Генерал-коммандант (СИ) - Башибузук Александр - Страница 24

Арцыбашев не ответил, но я понял, что угадал.

— Семья?

— Увы, один как перст… — смущенно улыбнулся офицер. — Родители уже почили, а жениться, я так и не удосужился. Но к чему вы клоните?

— Вы благородный и мужественный человек, Александр Александрович, я абсолютно уверен в этом, никаких доказательств тому не требуется. Вы можете покинуть нас и мое мнение ничуть не изменится. Но на всякий случай упомяну — ежели вас все-таки уволят, я вас возьму к себе на профильную службу с повышением чина на одну ступень и с соответствующей должностью. С вашими-то талантами, карьерный рост тоже обеспечен, так как служебная ветвь по вашему профилю у нас только формируется. О достойных подъемных и жалованье, даже не буду говорить — у нас они в разы выше чем у вас.

Александр Александрович явно растерялся.

Разговаривали мы на русском языке, который Клеопатра абсолютно не знала, но она, словно поняв, о чем идет речь, вдруг послала Арцыбашеву такую обворожительную и ободряющую улыбку, что офицер засиял словно новогодняя елка.

Но очень быстро взял себя в руки. Встал, четко кивнул мне и ровным голосом сообщил:

— Благодарю за предложение, ваше превосходительство, но о смене места службы говорить преждевременно — я верный слуга престолу Российской империи. Однако, как бы там ни случилось, я остаюсь. Честь имею!..

Швейцарская Ривьера. Женевское озеро. Монтре.

24 июня 1903 года. 20:30

— Каковы у нас задачи? — поинтересовался Арцыбашев.

— Все достаточно сложно, Александр Александрович. Как минимум отбиться, как максимум — взять языка. И не одного, а нескольких, вместе с самим английским резидентом. Не спорю, задача не из легких, но все в рамках наших возможностей. Однако, прежде чем мы приступим к обсуждению способов исполнения, надо решить вопрос эксфильтрации, то есть, после операции нам надо будет скрыться. Ваше предложение еще актуально?

— Конечно, ваше превосходительство, — Арцыбашев четко кивнул. — Маленький пансионат в горах, абсолютно уединенное место. Однако, в таком случае, мне необходимо ненадолго отлучиться, чтобы решить некоторые организационные вопросы. К сумеркам, я обязательно вернусь.

— Конечно, но мне, в свою очередь, придется озадачить вас еще одним поручением.

— Слушаю, вас, ваше превосходительство.

Я улыбнулся:

— Оставим официоз, Александр Александрович, можете обращаться ко мне по имени и отчеству. Что до поручения, желательно, чтобы вы наведались в кафешантан «Феерия», он рядом с гостиницей «Монтре-Палас» и передали вот это письмо… — я быстро написал несколько строчек на листочке бумаги, — одному человеку. Это громадный толстяк с шикарными усами на роже радикально пунцового цвета, всегда носит бабочку в белый горошек и всегда подшофе — не перепутаете ни с кем. Торчит там постоянно, особенно во второй половине дня. Способ передачи на ваше усмотрение — в любом случае, вопросов не последует. Ответа тоже не надо ждать.

— Будет исполнено, Михаил Александрович, — Арцыбашев еще раз поклонился. — Но вынужден вас предупредить… — он сделал небольшую паузу, — о том, что я буду обязан доложить по инстанции о своем участии в случившемся. Увы, это мой служебный долг. Но не беспокойтесь, доклад последует только после того, как все закончится. А может и не последует никогда, так как, сами понимаете, от пули не застрахован никто.

Я пропустил мимо ушей упадническое окончание спича.

— Почему после, а не до?

— Увы, если я доложу раньше, — вежливо пояснил офицер, — мне категорически запретят участвовать в деле, а прямое ослушание будет грозить военным судом. А так, я смогу сослаться на непреодолимые обстоятельства, а если точнее, на банальную случайность, что наделит меня неким маневром в оправданиях.

— Не смею вам препятствовать, — спокойно ответил я.

— Честь имею…

Едва он ушел, как Клеопатра накинулась на меня с вопросами.

— Кто это? Расскажи мне все о нем немедленно!

