Двое. После (СИ) - Салах Алайна - Страница 19

Я никак не комментирую то, что он открывает для меня пассажирскую дверь — молча сажусь. Сейчас я не готова думать — берегу сердце и разум до того, как окажусь в трезвом одиночестве. 

Булат занимает водительское место, прослеживает глазами мой пристегнутый ремень безопасности. Да, это ты научил. Теперь я всегда так делаю. 

Машина трогается с места, и меня плавно вжимает меня в кресло. Нет ни рывков, ни оглушительно звучащих басов. Воздух едва уловимо пахнет туалетной водой и дорогим салоном, а тишина нарушается лишь разгоняющимся дуновением климат-контроля. Все как и раньше.

— Куда ты меня везешь? — спрашиваю, глядя, как белые пятна разметки исчезают под капотом.

Конечно, он везет меня домой. Может быть, Булат даже знает адрес — он есть в моем рабочем заявлении. Там меня ждет Банди, и больше никогда не будет Антона. Сейчас эта мысль эгоистично не приводит меня ужас. Вселенная искаженного времени еще не до конца меня отпустила — ведь он находится рядом.

Взгляд Булата касается моего лица — я знаю это еще до того, как поворачиваюсь к нему, потому что кожу тепло покалывает. 

— Мы едем ко мне.

Трещина в груди, грозящаяся впустить холод, исчезает при звуке этих слов, и я перестаю ежиться. Мы едем к нему. Я не хочу ничего додумывать и наивно очаровываться, но в груди все равно растекается золотое тепло. И снова этот вопрос: «Зачем ему»? Но вслух я его не задам. Сейчас я предпочитаю купаться в послевкусии этой фразы. Мы едем к нему.

Автомобиль Булата выезжает на Садовое кольцо, щедро украшенное красной россыпью стоп-сигналов, и в этот момент по мне ударяет. Банди. Как я даже на секунду могла о нем забыть?

— Мне нужно домой, — выпаливаю я, повернувшись к Булату. — Я должна погулять с Банди и покормить. 

Я невольно затаиваю дыхание в ожидании намека на его недовольство, но на лице Булата его не отражается.

— Адрес скажи, — как ни в чем не бывало произносит он, переключая поворотник.

— Третья Рощинская. Метро Тульская.

Булат плавно встраивается в крайний левый ряд и, не отрывая взгляда от дороги, уточняет:

— Недалеко от университета?

— Да. Раньше я жила на Крымской, но когда появился Банди, пришлось подыскать что-то поближе. Мне нужно успевать кормить его перед сменой, а дорога до старой квартиры отнимала много времени.

— Какая порода? 

Я не сразу понимаю, что Булат спрашивает о Банди, а когда понимаю — начинаю улыбаться. 

— Бандит — двортерьер. В смысле, я не знаю его породы, но он немного похож на лайку. Такие же ушки и пушистый хвост. Я его подобрала, потому что его хотели застрелить. Хозяйка квартиры, к счастью, разрешила.

— Похоже на тебя, — говорит Булат и на его щеке образуется залом — кажется, он улыбается.

— Я его очень люблю, — продолжаю я, ободренная его вниманием, — Банди всегда ждет меня в прихожей и радуется приходу так, словно мы не виделись неделю. А к другим людям он относится настороженно, наверное, потому что его в детстве обижали.

Я осекаюсь и замолкаю. Снова говорю много лишнего. Рядом с Булатом мне становится сложно себя контролировать.

— Почему замолчала? — повернув голову, он вопросительно смотрит на меня. 

Я отвожу глаза, пытаюсь отшутиться. 

— Про Банди я могу разговаривать часами, и тебе быстро надоест.

— У меня есть Акбаш. Рассказами о собаках меня не испугать.

Я улыбаюсь и, повинуясь порыву, лезу в сумку за телефоном. В моей галерее хранится несколько сотен фотографий Банди в самых разных ракурсах. Выбираю ту, что сделана в его импровизированный день рождения — на голове у Банди надет цветной бумажный колпак, а сам он с вожделением смотрит на кусок стейка, лежащего перед ним на тарелке — и развернув телефон, показываю ее Булату.

— Здесь Банди восемь месяцев. Мясо было съедено меньше, чем за десять секунд.

Он исследует взглядом экран, а затем проводит по нему пальцем. Я вспыхиваю. На следующем снимке — я, Банди и Антон вместе. Это Марина нас фотографировала. Шутливо назвала нас «маленькая семья».

