Вырай. Триединство (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка" - Страница 35

— Спадарыня? Ты ж толькі памылася. Зноў ізгваздалася ці шо[1]? — раздался в темноте хриплый испуганный голос.

Марина наколдовала светящийся шарик и увидела возле трубы, идущей сквозь чердак на крышу, что-то вроде большого гнезда из старых банных веников, мочалок и тряпок. Из этой кучи таращилось несколько пар глаз.

— Нет, ничего не надо. Я только мяту возьму.

— Жонка, вылазь. Ідзі дапамажы[2], - лазник говорил почтительно, но настороженно.

— Не надо, я сама всё сделаю. Спите.

— Спяток, Хвосцік, Грыдля, пада́йце спадарыне патрэбную траўку, бо сама не найдзе, толькі шуму наробіць[3].

— Ну… ладно. Твоя правда. Вы быстрее найдёте. Тогда не только мяту. Чабреца, например, и ещё чего-нибудь, пахучего, вкусного, но не слишком сладкого. Только полынь не надо, слишком она, ну… не для сегодняшнего дня она, в общем.

— Разумею. Грыдля, там, за страхою, ядловец. Самае то[4].

Куча зашевелилась, из неё выскочили лохматые, маленькие и юркие отпрыски обдерихи и лазника. Они, тихонько похихикивая и толкаясь, запрыгали по балкам и зашуршали травками. Длинные лысые хвостики словно жили своей жизнью — метались из стороны в сторону, скручивались бубликом, жизнеутверждающе вытягивались в струнку. Лет через пятьдесят хвосты начнут уменьшаться, а ещё через тридцать-сорок, когда можно будет понять, какого пола юный обитатель бани, они и вовсе исчезнут.

Ведьма так и не залезла на чердак. Она терпеливо ждала, стоя на приставной лестнице, просунувшись в чердачный люк лишь по грудь. Всего через несколько минут её обступила троица потусторонних детишек. Острые носы принюхивались, а любопытные красные глазки-пуговки внимательно и цепко разглядывали хозяйку. Если бы не абсолютно одинаковые длинные рубашонки, их можно было бы принять за перекормленных крысок.

Самый храбрый нечистик забрал у братьев (или сестёр) сушёные стебельки, сложил из них что-то вроде букета и протянул Марине.

— Спасибо, заиньки.

Нечистики взвизгнули и с весёлым хохотом побежали к родителям. Миг — и они спрятались в «гнезде».

— Отдыхайте. — Марина спустилась вниз и едва не наступила на Герду.

— Ну всё, всё, — ведьма присела на корточки и обняла псину за шею. — Честное слово, сегодня со двора больше ни ногой.

В травяном настое женщина плескалась долго. Избавилась от грибного духа, но настроение так и осталось плохим. Мало того, вернулась безумная усталость и напряжение последних недель. Они наслоились на невозможность заснуть, и Марина решила прибегнуть к способу расслабления, который ещё ни разу её не подводил.

Пересекла двор голышом, на ходу отжимая волосы и подталкивая собаку, которая жалась к ногам, не желая расставаться. В сенях наткнулась на Степаниду, и та, уловив настроение хозяйки, предпочла переночевать в личной пещере в Вырае. Пришлось немного задержаться у дверей — Герда слишком нервничала, боялась очередной долгой разлуки, особенно после того, как ведьма прямо сегодня снова куда-то исчезла без всякого предупреждения, но, в конце концов, удалось её убедить, что пока никто никуда не собирается.

Марина зашла в спальню, с некоторым сожалением сняла Древо с шеи и спрятала его в шкатулку, стоящую на туалетном столике — ей казалось не слишком приличным делать то, что она собралась делать, при свидетеле, который почти обладает разумом. Оставила лишь кольцо на пальце — с некоторых пор любой конденсатор казался ей слабой пустышкой, и лишать себя адекватного источника Силы не хотелось. В одиночестве кольцо снабжало энергией без проблем и перебоев, но при этом не казалось живым.

Потом Марина достала из тумбочки специфический глиняный медальон на льняном шнурке и нырнула в кровать. Свежее, только что постеленное домовихой бельё приятно пахло луговыми цветами.

Женщина закрыла глаза, надела медальон на шею и приготовилась получать удовольствие.

Огненный Змей пришёл в течение минуты. Он решительно отбросил одеяло, крепкие, сухие ладони обхватили женские лодыжки и заскользили вверх, затем нежно сжали колени и медленно развели их в стороны.

