Золото апачей (ЛП) - Altsheler Joseph Alexander - Страница 25

   Он боялся, что его унесет; ему казалось, он погрузился в море, он услышал рев воды, несущейся по плато. Он остановился и, ухватившись за невысокий кустарник, прижался к нему, превратившись в подобие камня, чтобы противостоять потоку. Он промок и замерз, но почувствовал прилив гордости, ибо сила его и выносливость были таковы, что буря не могла его одолеть. Он держался за ветки, он не был слаб и не испытывал страха.

   Далеко на севере первопричины, породившие буйство природы, теперь старались унять его. Волны холодного воздуха перестали скатываться с вершин, а сами они, седые, спокойные и величественные, очистились от дымки и облаков. Рев в каньонах и ущельях перешел в стон, а затем - в шепот. Опустошенные облака, превратившись в туманный пар, плыли и исчезали над горячей пустыней. В небе появились широкие просветы, мир возрождался из темноты и мрака. Земля, горы и небо снова стали благослонными.

   Герберт воспринял это как свой триумф и спокойно продолжил путь в жилища на скалах, и солнце сушило его одежду, пока он шел. Он нашел Чарльза очень взволнованным, но сам был абсолютно спокоен. Он выдержал серьезное испытание, и теперь ощущал себя настоящим сыном дикой природы.

   Они вместе вновь обыскали ущелье в поисках лошади и мула, но не обнаружили никаких следов. По мнению Чарльза, они бродили в каком-нибудь небольшом овраге, ответвлявшемся от каньона, и когда-нибудь снова вернутся. Он слишком хорошо знал их привычки, чтобы поверить в иное.

   Тем временем, они с Гербертом продолжали заниматься своим домом. Они настреляли побольше диких индеек и засушили их мясо на солнце. Они также сохранили перья, полагая, что найдут им какое-нибудь применение, а на плато подстрелили еще двух оленей. Они также высушили их мясо, и обработали шкуры, грубо, но вполне удовлетворительно. Чарльз думал о том времени, когда им может понадобиться теплая одежда.

   Они только что закончили работу с последней шкурой и сидели на террасе. Наступил холодный вечер, они развели огонь - они по-прежнему готовили пищу на открытом воздухе. Сгущались сумерки, большой каньон из синего превращался в черный.

   Чарльз откинулся назад и глубоко вздохнул. Затем сказал своему товарищу:

   - Герберт, старина, ты никогда не спрашивал меня, что я здесь делаю.

   - Кажется, ты как-то раз сказал, что искал золото.

   - Но я, похоже, сказал совсем не многое, не так ли?

   Герберт улыбнулся.

   - Ты спас мне жизнь, - сказал он. - Какое у меня есть право вмешиваться в твои дела?

   - Да, я ищу золото, но только не такое, о каком ты думаешь. Точнее, я должен был бы сказать, мы ищем его. Конечно, мы, ведь ты - мой партнер! Я был очень глуп, отправившись на поиски в одиночку, и мне повезло больше, чем я это заслужил. Мы ищем золото, но не золотую жилу, а утраченное сокровище.

   - Утраченное сокровище! - воскликнул Герберт; его глаза широко раскрылись от волнения и удивления.

   - Да, утраченное сокровище, старое испанское сокровище. Поскольку мы партнеры, пятьдесят на пятьдесят, и должны делиться друг с другом всем, я расскажу тебе все, что знаю, хотя знаю я совсем немного.

   И он рассказал историю Анании Брауна, его последние слова. Герберт с интересом слушал, его глаза поблескивали, когда он слышал "золото", "Старый Тандергаст" и "за завесой". Его романтическая душа жаждала приключений.

   - Конечно, это не выдумка! - воскликнул он. - Утраченное сокровище существует, и оно где-то здесь. Белая гора вон там - это Старый Тандергаст, я в этом уверен. Мы обязательно останемся здесь, пока не найдем это сокровище, Чарли, и я хочу помочь тебе в этом. Но мне не нужно никакого золота. Ты можешь все его забрать себе.

   Чарльз улыбнулся.

   - Хороший бы из меня вышел напарник, - сказал он, - если бы ты работал со мной наравне, а потом я все золото забрал бы себе. Нет, сэр, все пополам. Таково мое условие.

   - Ну, хорошо, партнер, если ты настаиваешь, - согласился Герберт.

   Ночью он плохо спал. У него перед глазами возникали картины сокровищ и мужчины с черными шрамами на ладонях. Но на следующее утро он постарался ничем не выдать своего нетерпения, поскольку его товарищ считал, что им необходимо запастись едой и всем необходимым на предстоящую зиму.

   Чарльз решил попытаться поймать форель. Маленькая речка, в которой, вероятно, никогда прежде не отражалось лицо белого человека, давала им возможность разнообразить свое меню, и когда им хотелось чего-нибудь особенного, они спускались к ней. Чарльз достал из своих вещей катушку, леску и крючки, после чего отправился на рыбалку, полностью экипированный.

   Он двинулся вдоль берега по направлению к водопаду, глядя в прозрачную, быстро текущую воду. Это была прекрасная речка, бравшая свое начало среди вечных снегов, и он мог видеть золотистую форель, метавшуюся между камнями. Но там, выше по течению, имелся глубокий разлив между скалами, в котором, скорее всего, стояла крупная рыба, и он не собирался бросать снасть в других местах.

   Разлив был достаточно большим и затененным, а рыба, скорее всего, держалась возле крутой скалы. Но он считал, что сможет спуститься по ней, по крайней мере, до половины, и ловить оттуда.

   Но стоило ему сделать шаг, как он поскользнулся. Он уронил свои снасти, которые упали в воду, и ухватился за камень. Он удержался, но при этом так ударился головой, что перед глазами забегали искры. Он чуть не потерял сознание, и на мгновение ослабел. Тем не менее, он удержался и повис, понимая, что слабеет, что вскоре он упадет вниз и утонет. Ему в голову пришла страшная мысль, что пройдет совсем немного времени, и он покинет этот красочный, чудный мир.

   - Не разжимай пальцы, мой мальчик, и мы тебя вытащим! - произнес кто-то, и над краем обрыва возникло длинное, загорелое лицо.

   - Еще полминуты, и ты будешь в безопасности, - сказал другой голос, и над краем обрыва, рядом с первым лицом, появилось второе. На носу второго человека имелись массивные очки в золотой оправе, а на голове - огромный пробковый шлем.