Дочь княжеская. Книга 1 (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 30

— Вы ведь не собираетесь заниматься уборкой мусора всю жизнь?

— У меня нет денег на обучение, — сказала Хрийз. — И рекомендаций нет тоже…

— Об этом я и хотел с вами поговорить. Мы предоставляем стажировку студентам. Возможно обучение в счёт будущей работы. Контракт стандартный: два года учитесь, семидвешь отрабатываете. А дальше либо остаётесь с нами, либо выбираете другой путь — с нашими рекомендациями, что немаловажно. Возьмите, — протянул сложенный вчетверо буклет. — Возможно, подберёте что-нибудь для себя…

— Спасибо, — сказала Хрийз, — но я…

— Без обязательств, — уточнил Малк сШови. — Вы принимаете информационный пакет без обязательств подписи контракта на какую-либо из указанных в нём специальностей. Вот здесь мой визит, — он показал пальцем на серебряную завитушку в конце листа. — Можете связаться со мной напрямую, если что-то решите.

— Простите, но я… Я ещё не очень хорошо читаю… Зачем вам неграмотный стажёр?

— Завтра мы уходим в последний промысловый рейс этого года, — мягко сказал Малк. — Вернёмся лишь перед самым закрытием навигации… А зимы здесь долгие. У вас будет время подготовиться. Неграмотность легко устраняется при желании и должном старании. Я разговаривал с координатором вашего сектора Службы Уборки. По её словам, старания вам не занимать.

Он был прав, конечно же. Спасал во второй раз, Хрийз оценила. Но…

Работать в море, на промысловом корабле? Семидвешь, это четырнадцать в пересчёте на нормальное исчисление. Четырнадцать лет отрабатывать обучение! И ещё несколько лет учиться. Лет шестнадцать-семнадцать уйдёт как пить дать. И кто я буду после всего этого? Старуха за тридцать! Так она рассуждала про себя.

Хрийз развернула буклет, стала смотреть, с трудом разбирая знакомые буквы и мучительно припоминая незнакомые. Опять вендарик с пометками дома оставила! Хоть таскай его с собой в кармане всё время…

Из профессий предлагались: навигатор, радист, врач, механик. Представить себя инженером в машинном отделении рыболовецкого судна не получалось. А в радиорубке?

… Но это же моревичи! С ними в море ходить, постоянно наблюдать их физиономии. От них трясло не из-за какой-либо злобной расовой нетерпимости, от них трясло просто так, по факту самого их существования. Жабы оранжевые…

Ладно, подумаем об этом позже. Для начала неплохо бы справиться с собственной безграмотностью. Как там… Ударим упорным трудом на почве ликбеза по тьме сознания? Нужна практика. То есть, хочешь не хочешь, а необходимо много читать, чем больше, тем лучше.

Чтение не роскошь, а средство выживания, не умеешь читать — будешь всю жизнь грести мусор на улицах города. Именно в Третьем мире Хрийз поняла, насколько даже не представляла себе, какой громадный объём печатного текста пропускает через себя как нечего делать там, дома, в родном Геленджике. Не только электронные книги, но и болтовня в соцсетях, отзывы на кинофильмы, реклама, поиск материалов для школьных докладов и конференций, участие во всяких забавных сетевых флэшмобах, и снова трёп в соцсетях, бессмысленный и беспощадный. Вода, которую в упор не замечает живущая в ней рыба.

Но стоит только оказаться на суше, то есть, попасть в мир, где нет интернета и люди пишут иероглифами в столбик, отчего даже газету прочитать никакой возможности нет, как получаешь самый настоящий информационный голод. До безумия, до дрожи в пальцах хочется прочитать хоть что-нибудь, да хотя бы рекламу, да чёрт же побери и раздери, она согласна была даже на школьную программу, ту же 'Войну и мир' расцеловала бы! Потому что нормальная понятная книга, написанная нормальными буквами построчно, а не этой… японской теребенью… в столбик!