Я невольно улыбнулся, потому что на личике девушки прослеживался искренний интерес. Н-да… получается, торкнуло не только Арцыбашева. Хотя ничего удивительного, Александр Александрович очень представительный и мужественный мужчина — такие нравятся дамам. Высок, статен, спортивен, на морду не урод — чем-то смахивает на российского актера Балуева. Возраст тоже прямо на выданье, не больше сорока пяти. Подобная разница между супругами в наше время чаще правило, чем исключение. Хотя, с этими бабами ни в чем нельзя быть уверенным.

— Понравился? А как же я?

— Ты — это ты, а он — это он! — горячо возразила Клео. — К тому же, если я уведу у Пенни мужа, она вас, минхеер генерал, застрелит.

— А тебя?

— Может и меня, но с меньшей вероятностью, — призналась Клеопатра. — Давай, рассказывай.

— Хорошо. Он явно в тебя влюбился.

— Тоже мне новость, — фыркнула Клео. — Я и сама поняла.

— Он русский, холост, офицер, звание — подполковник — примерный аналог нашего комманданта.

— Обожаю военных! — состроив хищную рожицу, влезла Клеопатра.

— Еще раз перебьешь, вообще ничего не узнаешь. Поняла? Не слышу!

— Как прикажете, минхеер генерал!

— То-то же. По службе он связан с тайной разведывательной деятельностью. Дворянин, явно небогат, но вряд ли беден. Родственниками и потомством не отягощен. Но сразу предупрежу — Арцыбашев абсолютно предан России, то есть, его будет очень трудно заполучить в Африку.

— Трудно — но, неневозможно, — деловито прокомментировала Клеопатра. — А еще что-нибудь ты про него знаешь?

— Он умен, благороден и профессионал своего дела. Больше ничего существенного. А теперь займемся делом…

А дело осложнялось тем, что предстояло обезвредить бриттов без лишнего шума, при этом, желательно, взять в плен живым самого резидента. Азеф довольно подробно описал Коллинза, но ночная пора времени делала опознание весьма проблематичным.

Пришлось поломать голову, но после рекогносцировки по территории и окрестностям, план действий примерно сформировался.

К счастью, наше шале было расположено на отшибе, а соседское поместье пустовало, там шел ремонт. Второе, с другой стороны, сняла семейная пара из Германии, которая, как правило, возвращалась домой только под утро, причем надравшись вдрызг после ночного вояжа по злачным заведениям. Что, при некотором везении, позволяло надеяться на то, что шум перестрелки не поднимет в районе моментальной паники. А в том, что придется стрелять — я даже не сомневался. Впрочем — посмотрим. Абсолютно всего предусмотреть невозможно.

Вернувшись в дом, я начал чертить детальный план местности. Шале располагалось примерно на десяти сотках земли, а по периметру шел высокий забор из дикого камня. На участке еще присутствовал заросший кустами малины и смородины садик из фруктовых деревьев, несколько подсобных сарайчиков, лодочный причал, летняя веранда и беседка.

— Ну что же, места должно хватить… — закончив, я удовлетворенно кивнул и принялся доставать из тайника весь свой арсенал.

Путешествие по умолчанию планировалось мирным, никаких военных действий не предусматривалось, но чертова паранойя, которая, к слову, не раз спасала меня, опять взяла верх, так что помимо личного оружия, с которым я никогда не расстаюсь, в Монтре приехал целый арсенал. На границе пришлось слегка поволноваться, но, к счастью, даже не пригодились дипломатические паспорта, припасенные на такой случай — нас вообще не досматривали.

Первыми на стол легли два револьвера Нагана и глушители к ним. Пожалуй, самое удачное и самое быстрое по исполнению мое «изобретение». Конструкцию глушителя я почти досконально содрал у братьев Митиных*, а навеску пороха в патроне подобрал практически с первого раза. Сильно повезло, не спорю, но, как бы там ни было, от чертежа до рабочего образца прошло всего десять дней. К слову, больше мне ни разу так не везло — остальное новаторство в стрелковом оружие шло и идет через дикие тернии. А если выражаться простым языком — через жопу.