Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 31

[1] Дзяды (Деды) — день поминовения усопших родственников.

Марина направилась во двор, делать зарядку и умываться. Во дворе почти всё свободное пространство занимали цветы. Клематисы, пионы, кусты всевозможных сортов роз, малюсенький прудик с лилиями — всё соединялось в единую картину, настраивающую на мирный лад. Правда, этой красотой занималась не Марина, а дворовой — он питал слабость к ландшафтному дизайну.

Тон радиоведущего снова стал беззаботным:

— Кстати, о сегодняшней радиопрограмме. Всем, кто не любит старый добрый рок, рекомендую выключить радиоприёмники и включать их только во время новостей — в час дня, в шестнадцать нуль-нуль и в семь вечера. Хочется чего-то для души, да и мужики просили. А попсовый день будет завтра. Юля, Катя, Людочка… Девочки, обещаю. Завтра только песенки про любовь-морковь, честное слово.

Сычкова засмеялась и занялась гимнастикой.

Зазвучала грубая, но на удивление гармоничная музыка. Когда-то давно, в прошлой жизни, Сычкова её уже слышала. Вот только исполнителя вспомнить не смогла.

Марина, отмахиваясь от нежностей Герды, выполняла упражнения на растяжку и размышляла о том, что после Катастрофы жизнь в Приречье жизнь не сильно изменилась. И это было прекрасно. Впрочем, во многих поселениях, располагавшихся на месте бывших сёл и маленьких городков, ситуация выглядела почти так же. Люди, обитающие на земле, во все времена отличались от горожан некоторой автономией и способностью приспособиться к любым условиям.

Песня закончилась, Вадим, пошелестев у микрофона бумагой, серьёзным голосом объявил:

— Утренние новости. В ближайшую неделю, может, даже сегодня, прибудет караван из Житомира. По крайней мере, именно на эти дни была договорённость. Пожелаем украинским странникам добраться до нас сквозь Вырай без потерь. Далее. Вчера к нам пытались прорваться какие-то бандюки. Баба Яга двоих сожрала, один в Вырай сбежал. Не знаю, как вас, а меня её поведение пугает до икоты. Хотя лучше она их, чем они нас.

Марина поморщилась. Кровожадность таможенницы угнетала. Хорошо хоть, нечистая держалась в рамках и нападала лишь на откровенно злобных и подлых людей. Плату за службу брала свининой и телятиной, но в последнее время всё чаще намекала на человечинку. Хорошо хоть, потом заявляла, что это шутка и долго хохотала. Марина смеялась вместе с ней, но, как говорится, «осадочек оставался». А вообще, хранительница границы великолепно справлялась со своими обязанностями.

— Сегодня и завтра выпускники сдают последние экзамены. В течение месяца подросткам, получившим аттестат, рекомендуется обратиться к Марине Викторовне за татуировкой. Она очень просила приходить утром и количеством не более трёх человек. И последнее на этот час. У Коблевых вчера передохли все куры. Хозяйка утверждает, что их передавила собака Губичей, но мы-то знаем, что Коблевы по весне пытались договориться с Велесом о плодовитости несушек, а нормальное жертвоприношение зажали. Напоминаю, с нечистой силой договоры лучше не заключать, а если вы всё же хотите рискнуть, не пытайтесь её обмануть, боком вылезет. И лучше проконсультируйтесь поначалу у Марины Викторовны или Татьяны Петровны.

Вновь зазвучала музыка. Герда, ощерившись, подошла к калитке и замерла. Сычкова щёлкнула пальцами, радио затихло.

«Чужой. Не зверь! Не человек. Не опасен».

«Покажи».

Естественно, псина не видела гостя, которого скрывал высокий, усиленный магией двухметровый плетень. Зато чуяла.

В нос ведьме ударила смесь запахов — полыни, томатных листьев и подгнивших яблок. Аромат навевал тоску.

«Герда. Место».

Собака, умница, порысила в будку. А Марина подошла к плетню и попыталась рассмотреть гостя сквозь прутья.

— Кто там?

— Ведьма, помоги.

У калитки с ноги на ногу переминалось существо. Ростом с человека, оно, узкоплечее, худое и сутулое, казалось в два раза ниже. Ощущение усиливала одежда — розовая рубашка, застёгнутая на одну-единственную пуговку, подчёркивала впалую грудь, узкие джинсы с отворотами открывали лодыжки, покрытые редкой шерстью, а лимонные кроссовки, оказавшиеся неожиданно большого размера, выглядели и вовсе нелепо.

