без кружки — ложки не обойтись. Нормальным ножом неплохо бы разжиться. Смена белья тоже не помешала бы. И кое-что по мелочам. Если взять за жадр нормальную цену, хватить должно.

— Чувак, глаза разуй!

Пардон, не хотел на ногу наступать — на девушку засмотрелся. У нее и фигурка что надо, и лицо симпатичное, даже красивое. Даром, что перепугана насмерть.

Оглянувшись на голос, я обнаружил здоровенного облома, который смотрел на меня откровенно зло. Но вся паскудность ситуации заключалась в том, что я признал в нем одного из телохранителей ныне покойного эмоционала Федора Отшельника. Это был точно он: слишком приметная внешность. Рост за два метра, размах плеч, шрам на лбу, а главное, как выражается Гриша Сноуден — морда лица. И еще у глаза него разного цвета. Такое случается при близкородственных связях: в генетике что-то дает сбой. Хотя и не совсем обязательно — обычного сбоя тоже может хватить. Напрашивался вопрос, от ответа на который зависело так много: меня он признал? Нет, ну надо же так?! Оставалось только надеяться, что виделись мы единственный раз, недолго, и в тот момент я был куда упитанней. Без растительности на лице, и в бандане, которая прикрывала лоб до самых бровей. Но хватит ли всего этого? Надеюсь, что да.

— Сорян, братан! — извинился я на том языке, к которому он, вероятно, привык: выглядит как типичный браток из девяностых — наглый и самоуверенный.

Хотя этот мир давно уже должен был его обкатать. Здесь правят быстрота руки и верный глаз, но не физические кондиции. Потому что пули одинаково легко пробивают что хилую, что накачанную грудь, а в крупную мишень и промахнуться сложнее.

— Нет, ты погоди! Тут одними извинениями не отделаться! — его пальцы крепко уцепились за одежду на моем левом плече. — Смотри, какой шустрый!

Вот чего не хватало в нынешнем положении для полной обоймы, так это скандала, возникшего сразу же по прибытию в Станицу. Причем с человеком, который может признать во мне Теоретика. Проблем и без того с избытком. Еще и девушка, с которой я был совсем не прочь познакомиться. К тому времени ее фигурка виднелась уже где-то вдали. Через пару мгновений завернет за угол, и ищи ее потом, свищи. Сейчас, в ее состоянии, самое время для знакомства. Явно с этой красавицей случилось нечто такое, отчего на ней лица нет. И тут я. «Девушка, у вас проблемы? Сейчас мы их мигом!». Чем не план?

Этот слон, пытаясь развернуть, настойчиво тянул меня к себе, больно защемив кожу. А вот это уже было лишним. Плевать, что может случиться скандал. Плевать, что мы соберем вокруг нас так ненужное мне внимание. Сколько можно трястись от всего? Иначе и до паранойи нетрудно дойти, и тогда — листья начнут резать воздух.

Зафиксировав его ладонь на своем плече ладонью правой руки, я сделал маховое движение свободной. Все, теперь его рука в надежном замке, откуда не так просто выбраться. Особенно после того, как немного согнуть колени. Воздействие создается и на лучезапястный сустав, и на плечевой. Локоть тоже в стороне не останется, недаром же на нем моя рука?

«Полезет за ножом или пистолетом — добавлю усилий, — твердо решил я. — Для этого только и необходимо, что резко присесть».

Чтобы хрустнула у него конечность, и пришла такая боль, после которой моментально забудешь: где у тебя находятся ножны или кобура. Ну а дальше по ситуации. Коленом в физиономию, например. Она у него — при всем желании промахнуться сложно. К тому времени она как раз окажется на его уровне.

— Отпусти!

— Согласись: «листья режут воздух» — поэтично ведь сказано? — неожиданно для самого себя выдал я. — Жаль только, не мной. Я другое скажу. В следующий раз обязательно откручу тебе руку. Или ногу. Или даже голову. Все понятно?

