Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия (СИ) - Светлая Мила - Страница 61

— Так, две минуты прошло, эликсир готов, так что ты можешь сделать еще одну попытку рассказать мне о пророчестве, — ректор обернулся и взял в руки два бокала.

Не знаю, заметил он подмену или нет, но я на всякий случай помотала головой. Ну чего я буду рассказывать раньше времени? Все равно узнает, если даст мне эликсир.

— Пей! — он сунул мне под нос бокал с подарком от суслягуха.

— Не хочу. Я бы сейчас лучше борщеца навернула, — вырвалось у меня неосознанно.

— Пей, или я насильно его тебе волью! — рявкнул Фендюлятор и ткнул бокал мне в губы.

Плюшки-ватрушки, перец попал мне в нос, и я не удержалась от чиха. Кресло снова приняло мое подергивание за попытку вырваться и сдавило шею, а ректор едва успел убрать бокал.

— Я сказал — пей!

Бокал снова приблизился ко мне, но на этот раз я не стала окунать сопли в бокал. Вместо этого я зажмурилась и отпила глоток…

Вы никогда не пробовали вино с перцем? Нет? Скажу вам, что гадость редкая. Вот моя бабулька по отцовской линии, царствие ей небесное или пекло прохладное, была знатной самогонщицей. Она гнала в промышленных масштабах и во многом за счет нее мы выжили в бурные девяностые. В те времена каждый выживал как мог. Так вот, не имея денег на лекарства она все лечила самогонкой: втирала, капала, намазывала на хлеб, а от простуды давала аналог коктейля «Кровавая Мэри», только без томатного сока.

Ее коктейль состоял из стопки свежей, еще горячей самогонки и чайной ложки красного перца. Жгучая смесь. Когда мне впервые дали выпить этого «лекарства», то я сидела пять минут, выпучив глаза и стараясь загнать в себя хотя бы чуть-чуть воздуха. Зато на утро встала с сырой от пота постели здоровой и выспавшейся. Так что я уже знакома с коктейлем алкоголя с перцем.

Я отпила немного, но Фендюлятор наклонил бокал и, чтобы не залилось в нос, пришлось хлебнуть больше. Проглотила и в горле тут же запершило и зажгло. Не сомневаюсь, что именно этого и добивался суслягух, так как я явственно услышала его злорадное хихикание. Кровь бросилась мне в лицо, и я ощутила, как оно покраснело до уровня цвета гвоздики.

— Вот и молодец! За это даже я выпью, чтобы тебе не было скучно, — хмыкнул Фендюлятор, чокнулся с моим бокалом и выпил из своего… с эликсиром.

Я не суслягух, но мне тоже захотелось захихикать в этот момент.

Время шло, Фендюлятор сидел за столом и с презрением посматривал на меня. Я старалась сделать вид обездоленной сиротинушки и чуть только слезу не пускала. Хотя нет, пускала. Этот мерзкий суслягух добился своего и от жгучего перца несколько слезинок все-таки вырвались наружу.

Наконец, Фендюлятор решил, что с меня довольно, что эликсир впитался и я могу начать «раскалываться». Судя по его состоянию, впитывание никак не отражалось на здоровье. Он даже не вспотел.

— Итак, что ты можешь сказать о пророчестве?

Ручка начала бегать по бумаге, записывая вопросы и ответы. Я чуть-чуть понаблюдала за размашистыми прыжками современного стилуса, а после постаралась сделать голос похожим на голос робота Вертера из советского фильма «Гостья из будущего».

— Я. Уже. Говорила. Что. Мне. Надо. Доучиться. До. Выпуска. Меня. Нельзя. Отдавать. Похотуну.

Вот так и говорила, одно слово в предложении. Плюшки-ватрушки, знали бы вы, как это трудно — удержаться от смеха в такой ситуации. А я еще сделала личико кирпичиком, чтобы достоверность была полной.

— И что? В самом деле это правда? Тогда скажи — почему тебя так рьяно защищает герцог? — спросил Фендюлятор.

— Я. Лучшая. Ученица.

В таком ключе мы поговорили еще минут пять. Он спрашивал, я отвечала так, как мне нужно, а ручка записывала наш разговор. Фендюлятор кивал на мои ответы и даже не думал их проверить. А я развлекалась как могла, даже забыла про обжигающий вкус перца во рту.

