Да, Босс! (СИ) - Рей Полина - Страница 26

— Слушай, тебе всё же везёт в последнее время так, что даже меня завидки берут, — проговорила она, вытаскивая из сумки содержимое. — Подумать только! Ты станешь женой самого Левандовского!

— Это понарошку, пока он не решит свои вопросы с партнёром.

— Неважно! Это же сам Левандовский!

— И что?

— А вот что!

Она ткнула мне в лицо экран сотового, с которого смотрел улыбающийся босс. Рядом, как водится, какие-то женщины всех возрастов и цветов, что заставило меня поморщиться.

— Можешь мне не показывать — я и без того лицезрею его почти каждый день.

— А теперь будешь любоваться ещё чаще. Кстати, где вы будете жить?

— В каком смысле?

— Ну, он тебя к себе перевезёт? Или как? Чур я первая приеду на новоселье!

— Галка, ну хватит. Это всё не взаправду. Никто не будет знать о нашей свадьбе, ну, кроме тебя, конечно. Я продолжу жить у себя дома, Левандовский — у себя.

— Блин. Ладно.

Галя протянула мне платье светло-кремового цвета. Не подвенечный наряд, но всё же гораздо более закрытее того, что обычно носила подруга, и гораздо более открытее того, что предпочитала я. В целом — идеальная длина, чтобы не выглядеть вульгарно, но и не быть похожей на мумию.

— С волосами что будем делать?

— Ничего. Уберу в пучок.

— Сумасшедшая. Садись и дай мне десять минут. Сейчас будем делать из тебя королеву красоты.

В том, что выгляжу похожей на моделей с подиума, я сильно сомневалась, хотя бесконечно тараторящая Галка заверяла меня в обратном. Удивительно, но стоило мне только оказаться возле дверей ЗАГСа, где уже была припаркована машина Левандовского, меня охватило чувство титанического спокойствия. В отличие от Галки, которая, похоже, волновалась гораздо больше невесты.

— Ох, боже! Я сейчас увижу воочию этого красавчика! Слушай, почему я не надела платье покороче, а? И те самые туфли, ну, помнишь, такие чёрные с красным! Ох, я вся горю.

Мы поднялись по лестнице, ведущей в зал ожидания, где уже стояли Левандовский вместе с юристом. И только когда я поняла, что всё это происходит со мной, меня охватила волна паники. Наверное, босс был прав — у меня затянувшийся ПМС, который начался в тот момент, когда я приехала устраиваться на работу к нему в офис.

— Доброе утро, мы приехали, — озвучила я очевидное. — Это Галина, она хоть и не совсем подходит под определение «неболтливая», но вполне способна держать язык за зубами.

Кашлянув, я сжала в руке крошечный букет, купленный по дороге в ЗАГС настоявшей на этом Галкой, и, окончательно смутившись, уточнила:

— Мы уже можем идти расписываться?

Все время, прошедшее с момента того, как Ева покинула его кабинет, Адам пытался убедить себя, что предстоящий поход в ЗАГС — все равно что заключение очередной сделки. Нечто такое же стандартное, как подписание взаимовыгодного договора. И в момент, когда он только решил вмешать ее в данное дело, воспринимал эту ситуацию именно так. Но теперь не мог отделаться от ощущения, что совершает что-то непоправимое и неправильное. Ошибку, которая может стоить ему гораздо дороже миллиона евро.

Левандовский видел, что прописанная в договоре сумма удивила Еву. Да, она была огромной для обычного человека. Но он считал справедливым выделить ей эти деньги с учётом того, что Вероника за возможность от нее избавиться запросила бы сумму гораздо большую — не исключено, что более чем с шестью нулями на конце. Так что, можно было сказать, что Ева обошлась ему дёшево, если иметь в виду деньги. Если же иметь в виду не только их… то Адам не знал, что происходит.

От того, что Ева идёт на этот брак не по собственному желанию, ему вдруг стало неожиданно гадко. Одно дело — если бы она расчетливо согласилась на его предложение, как то сделала бы Ника или любая из его бывших секретарш. И совсем другое — то, что Ева совершала этот поступок, похоже, от безысходности, а не по своему выбору.

