Двое. После (СИ) - Салах Алайна - Страница 30

— Я так не считаю.

— Нет, считаешь. Потому что за полтора года ты ни разу не дала о себе знать, находясь в куда менее комфортных условиях, чем он. Антон же после разговора в «Холмах» обивает порог твоей квартиры уже не в первый раз и манипулирует тобой при помощи вины, пусть и неосознанно.

Я опускаю глаза. Булат как и всегда зрит в самый корень. Обнажает ту правду, которую я сама боялась себе озвучить. Но легче почему-то не становится. Наверное, потому что я никому не желаю пережить той боли, что пережила я сама. 

— Если уж мы начали изъясняться на собаках, то давай я тебе кое-что скажу. Думаю, как хозяйка этого парня, — Булат кивает мне под ноги, где теплым клубком свернулся Банди, — ты меня поймешь. Настоящая забота о своем питомце — это отказать ему в лишнем куске мяса, даже если он очень просит. Если ты этого не сделаешь, то получишь кратковременное удовольствия от того, как благодарно он лижет твою руку, но на перспективу наградишь его ожирением и проблемой с суставами. Понимаешь, о чем я говорю?

Да, я понимаю. Именно это я говорила Антону всякий раз, когда он пытался кинуть Банди что-то вкусное со стола.

— То же самое касается твоего бывшего мальчика. Чем раньше он поймет, что ждать жалости неоткуда и чем скорее оторвется от твоей юбки, тем быстрее встанет на ноги. Я слышал ваш разговор. Становиться лучше и отказаться от наркотиков он должен не ради тебя, а ради себя. Пока Антон не научится самостоятельности и ответственности, он так и будет эгоистично цепляться за проходящих людей как за спасательный круг. На этом здоровых отношений не построишь. Иногда лучшее, что ты можешь сделать — это отпустить, как бы не болело.

Сердце качает кровь так усиленно, что шумит в висках. В груди со скрежетом переворачивается забытая боль. Каждая произнесенная фраза лупит по нервам, заставляя глаза намокать. 

— Ты поэтому меня выгнал? — хриплю, с остервенением смахивая повисшую на ресницах слезу. — Хотел, чтобы я научилась жить без тебя?

Булат хмурится, откидывается на спинку стула. Скажи мне и тогда я пойму. Уложу в голове то, что не давало мне жить. Просто дай знак, что тогда тебе было не все равно.

Пауза между нами затягивается и когда мне уже начинается казаться, что он не ответит, он отвечает.

— У тебя все отлично получилось, Таисия.

— Марин, я все обдумала и решила, что в Испанию не поеду. Прости, что так долго тянула с ответом. Просто обстоятельства немного изменились.

Я могла бы пояснить, что не смогу наслаждаться долгожданным путешествием, потому что мои оголодавшие душа и сердце пока не готовы расстаться с Булатом даже на короткий срок, тогда как эта страна достойна того, чтобы полностью в ней раствориться, отбросив мысли о родине. Не поясняю потому, что мне несказанно повезло с подругой, и она все понимает без слов.

— Я уже догадалась, что ты не сможешь, — звучит в трубке шутливое ворчание. — Испания Булату не конкурент.

— Прости, — жалобно пищу я, начиная расхаживать по комнате. — Я чувствую себя эгоисткой… Как будто я променяла нашу дружбу на… В общем, ты понимаешь.

— Тебе только повод дай почувствовать себя виноватой. Путешествие должно быть в удовольствие. Если бы ты ходила по Барселоне, уткнувшись в телефон, я бы сама себе не простила. 

От сказочности такого предположения я невольно прыскаю. Марина думает, что с Булатом можно переписываться?

— И что теперь? Ты полетишь одна? Отель будет дороже, да? 

— Та-а-ай, — тянет Марина, делая вид, что теряет терпение. — Не мучай свою бедную совесть, ладно? Сейчас не сезон и цены дешевые. Расскажи лучше, как у вас с ним? И, кстати, что Антон? Больше не появлялся?

— Антон не появлялся и не писал, — я делаю паузу, чтобы похоронить в себе волнение за него. — А Булат заедет за мной через десять минут, и мы поедем ужинать.

— Ваау. Да у вас теперь каждый день свидания? Вас официально можно назвать парнем и девушкой?

