Заложница тёмного мага (СИ) - Горенко Галина - Страница 7

Я отвечала максимально пространно и размыто, оставляя место для маневра, пару раз чуть не засыпалась, но импровизация наше всё и мне удалось выкрутится с наименьшими потерями, узнав много полезной и еще больше не очень информации. По крайней мере я смогла добавить пару мазков к портрету супруга, что сейчас для меня было пусть и не приоритетным, но немаловажным.

Больше пятнадцати лет назад, когда Айзек Хантингтон и не помышлял о титуле, а был единственным сыном второго сына баронета* (то есть с высшим обществом имел примерно столько же общего, сколь я с делением урана) его отец почил, оставив по сути восемнадцатилетнего мальчишку с пачкой долговых расписок. Отчий дом и его содержимое ушли с молотка едва покрыв счета, будущему герцогу грозила долговая яма, если бы не вовремя продавшая последние драгоценности тетка, что к тому же купила ему патент на флот.

Через пару лет он заработал достаточно, чтобы выкупить заложенные украшения и перевести родственницу в хороший дом, но недостаточно, чтобы выкупить судоверфь. По сути «мой папенька» продал меня Хантингтону еще до того, как он унаследовал титул, а когда Айзек стал герцогом «родственничку» пришлось раскошелиться повторно, так как ставки в игре возросли.

Тётку племянник баловал, не жалея для неё ни денег, ни времени, что лично для меня характеризовало мужа с правильной стороны, возвысившись, помнить о тех, кто помог не утонуть, большого стоит. Ни раз, и ни два я сталкивалась в своей жизни с теми, кто достигнув успеха, забывал.

Пока не случилось что-нибудь ужасное, лучше поскорее истратить все деньги на платья!

Первым делом я решила отправиться в банк, дабы выяснить как широко могу развернуться.

Строить планы, с трудом представляя сколько у меня денег, было бы по меньшей мере недальновидно, к тому же я очень слабо понимала, собственно, ценность своих капиталов. Заботами Бертье я вполне уже могла стать вьетнамским миллионером*, а быть на содержании супруга, который, это - очевидно, меня не хотел, желания не было.

Ковырясь в тарелке с овсянкой, я больше насыщалась чувством собственного превосходства и иллюзией мгновенного оздоровительного эффекта, нежели пресным вкусом самого блюда. Морс из ягод чем-то напоминающих облепиху скрасил столь скудный прием пищи, но из-за стола я выскользнула такой же голодной, как и садилась.

Не беда - поем в городе.

Милейшая тетушка герцога напросилась со мной. Видимо я, словно экзотическая зверюшка, забавляла её пока сильнее прочих, обыденных занятий вроде дневных суаре и скучного шопинга. За компанию я была ей благодарна хотя бы потому, что знать не знала где находится МакКелтарс банк и как туда добраться, а у Эстель была двуколка, с которой она к моему искреннему удивлению мастерски управлялась.

Хрупкость конструкции была видимой, сиденья комфортабельные, а пара великолепных гнедых с волнистыми гривами и пышными бабками, на длинных, мускулистых ногах были поразительно синхронны. Едва Эстель тронула вожжи, прекрасно вышколенные лошади послушные каждому движению возницы, начали свой бег.

Стараясь не показать своего изумления, я, поддерживая светскую беседу, пялилась по сторонам и впитывала, словно губка, рассказы тётушки (кстати она категорически запретила называть себя так, Эстель и точка) о том, или ином здании и его назначении. Безусловно городской особняк герцога находился в самом престижном районе Орума, рядом с главной торговой улицей столицы, поэтому путь был не долог.

Сам город напоминал мне старые кварталы Праги или Лондона, узкие мощеные улочки, уютные дома, покрытые разноцветной черепицей, необычные витрины, кованные фонари и лавочки - чисто, самобытно и уютно, в общем мне нравилось.

Очень.

В банке у меня не спросили документы, подтверждающие личность, а вручили странной формы ключ, больше напоминающий узкий осколок зеркала из ледяного на ощупь, темного металла и проводили в зал сейфовых ячеек. Высокие, похожие на промышленные холодильники, стальные шкафы стояли хаотично, и я бы не смогла найти свой только по номеру ряда и места, благо сотрудник банка сопровождал меня. Зачем, я поняла позднее, когда мужчина вытащил из запечатанного конверта похожий на мой ключ и вставил его в сейфовое отверстие:

- Несса, ваше желание открыть сейф не является вынужденным? Вы в безопасности?

