Снежинки на его трицепсах (СИ) - Грей Стелла - Страница 8

Как верный пес, а точнее су…

— Садись поближе, — говорит Данила, и я невольно усмехаюсь, понимая, насколько точно предвидела желание богатого Буратино.

— Мне удобнее у окна, если вы не против, — произношу тихо, но не сажусь, ожидая одобрения.

Он внезапно смеется.

— Милая, я же не деспот какой-то. Это просто дружеский обед, за кого ты меня принимаешь?

Я скованно пожимаю плечами и сажусь на стул, он тут же приближается, кладет руки на мои плечи, чуть сжимает их и спрашивает: — Не будешь скучать, если я отойду на минутку’? Мне нужно позвонить.

— Нет.

— Жаль, — произносит он в самое мое ухо. — Я надеялся на другой ответ.

У меня по спине бегут мурашки, но не от наслаждения, как в ту ночь, когда мы познакомились, а от страха. Мне хочется ни то заплакать, ни то закричать на него, чтобы отошел подальше, чтобы не трогал меня, не подходил… Но я молча мну взятую в руки салфетку и жду, пока Данила наконец уйдет, чтобы дать мне хоть бы минутную передышку.

Увы, он вернулся даже быстрее, чем подошел официантки.

— Что будете заказывать‘? — услышала я слева, листая меню.

— Мне как обычно, — ответил Данила, появляясь справа, — а девушке… Чего бы ты хотела, рыбка моя?

Боже, как мне претила эта фамильярность и уверенность, с которой он называл меня своей… Но я все еще помнила, ради чего пришла, и все еще ждала предложения, которое могло бы помочь решить проблему.

— Салат от шефа, пожалуйста, — ответила тихо, закрывая меню. — И сок. — Бросив быстрый взгляд на Ворошипова, уточнила заказ: — А лучше воду. Негазированную.

В бутылке.

Чтобы никакой водки.

Данила уловил тонкий намек на известные ему обстоятельства и снисходительно улыбнулся:

— Закажи что-то еще. Не стесняйся.

Для полноты картины не хватало посветить передо мной кошельком, полным денег, мол, оторвись один раз в жизни, Алиса, пока угощают.

— Благодарю, мне только салат, — сказала твердо, чувствуя, что, скорее всего, приехала зря. Не может этот человек предложить мне что-то дельное. Такие, как он, не способны на жалость и сочувствие…

Ворошилов проводил взглядом официантку, сел рядом и снова схватил мою руку.

Миг, и его губы целуют проступившую венку на запястье.

Я дергаюсь, больше не скрывая неприязни.

— Чего ты боишься? — спрашивает он, глядя, как сжимаю руки в замок. — Неужели я такой страшный, Алиса‘?

— Вы хотели поговорить про океанариум, — напоминаю я, зябко передергивая плечами.

— Нет, это ты хотела. А я пошел навстречу. Потому что ты мне симпатична, рыбка.

Глубоко… глубоко… симпатична.

Он смотрит на мою грудь, и я чувствую себя голой, хотя на мне теплый свитер.

— Прекратите это, — хмурюсь. — Просто скажите, что будет с нами, с питомцами заведения? Со мной…

Он подпер щеку рукой, чуть склонив голову, уставился на меня не мигая. Молчание длилось мучительно долго, но я все же дождалась ответа: — Ты неправильно ставишь вопросы, Алиса. Не нужно равнять себя с остальными сотрудниками. И, тем более, с питомцами. У тебя… лично у тебя… все будет хо-ро-шо. Если ты сама этого захочешь.

Обалденная формулировка.

То есть если я не захочу поступить, как ему удобно, то все будет плохо? Да и эти фразы о том, что не стоит себя равнять с остальными… Что, у моржей и нерп нет ног, которые можно раздвинуть? А, например, уборщица Зоя Григорьевна не заинтересует Буратину ввиду преклонного возраста!

Ладно, все же зададим прямой вопрос и будем надеяться, что моя вера в людей хоть раз в жизни оправдается. Не может же он напрямую предложить мне переспать с ним за то, чтобы он позаботился о зверинце?

— Это конечно, замечательно, что вы считаете, будто меня ждет светлое будущее. — Я нервно перебрала пальцами по столешнице. — Но меня волнует в первую очередь благополучие остальных.