… Библиотека впечатляла размерами. Огромное, в несколько этажей, полукруглое здание из белого мрамора, подсвеченное зеленоватым золотом солнца. Дорожки красного гравия спускались к набережной, молодые пушистые сосенки тянулись к небу, звенели фонтанчики в рукотворных гротах, на клумбах ещё пестрели поздние осенние цветы: хризантемы, гребешки, гвоздики, гранитные лилии…

На перекрёстках дорожек стояли кульптуры всё из того же белого мрамора. Задумчивый юноша с книгой на камне, как живой. Так и кажется, ещё немного, и поднимет голову, прищурится с досадой на оторвавших его от интересного чтения. Стайка детей, береговых и моревичей, вокруг учительницы с книгой. Большая сова в академической шапочке с кисточкой… так странно, сова символ мудрости и здесь…

Хрийз наклонилась к книжному развороту, который сова держала в лапе, и по слогам разобрала написанное: 'Слово — одежда всех событий и дум…'

Над головой раздалась хриплая перебранка местных птеродактилей, в плечо стукнуло шишкой, явно содранной с ближайшей сосны. Шьемсы, бич морских побережий. Чайкозаменители, как в приступе здоровой злости Хрийз обозвала их однажды. Страшненькие тварьки, орут, как вороны на сходке, и, как те же вороны, тащат всё, что блестит и плохо лежит. Закапывают где ни попадя орехи и шишки, потом забывают о них, а на газонах и клумбах прорастают маленькие орешки и сосенки. Сколько таких ростков Хрийз собственными руками выкопала и пристроила в питомник при Службе: растения потом высадят за чертой города. Удивительно, там, дома, в прежнем Христинкином мире, их бы просто выбросили за ненадобностью, а здесь берегли, и даже самый чахлый росток получал шанс на жизнь и своё место под солнцем.

Шьемсов уничтожать люди Сосновой Бухты тоже не хотели. Живое ведь, пусть живёт… К тому же, противные птеродактили питались какой-то особо зловредной рыбкой, досаждавшей моревичам в подводной части города. И поедали эту рыбу тоннами; говорили, во время войны, когда шьемсов практически не стало, слишком чувствительными оказались они к боевой магии, рыба расплодилась в огромном количестве. Больших трудов стоило очистить от неё заброшенные на время военных действий подводные территории города.

Но до чего же эти летающие ископаемые противные и громкие! При всей их полезности.

Ветер, по-зимнему ледяной, рвал капюшон, трепал длинные полы плаща. По небу неслись клочья облаков, и солнце то пропадало, погружая мир в зябкий холод, то появлялось снова, одаривая последним скупым теплом. С моря доносился штормовой грохот волн, долбящих набережную с остервенелой яростью…

… Хрийз толкнула деревянные входные двери. Они повернулись без скрипа, пропуская во внутренний холл. Её встретило огромное пространство под прозрачным куполом, залитое солнечным светом. Несколько типичных круглых бассейнов, знакомых по больнице: у библиотеки явно имелась подводная часть. Какие это, интересно, книги можно читать только под водой?..

На стене разноцветной мозаикой была выложена карта; у карты Хрийз зависла надолго. Карта совершенно чётко показывала, куда именно занесло девчонку с Земли. И что никакая Земля не стояла даже рядом…

На юге, за жирной чёрной чертой тянулась серая муть с надписью Потерянные Земли. Чёрная черта, — граница Потерянных Земель? — проходила близко, слишком близко от Сосновой Бухты… Такая же серая муть лежала на востоке. Княжество Сиреневый Берег представляло собой зажатый между двумя океанами серостями клин, расширявшийся к северу. Узорчатые Острова лежали к западу от Сосновой Бухты. Ажурное кружево из суши и моря со своим собственным рисунком из хитросплетений диковинных цветов и листьев. Рукотворное чудо Третьего мира… Хрийз нашла столицу, город Стальнчбов. И почти увидела его.

Затопленное жерло усмирённого вулкана в зелёновато-синих сумерках заката. Радужные гроздья куполов надводной части города, яркие огни под водой. Сторожевые корабли на рейде…

Хрийз встряхнула головой и наваждение пропало. Видение встревожило её. Она никогда не бывала в Стальнчбове, откуда тогда это странное полу-узнавание, полу-воспоминание и непонятная ностальгическая тоска?

Острова тянулись через всё Тёплое море и Мирный океан, до горного массива, называемого Небесным Краем. Судя по цвету, (цветами здесь обозначались топографические высоты, стандартно — синий разных оттенков использовался для моря, зелёный, бежевый и коричневый — для суши) в Небесном Крае собрались самые высокие вершины Третьего мира. Столицей Небесного Края значился город Дарвелик расположенный между двух особенно высоких вершин. Дарвелик не вызвал никакого отклика: город и город, столица себе и столица…