- Да, - ответила я, - а что? Были прецеденты?

- Этот банк хранит величайшие богатства стран содружества Кватры, - ответил он, - и может поспорить даже с Цесской сокровищницей... - что, судя по всему, означает «да». -Вам необходимо вставить свой осколок вот сюда, - он показал узкую щель выше на два пальца от второго отверстия, - а когда оба ключа встанут - прижать палец, - указал на круглое, блестящее отверстие, - пойдете обратно, ключ банка вытаскивать не нужно. Свой

- заберете, теперь он ваш. Ячейка забронирована на пятьдесят лет. Если у вас возникнут вопросы - спросите Свенсона. - И он ушел.

Ключ вошёл легко, будто горячий нож в сливочное масло, но вот сколько бы я не тыкала в отверстие, сияющее, словно начищенный пятак - ничего не происходило, может палец нужно послюнявить? ...Острая боль пронзила подушечку большого пальца, а затем шкаф подернулся рябью бледно-голубого свечения и как будто выдохнул, устало отворяя дверцу.

Две картонные папки, пара пачек купюр, большая обитая бархатом шкатулка, два шёлковых мешочка, конверт и деревянная шкатулка - вот и всё содержимое внутренностей сейфа. В первой папке были кажется акции и облигации, долговые расписки и еще какие-то бумаги подробно изучить которые, у меня просто не было времени, я решила пока оставить их в банке и уже позже постараться разобраться без ожидающей меня в просторном зале Эстель.

В темно-синей шкатулке лежала сапфировая парюра из металла похожего на белое золото: диадема, ожерелье, брошь, серьги, парные браслеты, кольца, гребень и даже фероньерка**. И огранка, и оправа были безупречны, а сами украшения были выполнены с тонким вкусом - кому, как не дочке ювелира разбираться в этом. Их я точно заберу с собой, жаль будет оставлять такую красоту в забвении.

В мешочках были разноцветные камни, в одном ограненные, в другом - нет. Оставляю. А вот деревянную шкатулочку открыть я не смогла, как не крутила. Даже капнула кровью из ноющего пальца - без толку. Коробочка явно была с секретом и отдаленно напоминала криптекс, а значит, чтобы её открыть необходимо разгадать ребус. И опять беру.

В плоском конверте была карточка похожая на ту, что дал мне Ранкорн, но с незнакомыми именем и адресом, и короткое письмо от отца. Точнее от родителя Клэриссы.

Две строчки о том, как он гордится и любит свою дочь и как сильно желает ей счастья. Почему-то любовь сквозь время, что буквально сочилась из письма растрогала меня больше, чем расстроила холодность моих близких.

Прийти в себя мне помогли большая чашка горячего шоколада и местный аналог тирамису, пропитка была с пикантной, алкогольной ноткой и я немного раскраснелась.

- Вот и чудно, милочка, - салютуя чашкой с таем прервала наше затянувшееся молчание Эстель, - Грешно придаваться унынию, когда есть масса других грехов.

- Зато этот самый бюджетный, - парировала я, наслаждаясь острым язычком тетки герцога. Та рассмеялась и заказала с собой крошечные безе с кисликой, любимым лакомством дражайшего супруга.

Следом мы отправились по магазинам, но помощь Эстель в подборе гардероба мне пришлось решительно отклонить. Внимательно наблюдать и делать соответствующие выводы было неотъемлемой частью моей работы, там, в прошлой жизни, и к вящему сожалению, я заметила, что купить за деньги вкус, тётушке супруга не удалось.

Ей не просто была присуща некая эксцентричность в выборе аксессуаров, о нет, Эстель, на фоне других дам её возраста выделялась, словно городская сумасшедшая на военном параде. Когда я определилась с обувью - мы добрались до белья и одежды. После нескольких часов примерок, выбора тканей, согласования эскизов и фурнитуры обессиленная, но довольная, я откинулась на шёлковые подушки и глотнула розового шампанского.