Марина глаза открывать не спешила. Нечистый всегда являлся в новом облике, за эти годы ни разу не повторился, и каждый раз его внешность, разговоры и поведение были такими, какие нужны ведьме в данный момент. Если ей хотелось поддержки, в постели с ней оказывалась сильная личность, если жалость — нежный, трепетный и впечатлительный юноша, если нужно было принять какое-то решение — мудрый и терпеливый собеседник… Идеальный, многоликий и многофункциональный любовник. И пусть его образ — лишь отражение её внутренних желаний, а слова чаще всего говорятся невпопад — лучше уж так, чем полное одиночество.

Он лёг рядом, матрас слегка прогнулся под тяжестью тела. Рука по внутренней поверхности бёдер двинулась ещё выше. Марина закусила губу в предвкушении и наконец-то решила посмотреть, каким Змей явился сегодня.

Взвизгнула, оттолкнула руку и села, подтягивая одеяло к подбородку:

— Ты что тут делаешь?!

— В отличие от хай-тека, бионическая архитектура обращается не к элементам кубизма и конструктивизма, а к натуральным формам. — Егор Кухарев стянул через голову синтетическую манхэттенскую хламиду и швырнул её в угол комнаты.

— Иди отсюда, хамло! — ведьма соскочила с кровати, плотнее закрутилась в одеяло и гордо вскинула подбородок. — Убирайся!

— Переход от монументализма романской архитектуры к воздушности и динамике готической архитектуры обусловлено появлением новой арочной системы — стрельчатой, что позволило создавать довольно высокие застеклённые проёмы без потери прочности сооружения.

Никогда, ни разу Змей не приходил к ней в образе кого-то знакомого. А тут целый экзорцист. Это оказалось так неожиданно, что ведьма забыла о пенисе на шнурке на несколько бесконечных секунд, но всё-таки пришла в себя.

— О-бал-деть, — Марина сделала шаг назад и упёрлась спиной в шкаф. — Это что такое?

— Практически до начала предыдущего столетия мировая архитектура в своей основе базировалась на принципах стоечно-белочной системы, той самой, что заложена в принципе построения кромлехов периода позднего неолита, — фальшивый Егор небрежно откинулся на подушки и приглашающе похлопал рукой по простыне. — Ты подготовила проектную документацию?

Лысая голова, борода, такая же неаккуратная, как и в плену, острый нос, морщины вокруг глаз и на лбу — всё скопировано до мелочей, если, конечно, не считать глаз — они-то как раз никогда не менялись, оставались змеиными, ненавидящими. Ведьма не была бы женщиной, если бы, смущаясь и коря себя за любопытство, не разглядела внимательно всё остальное.

Да, Егор явно был старше её. Возраст уже сказался на теле, но экстремальный образ жизни пока не превратил зрелого мужчину в молодого старика.

Ни грамма жира, стройный, с небольшими, но крепкими узлами мышц. А вот кожа выдавала прожитые годы — сухая, не слишком упругая. Кухареву было далеко за сорок, скорее, даже ближе к пятидесяти. Единственное, что выглядело молодо и бодро, так это та часть тела, которую античные скульпторы и художники целомудренно прикрывали фиговым листком.

— Сгинь, нечистый. — Марина, наконец, сообразила сорвать с шеи амулет. Огненный змей сверкнул глазами и исчез.

— Тьфу. Расслабилась, называется, — ведьма села на краешек кровати, потом вдруг фыркнула и рассмеялась.

За дверью заскулила Герда, невесть как пробравшаяся в дом. Скорее всего, Марина в предвкушении не задвинула щеколду, а псина всегда отличалась умом и сообразительностью.

— Что, скучно без мамки? — хоть секс и отменили, настроение ведьмы взлетело до самых небес.

Услышав дорогой голос, Герда заскулила громче и заскреблась.

— Ладно, ладно, уговорила, — Марина подошла к двери и открыла. Чёрная лохматая тушка ввинтилась в комнату и радостно завиляла хвостом. — Только чур, на кровать лезть мы не пытаемся.

«Хозяйка. Рядом. Счастье! Какое! Рядом бы, рядом…»

— Ох, ладно. — Марина легла, похлопала рукой по простыне, точь-в-точь, как это только что проделал Змей. Герда взвизгнула от восторга и прыгнула на постель. Матрас охнул под её весом.