— Понятно! — торопливо сказал он.

Ну да — тут тебе не тренировка или даже не соревнования, когда достаточно разок хлопнуть по ковру или сопернику ладонью, чтобы он освободил от болевого захвата. Сейчас все серьезно. Так сказать, мужские игры на свежем воздухе. В мире, где царит право сильного, и законами даже не пахнет. И я на этот раз оказался сильнее. Что будет дальше? Будет — тогда и поглядим.

— Ну, все, покедова! Смотри, не простудись!

Отпустив его, пошел прочь самой независимой походкой, которая должна была ему показать: плевать на него хотел!

На всякий случай сунув руку в карман, ухватившись за рубчатую рукоять револьвера. Вот чем они хороши, револьверы, тем, что даже из кармана можно пальнуть, не извлекая его на свет божий, и никакой задержки не случится. Пошел так, чтобы держать на виду его краем зрения, и успеть среагировать на любой резкое движение. Иван говорил: в Станице нет таких жестких порядков, как на Вокзале, и потому пальну не раздумывая.

Листья режут воздух. Нет, до чего же поэтично! Этот тип принял меня за идиота? Его право. Главное, что не признал во мне того самого эмоционала, который пришел вместе с Греком к Отшельнику. И которого Федор определил с полувзгляда.

Все улицы в Станице вели к зданию бывшей школы, которая и являлась здесь центром. Возле нее располагалась небольшая, плотно утоптанная площадка с висевшим на столбе корабельным колоколом, и многочисленными скамейками. В школе и находилось все то, что мне было необходимо. Не ошибешься — вывески. Которые ясно давали понять впервые попавшему в Станицу человеку: лавка, ночлежка и харчевня, находятся именно здесь. Еще они свидетельствовали о том, что в наличии мастерская, ремонт обуви и одежды, а также парикмахерская. Словом, полный набор.

К пункту общественного питания, который располагался в помещении бывшего спортзала, я и направился. Завалялось у меня несколько пикселей, и перекусить на них точно хватит. Дело к вечеру, завтрак в лодке оказался не слишком обильным, ну а затем мы торопились попасть сюда. Шел, жалея о том, что так понравившаяся мне девушка куда-то исчезла. Которая имеет обыкновение разгуливать по улицам в домашнем халатике и тапочках. С едой можно было бы и повременить: случалось и по двое суток крошки в рот не попадало, но такие девушки попадаются далеко не на каждом шагу.

Стоило мне только завернуть за угол школы, как ее и увидел. Она стояла у входа в харчевню и разговаривала с каким-то мужчиной. Тот находился ко мне спиной, и выражение его лица не было видно. Но не девушки, которая то и дело прикусывала нижнюю губу, а глаза у нее подозрительно блестели.

— Ты пойми, милашка, тут никому нет дела до твоих маминых подарков! — услышал я, приблизившись вплотную. — И золото здесь не в цене. Его столько, что грузила для удочек вместо свинца из него делают. Единственное, что ты можешь мне предложить, так это раздвинуть ножки. Комнатку снимем, покувыркаемся часок — другой, а уже затем накормлю. Сколько в тебя влезет. Хорошо будешь стараться, еще и пикселей отсыплю. Ну так что, убедил?

— Маринка, привет! — оттесняя плечом любителя кувыркаться, тоном давнего знакомого, обратился я к девушке. — Битый час тебя уже ищу. Договорились же, на причале встретиться. Пойдем, — и, не спрашивая разрешения, потянул ее за руку. Через плечо бросив. — Дядя, ты свободен, — заодно подумав: «Если дело пойдет так и дальше, до наступления темноты успею рассориться со всем населением Станицы». И снова девушке, но уже тише, на самое ухо. — Давай присядем на лавочку, и поговорим. Обещаю: не обижу, ничего подобного предлагать не буду, просто поговорим. Ладушки?