Академия попаданок. Первый семестр и Второй семестр. Дилогия (СИ) - Светлая Мила - Страница 60

— Итак, начнем с того, что ты расскажешь мне о том, что тебе рассказала утопленница, — мягко спросил ректор.

Мягкость его голоса можно было сравнить с мягкостью кресла в тот момент, когда я в него села — сначала завлекает, а после фиг выберешься. Ему бы в нашем мире микрозаймы раздавать направо и налево — мигом бы озолотился. К тому же и фактура для выбивания долгов соответствующая.

А что мне отвечать? Ту самую белиберду, которую мне рассказала Мартильда? А вдруг это какой-нибудь шифр, и разгадав его, я получу такие несметные сокровища, что самые могущественные цари и короли будут бегать ко мне занимать до получки? Надо бы ляпнуть тоже самое, что и герцогу, но я уже не помню, что ему наплела.

Надо напрячь память. Вот уже какой раз даю себе зарок завести блокнотик, куда буду заносить важную информацию, а все никак. Всегда забываю об этом. Приходится вспоминать и грот, и утопленницу, и даже хмурых светлячков…

— Она сказала, что я доучусь до конца Академии и всем будет счастье. Иначе всем настанет полный и необратимый кердык, а еще меня надо охранять от Похотуна и вообще — холить и лелеять. Так что отпустите меня, иначе я вот возьму и самоубьюсь, а вам потом придется отвечать на укоризненные взгляды. И жалко меня будет.

Я постаралась говорить как можно более убедительно. Настолько, насколько это возможно после недавно сдавленного горла. Не получилось…

Фендюлятор только хмыкнул, отчего ручка дернулась и порвала лист ровно посередине. Лист тут же поднялся в воздух, смялся невидимой рукой и полетел в мусорное ведро в углу, где тут же вспыхнул ярким пламенем. На смену безвременно почившему белому прямоугольнику из общей стопы выполз его собрат и послушно лег под ручку. Фендюлятор поднял бровь:

— Я могу использовать одно заклинание, которое будет потихоньку раздражать твои нервные окончания до тех пор, пока ты не сойдешь с ума. Ты будешь кричать, умолять о пощаде и в конце концов выложишь свою жизнь вплоть от самого рождения. Но я думаю, что у тебя хватит ума не испытывать мое терпение и…

— Покажи мне ее! — прервал его пафосную речь женский голос.

Это было настолько неожиданно, что я вздрогнула — в кабинете были только мы одни.

Я покрутила головой и тут же скривилась — подголовник кресла принял мое любопытство за попытку вырваться из его ласкового удушья.

Откуда прозвучал голос? Никто же не входил. Ответ я получила через пять секунд, когда Фендюлятор выдвинул ящик стола и извлек оттуда ручное зеркальце.

Ого! Такие я видела только в мультиках, где симпатичные царевны пытались самоутвердиться за счет волшебных предметов.

«Я ль на свете всех милее, всех прекрасней и белее?» Что за глупые вопросы они всегда задавали? Методы аутотренинга работают не так — «Я на свете всех прекрасней!» — и точка! И никаких вопросов, никаких сомнений. Я королева, а все остальные только жалкие тени моей блистательной красоты. А если еще бокал шампанского к этому присовокупить, то и любую балерину за пояс можно заткнуть…

Фендюлятор повернул зеркальце от себя и на меня из резной рамки уставился большой голубой глаз. Такие огромные глаза я видела только у памятников величиной с пять человеческих ростов, но там были памятники, и они не шевелились, а этот глаз подергивался и иногда моргал. Создавалось ощущение, что на меня кто-то пялился из причудливого планшета, очень близко подобравшись к камере с другой стороны.

— Здрасте, — вырвалось у меня.

Все-таки вежливость никто не отменял, а поздороваться с неизвестной великаншей мне показалось гораздо мудрее, чем просто показать язык. Показать язык я всегда успею, но вот первое впечатление у той, которая может приказывать Фендюлятору, должно быть приятным.

— Есть небольшое сходство, — моргнул глаз после минутного молчаливого разглядывания. — Не знаю, чем она их так прельстила? Ничего же особенного нет, обычная девчонка, каких миллионы.

— Она еще знает о пророчестве Мартильды, — угодливо напомнил Фендюлятор.