Я машинально гашу экран и прячу телефон в сумку. Сердце колотится, покалывает пальцы. Я еще не готова думать об Антоне. Не сегодня. 

Булат заезжает ко мне в двор, умело лавирует между плотно припаркованными машинами, и останавливается возле подъезда.

Я в растерянности стискиваю колени. Я могу покормить и выгулять Банди, а потом поехать с ним. Все равно, что будет завтра. Я хочу растянуть этот день до максимума, но не уверена, что Булат все еще разделяет мои намерения.

Под его пристальным взглядом я начинаю неумолимо теряться и маскирую это натянутой улыбкой.

— Я пойду.

— Подниматься не буду, раз не предлагаешь, — с едва заметной усмешкой произносит Булат. — Подожду здесь.

От удивления и растерянности я даже не нахожусь с ответом. Бормочу «угу» и, нащупав ручку, вываливаюсь на улицу. 

Мои пальцы немного дрожат, когда я прикладываю ключ к кружку домофона, улыбка, застывшая на лице не гаснет, даже когда больно запинаюсь ногой о порог. «Слишком много после себя отставила. Мы едем ко мне. Подожду тебя здесь». В животе щекочет забытое ощущение — то самое, от которого по крови разбегаются пузырьки, а тело становится воздушным и невесомым. Я не буду думать о завтра. Я хочу жить сегодня.

Я энергично толкаю дверь и застываю. Что-то не так. Банди не вышел меня встречать.

— Бандит! — не снимая обуви, я быстро иду в гостиную, и не найдя его там, залетаю на кухню.

Сердце мучительно сжимается. Банди лежит под столом и смотрит на меня грустными глазами. Рядом с его миской разлита небольшая лужица с непереваренными кусочками корма и куриной костью. Его стошнило. 

Я сажусь на корточки, осторожно глажу его по голове.

— Ты снова что-то съел на прогулке, да? Тебя, как и меня, жизнь ничему не учит.

Банди тяжело вздыхает и дергает ушами. Дескать, да, такой же как ты уродился.

— Ты гулять пойдешь? Или тебе совсем плохо?

При слове «гулять» Банди поднимается и уныло плетется в прихожую. От прогулок он никогда не отказывается. 

Я забираю с комода ошейник, но надеть его на Банди не успеваю, потому что в этот момент звонит мой телефон. Совесть наотмашь лупит меня по лицу. Эта мелодия стоит у меня на Антона.

Мне требуются невероятные усилия, чтобы смахнуть зеленую трубку. Я еще не готова. Совсем не готова к действительности.

— Привет, котенок, — весело звучит его голос. — Вот думал приехать к тебе.

Я фокусируюсь взглядом на обувной полке и жмурюсь, прежде чем вытолкнуть из себя ложь.

— Я сегодня очень устала. Собираюсь ложиться спать.

Короткая пауза.

— Ладно тогда. Отдыхай.

Я блокирую мысли, стараюсь не думать. Все потом, потом. Завтра. Защелкиваю ошейник на понуром Банди и вывожу его за дверь.

Хотя Булат и сказал, что будет ждать, я все равно испытываю щемящее изумление при виде него, стоящего возле капота своего автомобиля. Если раньше я думала, что Антон и его спортивный седан смотрятся в моем дворе инородно, то Булат кажется мне воплощенным кадром из сна. Такой красивый. Ждет меня.

— Это мой бандит, — я подвожу Банди к Булату и поясняю: — Он сегодня без настроения. Его стошнило.

Булат оглядывает его с неподдельным интересом, наклоняется и чешет его за ухом. Банди не уворачивается, как это часто бывает с другими, и великодушно принимает ласку. Эта картина вызывает кратковременный спазм в горле. Потому что я не думала, что эта встреча произойдет, и потому что мне, оказывается, было важно, чтобы Булат понравился Банди.

— Хороший бой, хороший, — приговаривает Булат и поднимает глаза на меня: — Надо отучать его подбирать с земли. Плохая привычка. 

Я вздыхаю, сжимаю пальцы. Повторяю это еще раз. Я бы отдала половину сокровищ мира, чтобы иметь возможность поехать с ним — иметь возможность смотреть на него, дышать им, прикасаться и разговаривать. Но Банди плохо, а я не могу его оставить. Этот шерстяной комочек любит меня больше всего на свете и доверяет мне. Сегодня я не могу оставить его одного.