Над всем этим возвышалась треугольная голова с коровьим носом и маленькими глазёнками. Огромные лохматые уши вяло трепыхались на ветру.

Сычкова узнала гостя. Семейство Бесов было богато на подобные экземпляры. Бондаренко одно время пытался описать все известные ему Роды и Виды, но, в конце концов, понял, что это неблагодарное занятие. Хихитуна люди терпеть не могли, хоть он и не причинял вреда.

Бес обладал слабеньким даром предвидения. Чувствуя, что где-то есть человек, которого в ближайшее время ждут неприятности, нечистик пристраивался у него за спиной и ждал. Ждал, периодически мерзко подхихикивая. Человек, естественно, его не видел. Но ощущал дискомфорт. Обычно это называли интуицией и другими, иногда забористыми эпитетами. Если жертва прислушивалась к ощущениям, то несчастья обходили стороной. Но чаще всего на присутствие хихитуна не обращали внимания, и он, уже не скрываясь, громко и злобно хохотал, наблюдая, как смертный страдает. А кому понравится то, что кто-то издевательски смеётся над твоими слезами?

— Чего тебе, нечистый?

— Богиня магии и колдовштва! Прекрашная и ужашная Марина Викторовна! Нижайше прошу чебя о шнишхождении и помошши!

— Ты поконкретней давай.

— Жубы. Жубы мои. Штыдно и больно. Поштрадал жря. Бешпочвенно униженный и ошкорблённый!

Сычкова с трудом понимала шепелявую речь. Хихитун выглядел несчастным и безвредным, поэтому женщина отворила калитку. Правда, во двор существо не впустила.

— Ну, что у тебя случилось?

Едва колдунья вышла за ворота, нечистый сделал шаг назад. Мелкая шушера боялась человеческих магов и по собственной воле взаимодействовала с ними лишь в крайнем случае.

— Сбежать собрался, что ли? Ты подумай хорошенько — нужна помощь, или всё же по ошибке зашёл. — Марина присела на лавочку у плетня, положила ногу на ногу и выжидающе уставилась на хихитуна.

А тот, решившись, подошёл ближе и раззявил лягушачий рот. В передних зубах зияла дыра величиной с кулак. Да и узкие губы оказались разбиты в кровь.

— Это кто тебя так, бедняга?

Сочувствие в голосе ведьмы произвело странный эффект. Существо всхлипнуло, потом вдруг зарыдало и бухнулось в пыль:

— Я жжади шёл, а они повернулишь и увидели. По-наштоящему увидели! Мужик как двинул! Ещё и пониже шпины шапогом наподдал. У-у-у, ненавижу!

Марина хихикнула, но потом посерьёзнела:

— Ну, а что ты хотел? Работа у тебя такая. В первый раз, что ли отделали? Нечего над горем людским смеяться.

Жалобы полились потоком. Хихитун то прижимал большие уши к голове, то возмущённо их выпрямлял, постоянно шмыгал коровьим носом, утирал слёзы и шепелявил, шепелявил.

По его рассказу выходило, что от него людям сплошная польза. Если человек прислушается к своим ощущениям, то беда обойдёт стороной. В противном случае получит урок и в следующий раз будет внимательней. Женщины вообще с ним проблем почти не имеют, потому что «интуицию» свою уважают и слушаются. Обычно люди даже не понимают, что происходит, а эти, из деревни, заметили, поняли и избили.

— Ты за кем следил, дурачок?

— А туточки рядом, у речки три шела. Вот, в одном иж них мужик ш бабой по дороге шли. Я и почуштвовал — у бабы неприятношти шкоро. Шо ждоровьем.

Марина решила обязательно выяснить, кто побил нечистого. Возможно, неприятности женщину ожидают мелкие, вроде простуды или зубной боли, но лучше подстраховаться. Вслух же она сказала:

— Ты что, не знаешь? У здешних людей защита есть от таких, как ты. Я лично, каждому, татуировку специальную делаю. Естественно, тебя увидели. Скажи спасибо, живым отпустили.

Хихитун снова зарыдал.

— Горе ты луковое. — Покачала головой ведьма. — Ладно, давай, подлечу немного, время есть. Может, даже получится зубы отрастить.