На этот вопрос у меня нет ответа, и я намеренно не позволяю себе разделять оптимизм Марины. Это с Антоном было понятно и просто. Когда он пригласил меня в ресторан, а на следующий день — на день рождения к другу, я точно знала, что согласие будет означать зеленый свет отношениям с ним. Сейчас такого знания у меня нет. Потому что когда речь идет о Булате, я становлюсь совсем другой, не такой как с Антоном. Я наслаждаюсь каждой минутой рядом с ним и бережно сохраняю их в памяти, всегда держа в голове то, что это счастливое время в любой момент может закончиться. 

Если бы я выложила все это Марине, она бы, конечно, сказала мне перестать себя изводить и поговорить с Булатом напрямую. О чем она не знает и не догадывается, так это о том, что я боюсь услышать ответы. Все, что происходит со мной эту неделю — настоящая сказка, а я пока не готова просыпаться.

— Я так далеко не заглядываю, — бормочу я, судорожно ища возможность сменить тему. — Ты уже с датами поездки определилась?

В течение нескольких минут Марина посвящает меня в детали предстоящего путешествия, после чего мы прощаемся. Телефон оживает почти сразу же, и голос Булата в динамике говорит о том, что он подъехал.

Жмурясь от радостного возбуждения, распирающего живот, я выскакиваю в коридор и натягиваю обувь. Не хочу ни о чем думать. Хочу жить сегодняшним днем.

******

— Здесь очень красиво. Это новое место, да?

Дыхание перехватывает, потому что в этот момент Булат встает позади и выдвигает для меня стул. Антон тоже так делал, но рядом с Булатом все ощущается острее. Каждое его слово весит больше, чем чей-то пространный монолог, любой знак внимания согревает лучше кружки горячего чая, а случайные касания и пристальные взгляды разжигают сильнее самой старательной прелюдии.

С того дня в его квартире у нас больше не было секса. После прощального разговора с Антоном заняться им казалось кощунством, следующую ночь я была на смене, а потом у Булата возникли поздние дела. 

— Сам ресторан довольно старый, но пару месяцев назад у него сменился владелец. Здесь стали лучше готовить.

Мы делаем заказ: я, памятуя о желании набрать вес, выбираю суп и равиоли, а Булат, как обычно, отдает предпочтение стейку. Я вновь ощущаю потребность много говорить: то ли от желания сделать вечер интересным, то ли потому, что это он так на меня действует.

— Кстати, помнишь мою Марину?

— Ты всегда это спрашиваешь, и я всегда отвечаю, что помню. Имей в виду, что к следующему разу я тоже ее не забуду. 

Я начинаю смущенно улыбаться. Потому что Булат говорит это с какой-то особенной, очень личной интонацией, потому что он все помнит и потому что сказал про следующий раз.

— Она летит в Барселону через полторы недели. Такая бесстрашная, представляешь? Сама забронировала отель и перелет, а из аэропорта вызовет такси, даже не зная языка. Раньше они всегда летали с сестрой, но Даша не смогла из-за работы и парня. И я тоже отказалась.

Глаза Булата немедленно сужаются.

— А ты почему?

Щеки окрашиваются теплом, и от мысли, что он это, конечно, замечает, я начинаю смущаться сильнее.

Из-за тебя. Я осталась, потому что не могу расстаться с тобой. Потому что в любом, самом прекрасном уголке мира буду в первую очередь думать о тебе и никогда себе не прощу, если из-за отъезда потеряю возможность создать с тобой что-то большее.

— Я не могу оставить Банди, — бормочу, притягивая стакан с водой, в котором мечтаю утопить свое смущение. — А я говорила, что ездила с Чехию? Правда, это был экскурсионный тур, но мне все равно очень понравилось. Хотя, пиво, которое все хвалят, я не оценила. Видимо, любой алкоголь совсем не мое.

— Почему не в Италию? 

Спешный глоток застревает в горле, заставляя меня поперхнуться. Как ему это удается? Задавать вопросы, затрагивающие самое сокровенное? 

На этот раз я отвечаю честно.

— Тогда было не подходящее время.

Взгляд Булата задерживается на моем лице, словно добирает недосказанное, затем вдруг поднимается выше моей головы и фокусируется на чем-то.