Он до сих пор не мог понять главного: почему она не отказалась от фиктивного брака сразу, если ей настолько претило то, во что он ее вмешал? Потому ли, что боялась быть уволенной в случае отказа? Если так, то винить он ее не мог, потому что действительно был способен пойти на подобное. Знал, что не потерпел бы того, сколь по-идиотски выглядел бы потом перед Лучаком, сменив уже вторую по счету невесту. А он бы сделал это, потому что ни за что не отступился бы от своего стремления заполучить эту фабрику.

Тогда.

Все это было тогда. Адам не знал, что именно изменилось с того субботнего вечера, но ощущал теперь все как-то иначе. И бесполезно было отрицать тот факт, что причиной происходящего с ним являлась Ева.

Как и то, что самым гнетущим в сложившейся ситуации было разочарование в том, что она оказалась не такой, как он успел вообразить. Он вообще уже не знал, какая она. Его чувства сплелись в противоречивый клубок, где отвращение к тому, что Ева шла на этот брак через силу, переплеталось с удовлетворением от того, что видел — она действительно не желает продаваться. Но все же почему-то делает это.

Понимая все это, ему категорически не стоило вмешивать ее в свои дела. Хотя у нее ещё была возможность передумать — ровно до того момента, как она придет утром в ЗАГС. И как знать, может, она все же ею воспользуется.

О том, почему ему так не нравится эта мысль — Левандовский предпочел не задумываться.

Звонок отца застал Адама в офисе, где он пытался переключить хаотично мелькающие в голове мысли на то, что было ему гораздо понятнее поступков собственной секретарши — на цифры, графики и отчёты. Несколько секунд он смотрел на экран телефона, зная, что предстоящий разговор вряд ли будет приятным, но в конечном итоге все же провел по экрану пальцем, принимая звонок.

— Да, папа.

— Адам, — в голосе отца прозвучало облегчение. — Я думал, ты уже не ответишь.

— Что-то случилось? — мгновенно насторожился Левандовский.

— Нет. Что я, не могу позвонить собственному сыну?

— Можешь. Конечно, можешь.

Отец не торопился продолжить разговор и Адам ждал молча. Знал по опыту, что если тот так долго мнется — собирается затронуть тему, которая ему наверняка не понравится.

— Я слышал, что ты расстался с Вероникой, — наконец осторожно начал Левандовский-старший.

— От нее же самой? — уточнил младший.

— Да.

— Не знал, что вы стали столь дружны, — язвительно заметил Адам.

— Тебе известно, что она никогда мне не нравилась. Но я все же надеялся, что, быть может, у вас с ней получится семья…

— Папа, я держал ее при себе по двум причинам: чтобы ты перестал говорить мне о необходимости задуматься о чем-то ещё, кроме бизнеса, и потому, что мне было полезно ее сопровождение на некоторых деловых встречах.

— Знаешь, о чем я жалею больше всего? — спросил неожиданно отец.

— Нет.

— О том, что не женился ещё раз. Мне кажется, из-за того, что ты был лишен материнского тепла…

— Не начинай, — устало попросил Адам.

— Но ведь это так. Я подал тебе плохой пример. Ты стал считать…

— Ты подал мне отличный пример того, как нужно трудиться. Что я, между прочим, и делаю, — голос прозвучал неожиданно резко.

— Адам, но ведь есть и другая сторона жизни. Работа не заменит тебе семью.

«Зато в работе все четко и понятно» — подумал Адам, — «чего не скажешь о женщинах».

— Оставь это, — попросил он вслух.

Отец вздохнул.

— Хорошо. Ещё созвонимся.

— Угу, — пробормотал Адам, — пока, папа.

Этот разговор между ними был уже не в первый раз. Но никогда ещё не воспринимался им так странно остро. Семья… Люди вступают в брак, чтобы создать семью. И только он собирался завтра расписаться с женщиной ради получения фабрики.

А может, и не только. И это пугало больше всего.

Обо всем, что нужно было сделать накануне для того, чтобы сегодня оказаться женатым, Левандовский поручил позаботиться Панову, предпочитая не посвящать в это дело лишних людей. Припарковавшись у ЗАГСа Слободо-Туринского района — ближайшего к офису — он некоторое время сидел в машине, так и не опустив рук с руля, словно размышлял, не стоит ли все же нажать на педаль газа и уехать. Хотя в глубине души знал, что не сделает этого.