— Альтруизм? — весело выгнул бровь Ворошилов и даже с некоторой долей восхищения прокомментировал: — Какой прелестный рудимент. Давно его не встречал.

Сволочь! Конкретно в этот момент ощутив огромнейшее желание кинуть в него лежащей передо мной тарелкой, я до хруста эмали стиснула зубы. Спасло от расправы продолжающего беспечно улыбаться мерзавца появление официантки.

Она поставила в центр столика медный чайник, а передо мной высокий стеклянный бокал и бутылку. Я уже потянулась к воде, чтобы скорее запить гадкое послевкусие во рту, но официантка успела первая:

— Позвольте мне.

Я покраснела, но руки отдернула и наблюдала за тем, как она наполняет стакан, а после уходит, сообщив, что скоро принесет блюда.

Может, в общем-то, не торопиться. В таких условиях кусок в горло не полезет.

— Этот, как вы выразились, “прелестный рудимент’, единственная причина, почему я все еще с вами беседую.

О да, я наконец-то подобрала цензурные выражения.

— Ладно, Алиса, буду откровенен, — вздохнул Ворошилов и неторопливо налил себе в чашку красноватый напиток. В воздухе поплыл тонкий аромат цветов с легкой кислинкой. — Ты мне понравилась. Очень понравилась.

Судя по брошенному взгляду, от меня ожидалась бурная реакция. Кан-кан на столе сбацать от счастья или сразу приватный танец?

— И? — подтолкнула я богатого гада к дальнейшим откровениям.

— И я готов за тобой ухаживать, — лучезарно улыбнувшись, поведал Ворошилов. — А также решать любые твои проблемы. Именно для этого и существуют мужчины, не так ли‘?

Чего мне стоило не расхохотаться в голос, знал только боженька! Но я лишь невнятно хмыкнула и со скрытым ехидством уточнила: — То есть вы доблестно решите проблемы, которые сами же и организовали‘?

— Да, малость каламбурненько получилось, — признался Данила, но ирония ситуации его ничуть не смутила. — Но будем реалистами: не я, так кто-либо другой выкупил бы это место. Слишком лакомый кусочек. У тебя же появляется возможность все разрулить самым благоприятным образом.

На самом пике беседы вновь появилась официантка и поставила передо мной салат, состоящий из странной травы и полутора помидор черри, а напротив Ворошилова опустила насаженных на шпажки креветок.

— Люблю морепродукты, — зависнув над едой с довольным видом, поделился Данила. — А ты?

А что я? Морепродукты я видела в двух видах — замороженном в супермаркете и в живом в океанариуме. В первом случае я не могла их попробовать из-за астрономической цены.

— А я не ела, — совершенно честно призналась в ответ и ткнула в черри вилкой, как в личного врага.

— О, тогда это надо исправить. Я сейчас зака…

— Нет! — мотнула я головой. — Вернемся к главной теме нашей беседы. А если я откажусь принять ваши ухаживания?

— Я сначала расстроюсь, — совершенно серьезно поведал мужчина и аккуратно съел первую креветку. — А потом буду настаивать.

— Так же, как и здание выкупали’? — я очень прозрачно намекнула на некрасивые методы.

— Алиса-Алиса… — на меня крайне осуждающе покосились и даже отложили любимые морепродукты. — Что же ты постоянно о плохом думаешь? Я тебе сказал или сделал что-то нехорошее? Нет. Я тебя заставляю со мной спать? Тоже нет. Я проявляю внимание? Да, но разве это карается? Плюс, будем объективны, вчера вечером ты очень ярко демонстрировала взаимность.

Я мучительно покраснела в ответ на эти пошлые намеки и не нашла ничего лучше, как уделить внимание салату, параллельно возвращая себе самообладание.

— Это ничего не значит.

— Разумеется, — горячо поддержал меня Ворошилов, у которого, кажется, на любую мою фразу был готов контраргумент. — Именно поэтому я предлагаю нам познакомиться поближе.

Я честно пыталась донести до него мысль, что не желаю этого делать, но Данила был упрям, как бык, и пытался общаться, несмотря на мое сопротивление.

Обед стал пыткой. Ворошилов разговаривал, а на любые мои попытки перевести беседу в нужное русло, то есть к океанариуму, реагировал, как последняя речная гадина. Выскальзывал из рук!

В общем, к тому моменту, как он рассчитался и мы вышли из ресторана, я была выжата морально и физически.