Рано или поздно, но все заканчивается, вот и наш разговор подошел к концу. Фендюлятор двинул бровью, и ручка тут же упала мертвой палочкой, как будто никогда весело не скакала по бумаге.

Фендюлятор двинул другой бровью и кресло разжало свои крепкие объятия. Я тут же принялась растирать затекшие руки и ноги. На ноги скоро должны напасть тысячи мурашек, вооруженные острыми иглами.

— Ты можешь идти, девочка, — сказал ректор и допил остатки вина из своего бокала.

Я кивнула, хотела уже двинуться к выходу, чтобы оказаться подальше от этого места, но тут затекшие ноги дали о себе знать и меня шатнуло. Чтобы не упасть, я переставляла ноги вплоть до того самого момента, пока не уперлась рукой в простыню на картине. Под моей рукой простыня скользнула вниз, и я увидела…

Нет, конечно, я подозревала, что не просто так Симпатир спрашивал меня о той девушке в белой мантии, но чтобы та-а-ак…

За простыней оказалась та самая красавица с Гаваев, которая даже не попросила передать ему привет, но приглашала меня в гости. Она красовалась на фоне багрового заката, стоя на берегу темно-синего моря. Ее волосы красивой волной взметнулись от дуновения ветерка, на губах играла задумчивая улыбка, а глаза устремлены вдаль, где на фоне уходящего солнца угадывалась фигура летящего дракона.

И все бы ничего, но эта девушка чем-то была похожа на меня…

В замке Похотуна я не успела ее как следует разглядеть, да и не до этого мне было, но вот сейчас сходство явно на лицо… Или в лице? В общем, она походила на меня также, как походила бы на меня старшая сестра, если бы она у меня была.

— Иди-иди, чего застыла? Или никогда картин не видела? — спросил Фендюлятор.

— А кто это? — от неожиданно возникшего волнения я забыла, что пародирую робота Вертера.

Фендюлятор усмехнулся.

— Если ты думаешь, что я расскажу тебе о любимой девушке Симпатира, то ты крупно ошибаешься. Я даже не скажу тебе, что ее звали Славояра. А уж тем более не скажу, что любовь его была безответной.

Это любовь Симпатира? Хотя, по тому, как он среагировал на мои слова и так было понятно. Но почему? Почему она не полюбила такого симпатяжку? И зачем ее скрывать под простыней? А Фендюлятор продолжал восторженно распыляться, как будто был тамадой на грузинской свадьбе и сейчас произносил получасовой тост.

— И мне никогда не узнать, почему вы ко мне прицепились и что за глаз был в зеркале? — приняла я игру.

Так вот как действует эликсир Правды — человек вовсе «не рассказывает» о том, что нужно спрашивающему.

— Нет, и даже не узнаешь, что тебя почему-то боится Хозяйка. Вот честное слово — ты ни за что и никогда не услышишь, что ее трясет от одного упоминания о тебе.

— А также я не узнаю, почему эта девушка похожа на меня? — показала я на картину.

— Конечно не узнаешь. И про Симпатира со Славоярой ничего не узнаешь. Я не скажу, что с его помощью она прошла вплоть до самого конца Академии. А также ты не узнаешь, что он хотел ей только счастья и поэтому запихнул свою любовь глубоко в сердце, а Славояру ждала королевская доля. И она осталась одна из трех выпускниц, которые претендовали на трон. Нет, никто тебе не расскажет, что ее за месяц до выпуска похитил Похотун. И вот ты ни за что не узнаешь, что…

Раздавшийся громкий треск за дверью заглушил последние слова Фендюлятора. У меня возникло ощущение, как будто семнадцать дровосеков-дроворубов начали вразнобой колоть дрова. И что именно я ни за что не узнаю, я так и не успела узнать. Простите за тавталогию. Нервное.

В кабинет ворвался герцог с таким перекошенным от ярости лицом, что я всерьез испугалась за здоровье Фендюлятора. За спиной Крысиуса маячили любопытные мордашки моих соседок. По удивленно вскинутым бровям Маньяры я заключила, что они ожидали увидеть меня расчлененной на тысячи маленьких Маринок, а вовсе не стоящей у картины с видом художественного критика. Под их ногами хрустели щепки акаций. Похоже, что деревья сражались до последнего.

— Проходите, герцог. Присаживайтесь в удобное кресло, — с радушной улыбкой приветствовал Фендюлятор, показывая на то самое кресло, которое недавно едва не задушило меня.