— Так ты его пытался разузнать? Запомни, ей не должен причиняться никакой вред. Пока не должен… Заставь ее выпить эликсир Правды и все разузнаешь. Потом расскажешь мне. Прощай! — фразы у неизвестной особы выходили какими-то рублеными, как будто она экономила силы до такой степени, что опасалась сказать лишнее слово.

Зеркало превратилось в предмет обычного обихода и я разглядела в нем себя, застывшую в объятиях кресла.

Зеркало превратилось в предмет обычного обихода и я разглядела в нем себя, застывшую в объятиях кресла. Глаз исчез, а я даже попрощаться не успела. Впрочем, этот женский глаз со мной даже не поздоровался, так что я могу не считать себя грубиянкой. Вот только кто это был?

Фендюлятор облегченно выдохнул. Так облегченно может выдыхать бухгалтерский отдел, когда его покидал грозный начальник. Похоже, что и ректор ощущал себя неуютно, когда слышал голос из зеркала.

— А кто это был? — невинно поинтересовалась я.

— Не твое дело, — пробурчал Фендюлятор и аккуратно положил зеркало обратно в ящик.

— Как же не мое, если обо мне говорили? Самое мое, ведь я тут тоже принимаю непосредственное участие. Ой, а что это вы наливаете в бокалы? А что это за порошок? Мы будем пить на брудершафт? — у меня от испуга начался словесный понос.

Вот правду говорят, что приготовления к экзекуции порой страшнее самой экзекуции. И люди ломались еще на той поре, когда палачи просто раскладывали свои блестящие предметы перед ними. Я тоже испугалась, когда ректор взял два бокала со столика в углу, наполнил их красной жидкостью из графина и в один из бокалов добавил щепотку порошка из серебристого мешочка, который тут же спрятал обратно в мантию.

В бокале зашипело и на красной поверхности появились белые пузырьки. Весьма неприглядное зрелище. И мне придется это выпить?

Между тем ректор отошел к окну и уставился вдаль. Он начал медленно говорить, так медленно, как будто цедил слова по чайной ложке. И во время своей речи не видел, что творилось за его спиной.

— Ты мне безразлична. Не удивляйся, ты действительно мне безразлична. Я позволил бы тебе доучиться до второго, а может и до третьего курса, прежде чем преподаватели попросили бы отчислить тебя. Я бы даже не обращал на тебя внимания, как на остальных студенток, но тобой заинтересовались высшие силы… Когда я думаю об их мощи, то даже у меня мурашки по коже бегают. И я не знаю — что ты такого сделала, чтобы вызвать их интерес. Пока не знаю, но вскоре эликсир Правды будет готов, и ты все расскажешь. Все-все, без утайки.

Плюшки-ватрушки, сколько пафоса… А ведь Фендюлятор не видел, что в кабинете появилось еще и третье лицо. Вернее, морда. Около бокалов возник мой фамильяр.

В этой ситуации я даже не знала — радоваться ему или наоборот, огорчаться. Пока что я от своего фамильяра ничего хорошего не видела. Он от меня тоже. Хотя нет, можно было в его копилочку кинуть плюсик — благодаря ему мы нашли лабораторию с Драконом Горынычем. Правда, до этого он вывел меня из состояния спокойствия, умело поиграл на нервном аппарате.

Сейчас же он явно не хотел покидать своего вредного амплуа, потому что в его чешуйчатой лапе виднелась перечница. Не знаю, чем питаются суслягухи, но этот явно не пожрать примчался.

Так и есть — мой фамильяр с ехидной миной на морде взял ближайший к нему бокал и щедро начал трясти над ним перечницей.

— Да-да, расскажешь не только о пророчестве, но еще и о том, как ты в детстве конфеты у мамаши воровала. Не такие люди все выкладывали… Если бы ты знала, с какой легкостью узнаются самые большие секреты. Хм, когда предательство короля Вархауза Зубастого в Двухсотлетней битве вышло наружу прежде, чем он что-либо успел сделать, то орки сами сложили оружие и подписали договор о мире. Вот что такое эликсир Правды. Это вам не детектор лжи, это Высшая магия.

Суслягух тем временем поставил бокал ближе ко мне, таким образом получилось, что красная жидкость с порошком оказалась ближе к Фендюлятору. Суслягух язвительно оскалился и с легким шуршанием испарился.